Чувствую себя странно, когда снова усаживаюсь за стол с компанией. Я правда зачастил в последнее время, раньше таких косяков за мной не наблюдалось. Но я дошел сюда с Русом, а там меня снова увидел Яр, который зовет меня каждый раз, стоит мне оказаться в поле зрения.
Мы шли следом за Аней. И мне казалось, да и кажется до сих пор, что это какая-то другая девчонка, не она. Она молчит, не смеется, не выдает сто глупых вопросов в секунду.
Наблюдаю за ней. Стоит в паре метров от всех, опирается на столб плечом, зависает в телефоне. Рус кидает на нее взгляд, но она не смотрит. Кутается в кофту.
Я слышал, что она сказала. Что он торопит её. Тупой бы догадался, о чем речь. Тогда я снова нахер не понимаю, каким образом они сошлись с Русом. Он западает только на тех кто дает с первого взгляда, но если тут явный облом, то почему они вместе? Влюбился? Или она?..
Рус недовольный, но честности ради, это последнее, что меня волнует сейчас.
Она не смеется, блядь!
Я еще утром бесился от ее чрезмерной активности, а сейчас мне катастрофически хочется, чтобы она задала какой-нибудь тупой вопрос и рассмеялась.
Нутром чую, что это слишком дерьмовая идея. Надо гнать себя отсюда в шею и вообще к ней не приближаться, но сука, не могу!
Это слишком дерьмово. У нее есть парень, я ей не пара, да и она мне точно нет. У нас сто процентов нихера не выйдет, но блядь, я смотрю на нее и мне катастрофически ее смеха не хватает.
Это полный пиздец, я не могу других слов найти. В секунду размазало просто. Даже понять нихера не успел, просто влип и всё. Бесился от ее вопросов и в целом от присутствия, а сейчас…
Нет, то, что она болтает без умолку, меня до сих пор бесит. И духи ее вонючие. Но не хватает этого.
И это конец.
— Да сядь ты уже, что как бедный родственник? — мысленно луплю себя по ребрам и челюсти за слабость. Я должен был пойти домой, а не заводить с ней разговоров.
— Ничего себе, ты говорящий, — отвечает мне Аня с лёгкой улыбкой. Делает несколько шагов и садится рядом. И снова запах этих духов. Меня в него как в болото затягивает. Ну не может такая девчонка так отвратно пахнуть, вообще не стыкуется.
— Зато ты сегодня подозрительно тихая, — включается в разговор Яр. — За вчерашний день недельный лимит слов высказала, теперь молчишь?
— Типа того, — жмет плечами и прячет ладони в широкие рукава толстовки, натягивая те до самых кончиков пальцев.
— Анечка, а если серьезно? — продолжает Яр. Он не смеется над ней, реально спрашивает, интересуется. Яр нормальный пацан. — Случилось чего? Помощь нужна?
— Яр, тебя больше всех надо? — рявкает на него Рус. Недовольный. Злой. У меня складывается пазл в голове, но я стараюсь не думать об этой ситуации в целом. Дура влюбилась, а у него спортивный интерес трахнуть недотрогу. А потом ходить хвастаться, что и ее смог уломать. От одной мысли челюсти сжимаются и кулаки. Пиздец, приехали. — Нормально у нее всё.
— Да просто вежливость, чё началось…
Аня тухнет еще сильнее. Подтягивает ноги к себе и колени прячет под кофту. Становится незаметным комком. Запрокидывает голову и смотрит на небо. Оно сегодня безоблачное и звездное.
Молчит минут семь. Меня это пиздец напрягает, если честно. Она должна говорить без остановки и нести чепуху, а иначе мне кажется что с ней пиздец какой-то происходит.
Мысленно уговариваю себя её не трогать. Это не моё дело вообще, что с ней там не так и что у нее в башке творится. Загоняется — пусть.
Но головой я всё это понимаю, а язык против воли двигается. Хотя я даже не успеваю ничего сказать — а я понятия не имею, что собирался, — как она сама начинает бубнеть себе под нос что-то.
— Ты дождь вызвать пытаешься? — спрашиваю, глядя на нее. У нее появляется улыбка. Вау…
— Там просто упала звезда и я желание загадала. Сегодня много звезд падает, смотри на небо и загадывай тоже.
— Ты же не думаешь что я верю в эту хрень?
— Чудес не будет, если в них не верить, — умничает Аня, а потом резко оживает и поворачивается ко мне всем телом всё еще находясь в коконе из собственной кофты. — Вот ты в гадание веришь?
— А по мне кажется, что могу верить?
— Если честно, то не очень, — мнется и всё-таки улыбается. — Но, хочешь, я тебе погадаю? Я умею!
— Это звучит как бред, — качаю головой. Ну какое еще погадаю? Что за чушь?
Аня снова сникает и отворачивается. Да бля… Почему меня вообще это парит?
