— А вдруг не выберут? — с тревогой спросил Кучеренко.
Рихтер весело рассмеялся, плотно, по-хозяйски, уселся на стул и уверенно сказал:
— Выберут. Завтра соберем десятка два нужных людей и решим. Хозяева теперь мы.
— А как же быть с кооперативом? — все еще настороженно спросил Кучеренко.
— Да вот так и будет. Запрещать не будем и помогать не подумаем. Вы уйдете. Нового председателя выбирать не разрешим. Так он постепенно и развалится…
— Ну что ж, — махнул рукой Кучеренко. — Если так, я согласен.
Рихтер подошел к окну, показал на запад.
— Главное пустить на полную силу предприятие. Заставить их, — он потыкал большим пальцем в сторону рабочего поселка, — возместить хозяину понесенные убытки, и мы снова заживем. Вы только не забывайте этого, господин будущий председатель.
— Да нет, что вы, господин Рихтер, — заторопился Кучеренко, — разве я позволю… Хозяин хозяином и остается, а наше дело исполнять…
Через несколько дней председатель только что созданной управы созвал к себе всех известных ему противников Советской власти. В первую очередь были приглашены Хальников и Якушев, пересидевшие трудное время у Рихтера. Они с часу на час ожидали известий об освобождении их владений от Советов.
Якушев опять помахивал своим постоянным спутником — хлыстом и снова посасывал леденец.
— Сколько раз толковал вам, — высокомерно посматривая на Хальникова, говорил Якушев, — беритесь за кнут покрепче. Не слушали, вот и доигрались. Задали они нам перцу. Хорошо, что чехи умнее оказались. А то бы петли не миновать. Правильно брат мой говорит — заграница для нас все: и деньги, и пушки, и свобода разная. Вот как…
Понимаете…
— Оно, вроде, и так, Илья Ильич, — ерзая на стуле, ответил Хальников. — Я тоже не против заграницы. Но у меня завод, конкуренция…
— За-во-од, — брезгливо косясь на Хальникова, протянул Якушев.
— Вот эти заводы ваши большевиков нам и наплодили. А они хвать за горло и давай душить. Поместье-то мое и сейчас под их лапой, понимаете, а он мне про заводы дурацкие, про конкуренцию сказки рассказывает. Эх вы, тюти…
Хальников старался избегать споров с помещиком. Говорили, что брат Якушева вот-вот снова начнет ворочать делами. «Эх и везет же дуракам, — думал Хальников, украдкой бросая на помещика злобные взгляды. — Дубиной был, ею и остался, а вот что ты сделаешь, опять приходится угождать этому идиоту».
Рихтер пришел в управу, почерневший от злобы. Ночью вспыхнул пожар на лесном и дровяном складах. Завод остался без дров, без крепежного материала.
— Они! Все это их рук дело, — бросая на председателя злые взгляды, говорил Рихтер. — Склады подожгли сразу в нескольких местах. Остались, значит, большевики, не всех собрал есаул. Церемонимся, а они вон что делают. По самому больному месту ударили.
У Кучеренко тряслись руки, лицо позеленело, однако, стараясь успокоить Рихтера, он неуверенно сказал:
— Может, это случайно. От неосторожности загорелось…
Большевиков в Карабаше сейчас как будто бы не видно.
— Не говорите, чего не знаете, — оборвал его Рихтер.
Не видно… А мне сегодня сказали, что Папахин в Кара баше появился. Это что, не большевик.
Кучеренко на миг замер, потом схватился за голову.
— Папахин? Да откуда он взялся? Вот еще беда на на шу голову. И когда только мы от них отмучаемся. То Ершов мутил всех, теперь — Папахин появился.
Сидевший у стола Якушев ехидно захихикал.
— А я что толковал вам. Сами расплодили… Растут могильщики, понимаете… Вот сегодня склады сожгли, а завтра до завода доберутся, нас прикончат. Спровадили несколько человек и думаете все… Без зеленой улицы все равно не обойтись, вот как, понимаете…
— Папахина надо найти, — предложил Хальников. — Поймать и голову набок свернуть.
— Найти бы не плохо, — согласился Кучеренко, — да вот как?
— Как, как? — передразнил председателя Якушев. — Выпороть каждого десятого, скажут.
На следующий день в Карабаше снова начались аресты. Опять пошли в ход кулаки, загуляла нагайка. Новая власть утверждала «демократию».
Но Папахина найти так и не удалось.
Карабашцы или молчали, или твердили: «Не знаем, не слыхали…»
Гроза разразилась с заходом солнца. От оглушающих, почти беспрерывных ударов вздрагивала земля, глухо шелестели листвой тысячи деревьев, попрятались птицы и звери.
Нужно было искать укрытия, и Алексей выбрал место под выступом скалы. Оно было прикрыто нависшей каменной громадой, а собранные сухие листья оказались хорошей подстилкой.
Дождь подошел плотной косой стеной. Отодвинувшись поглубже в укрытие, Алексей накрыл шинелью ноющие ноги и, сомкнув уставшие глаза, пытался оторваться от тяготивших его дум. Это ему долго не удавалось.
Но вот в голове все перепуталось, и Алексей увидел приближающуюся к нему мать. Потом она исчезла и появилась вновь. Так повторилось много раз. Обрадовавшись, Алексей хотел взять ее за руку, но она сделала знак, чтобы он лежал. У матери совсем седые волосы, резкие морщины на лбу и около рта. Нагнувшись к Алексею и гневно блеснув глазами, она глухо заговорила. Мать говорила, перемешивая речь с рыданиями и проклятиями. Но Алексей понял ее слова: «Это они виноваты, чужаки. Это их рук дело. Отомсти им, Алеша».
Мать тревожно обернулась, потом радостно заулыбалась подошедшему Даниле Ивановичу. Маркин с благодарностью пожал Марье руку, ласково погладил Алексея по волосам и, поправив на голове потрепанный картуз, сказал:
— Она права. Полчища чужаков хлынули на нашу землю. К ним офицерье, буржуазия, кулачье потянулось.
Снова хотят кровь сосать из нас. На вот винтовку. Я тоже с тобой пойду. Раз подниматься, значит всей силой навалиться надо, раздавить эту подлую гадину.
Данила Иванович хотел сказать еще что-то, но между ним и Алексеем встал Захар Михайлович. «Значит, жив он, — обрадовался Алексей, — тоже, наверное, за винтовку возьмется. Теперь не пропадем». Но Ершов тут же исчез.
На место матери и Маркина сейчас же встал Петчер и есаул.
— Он отобрал у меня землю, а самого столкнул в шахту, — показывая на Алексея, жаловался есаул. — Что я должен с ним делать?
— Таких нужно уничтожать, всех до одного, — прохрипел Петчер, — превратить в навоз.
Есаул недовольно хмыкнул, со злобой посмотрел на Петчера.
— Это только легко сказать. Я давно занимаюсь уничтожением большевиков, а их становится все больше и больше.
— Но теперь им пришел конец, — продолжал Петчер.
Мы завалим вас оружием и золотом. Вы должны или умереть, или уничтожить их. Этого убей сейчас же, ведь он один из главных наших врагов.