Она смотрит на звезды, я машинально поднимаю голову к небу. Звезда падает, Аня снова под нос себе бубнит что-то, верит во всю эту чушь с желаниями, гаданиями.
Она сегодня слишком тихая и подозрительно молчаливая. Я замечаю недовольные взгляды Руса на ней и кулаки прямо чешутся врезать ему, чтобы он смотрел в другую сторону. Несмотря на то, что она его девушка.
— Что надо для гадания твоего? — сам не верю, что говорю это, но бля, походу реально говорю. Потому что Аня оживает за полторы секунды. Освобождает ноги из плена толстовки, чуть не рухнув при этом с лавочки пару раз, и поворачивается ко мне всем телом, одну ногу таки загибая под себя, чтобы сидеть было удобнее.
На что я подписался вообще? И главный вопрос: зачем? Чем я думал?
— Дай мне руку, — она тянет мне ладонь, ожидая, что я вложу в нее свою, а мне срочно хочется отсюда уйти. Да потому что блять… Ну какие гадания? Еще и за руки.
— Руку? — тупо переспрашиваю, надеясь, что она вдруг передумает. Что там для гадания еще может быть надо? Кусок одежды, три волосины, всё забирай. Но трогать за руки… Не уверен, что это хорошая идея.
— Да, твою ладонь, давай, — подгоняет меня Аня. В её глазах снова горит миллион огней, хотя я всё так же в темноте толком не вижу таких деталей. Она довольная и радостная, ждет, когда я дам ей свою руку, чтобы сделать с ней хер пойми что. Как мало ей надо для неподдельной радости. Она как будто бы ненастоящая…
— Детка, что происходит? — вклинивается Рус, видя, что Аня тянет мне руку.
И сука, я опять срываюсь внутри. И не контролирую вообще ничего. Но только внутри… Снаружи я как всегда. Умение не показывать реальные эмоции у меня еще из детского дома сохранилось. Там стоило чаще молчать и не оголять свои эмоции перед чужими.
— Гадаем, чувак, остынь, — говорю и на автомате вкладываю свою руку в ее ладони.
Меня не бьет током, как любят превозносить банальное касание девчонки. Но мне приятно. У нее мягкие и теплые пальцы.
— М, — многословничает Рус и отворачивается от нас, продолжая диалог. Пока я тут, это первый раз, когда Рус обратил на Аню внимание и сказал хоть что-то. До этого было полное ощущение, что ему на нее наплевать.
— Так, расслабь ладонь и доверься мне, — говорит довольная уже Аня. Доверься… Это сложнее, чем тебе кажется, активистка. Людям вообще доверять не стоит, я так считаю.
Но ладонь расслабляю, как и просит.
Около минуты она ее всю рассматривает со всех сторон. Что хочет увидеть там — понятия не имею. Смотрит на тыльную сторону, пальцы разглядывает, а потом аккуратно так, почти не касаясь, по сбитым костяшкам проводит кончиком пальца и как-то странно смотрит на меня. Ну что смотришь? Да, я люблю помесить грушу без перчаток. Это успокаивает.
— Что ты там рассматриваешь?
— Считываю твою энергию, не бубни, — говорит, улыбаясь, а потом зажимает мою ладонь между двух своих и закрывает глаза. Говорю же, странная. Чудачка.
Руки у нее почти горячие, сижу и жду, пока она там что-то считает, руку не забираю, хотя от такого явного посягательства на мое личное пространство уже немного некомфортно.
Смотрю на нее. Она правда как ребенок выглядит. Макияжа на лице вообще нет, ну или он такой, что его не видно. Я помню, сколько штукатурки было на Алёне, да и вообще как сейчас любят краситься девчонки, а тут настоящая. В этом тоже не такая, как все.
— Так, всё понятно, — говорит неожиданно резко, и руку мою не отпускает. — Ты очень опечален и у тебя есть много причин для этого. Я угадала?
— Сама думай, ты же гадаешь, — подыгрываю ей, хотя на самом деле не хочу отвечать на вопрос. О том, чем я опечален, должен знать только я.
— Ладно, — хмыкает и разворачивает мою руку ладонью кверху, положив ту на своё бедро. — Смотри, — показывает пальцем на какую-то линию, — это вот линия жизни. Она у тебя длинная, лет сто проживешь.
— В этом-то мире? Да нахер надо так долго.
— Молчи! Вот это, — проводит пальцем по ещё одной, — судьба. Она у тебя вся ломаная, сложная. Но потом выравнивается и во-о-от тут, видишь, уже нормально идет. Это значит, что…
— Я понял, не продолжай, — перебиваю ее, потому что догадки, почему у меня там что-то ломаное, не хочу слушать.
— Так, ладно. Вот это — любовь. У тебя она совсем крохотная, но вот примерно на том же этапе, что и судьба, она становится яснее и ровнее. Кажется, ты будешь счастлив в любви, — улыбается, довольная собой. А мне вообще не радостно. Дерьмовое предсказание какое-то. Не потому что мне якобы хорошую жизнь пообещали. А потому что я знаю, что ее не будет.
Забираю руку из ладоней Ани и встаю из-за стола. Вижу, как она теряется, суетится.
— Я что-то не так сказала? Прости, я же только учусь!
Бля… за что она опять извиняется? Что за слово-паразит?
— Нормально всё. У меня просто режим, спать пора, — на самом деле спать вообще не хочется. А еще после увиденного не хочется оставлять Аню один на один с Русом. Это охуеть как дерьмово закончится, я уверен на все сто, поэтому увожу свою тушку отсюда силой. — Давайте, мужики, пошел я.
— Но тут не только мужики, Дамир, — летит уже привычное в спину. Останавливаюсь, закрываю глаза. Не-не. Не дождется.
***
Сегодня проснуться в разы сложнее, чем обычно. Всю ночь почти ворочался, как дибил, думая хер знает о чем. Вспоминал прошлое, хотя сам себе клялся, что всё забуду. Думал о том, что всё-таки меня преследует. Пытался понять самого себя и заглянуть в ту яму, что у меня внутри.
Меня пиздец как вмазало в последние дни из-за этой Ани. Я не скажу громких слов, потому что незачем, и еще потому что я в принципе этих слов не говорю. Я не верю во все это дерьмо.
Но вмазало меня конкретно.
Духи её вонючие как будто бы двадцать четыре на семь под носом. Я в душе вчера после ее гаданий полчаса торчал, а руки все равно ею пахли. Я постоянно думаю о том, как и зачем она связалась с Русом, а теперь еще и та сцена в подворотне перед глазами.
Мне хочется схватить ее за плечи и орать ей в лицо, чтобы она уходила от него и жизнь себе не портила. Предательство — это дерьмово, я ощущал сотню раз и знаю, о чем говорю. А Рус не из тех, кто до гроба и с первого взгляда, его я тоже знаю достаточно. Он трахает и бросает, а эта активистка даже из-за мелочи любой губы дует, предательство ее наверняка убьет.
И да, я не знаю, какого хера мне вообще не насрать, но выходит так, как выходит.
С трудом просыпаюсь, собираюсь и иду на работу. Наушники так и не купил, хреново, бесит всё, что вокруг происходит. Но иду. Минуте на восьмой замечаю, что я сегодня без сопровождения. Удивительно. Выходной?
Дохожу быстро, сразу гружусь в работу. Первый клиент, второй, а потом окно. Решаю пойти поколотить грушу, чтобы полтора часа в потолок не плевать.
Затягиваю бинты на костяшки, снимаю майку, чтобы не мешала, шнурки на кроссовках потуже и захожу в зал. Моя груша, не персональная, конечно, но единственная мне удобная, висит в углу зала. Их тут штук восемь, наверное, и эту обычно никто не выбирает. Поэтому проблем нет. Всегда свободна.
Но не сегодня…
Замечаю у груши Лёху, он что-то объясняет клиенту, учит правильно держать корпус.
Бля…
Придется выбрать другое место.
Отхожу недалеко оттуда, груша в противоположном углу от них, в целом тоже сойдет. Пару раз прыгаю на месте и тяну плечи, пытаясь хоть немного размяться, и слышу смех. Торможу.
Какого хера?
Смотрю на Лёху. А рядом с ним Аня. Пытается правильно встать в стойку и хохочет хрен пойми от чего.
Сначала мне хочется спросить, что она тут нахрен забыла, а потом я вспоминаю, что собственноручно дал ей номер Лехи, чтобы она записалась на тренировки. Бля, нигде покоя нет…
Поворачиваюсь к ним спиной, чтобы не смотреть, и начинаю колотить грушу. В голове разные мысли, пытаюсь каждую выбить. Сильнее и сильнее, до такой степени, пока бинты удар не смягчают уже.
В уши врывается голос Лёхи. Останавливаюсь и поворачиваюсь к нему.
— Али, у тебя окно? — спрашивает меня. Выглядит странно, в телефоне копается.
— Еще час где-то. Отскочить надо?
— Жена позвонила, с мелким что-то, надо в больницу срочно. Я всех отменю на сегодня, а тут девчонка, не выгонять же. У нее тридцать минут еще оплачено, подхвати, а?
Для нас это нормальная практика. Мы иногда выручаем друг друга. Потому что оба уверены в профессионализме. Но сука… Почему именно она?
— Спасай, дружище, бежать надо.
— Иди, — киваю, соглашаясь. Не могу не помочь.
— Спасибо! С меня причитается. Аня, это Дамир, — говорит ей Лёха и она поднимает голову на меня, тоже отрываясь от телефона. — Он тоже тренер, сегодня с ним закончите, прости, у меня непредвиденные обстоятельства. По поводу следующей тренировки позвоню, — говорит быстро и за секунду вылетает за дверь.
А мы остаемся вдвоем.
Ну что за…