— Да.
Отфорд представился и напрямик спросил об Олбене. Выражение лица Леннокса изменилось. В глазах его словно бы снова вспыхнула старая душевная боль.
— Та история, сэр, попортила мне немало крови, да и старику, наверно, тоже. Я бы предпочел о ней не вспоминать.
Отфорд протянул Ленноксу фунтовую банкноту, тот отказался взять ее.
— Он был вам по душе?
— Мне? Я в жизни не встречал лучшего человека. Но само собой, его нужно было хорошо знать. У него, как и у всех, имелись свои достоинства и недостатки.
— А выпить он все же любил?
Леннокс глянул на Отфорда с подозрением и даже с легкой злобой.
— В меру и ко времени, как, наверно, и вы, сэр.
— Вы принимали участие в переправе через реку?
— Да, сэр, принимал, — ответил Леннокс.
— Были в числе тех, кто вышел на другой берег?
— Мы все вышли на другой берег, сэр.
— Как? Вся бригада?
— Вся целиком. Отфорд нахмурился.
— И далеко вы продвинулись?
— Вот этого, сэр, сказать не могу. Я был ранен в ногу, как только мы переправились, и отправлен в госпиталь. А после выписки меня отправили на Дальний Восток в восьмой батальон, я так и не повидался ни с кем из ребят.
— Вы поддерживаете отношения с кем-нибудь, кого я мог бы расспросить?
— Даже не знаю, кого назвать в Лондоне, сэр, кроме Ламберта, старшины третьей роты. Он банщик в турецкой бане при спортклубе автомобилистов на Джермин-стрит, Мы с ним время от времени видимся.
Кто-то из служащих компании вышел в коридор и позвал Леннокса.
— Извините, сэр, я на минуту, — сказал Леннокс и ушел.
Отфорд не стал дожидаться его возвращения. Спустился, вышел на улицу, остановил такси и поехал в спортклуб автомобилистов. Войти туда не члену клуба было весьма непросто, но, видимо, то, что Отфорд являлся членом по крайней мере одного из не менее респектабельных клубов, смягчило секретаря, и после долгого, совершенно ненужного разговора Отфорда проводили в турецкую баню и представили отставному старшине Ламберту, невысокому, жилистому, со сквозящей в чертах лица недоверчивостью, способной вызвать беспокойство даже у совершенно честного человека. Ламберт с головы до ног был одет в белое, передвигался пружинящим шагом инструктора по физподготовке.
Отфорд, не теряя времени, принялся расспрашивать его.
— Не знаю, сэр, обязан ли я отвечать на ваши вопросы, так как не совсем уверен, что вы уполномочены их задавать.
— Но какие-то мнения у вас должны быть, — сказал Отфорд, ему была отвратительна выспренность этого человека, отстаивающего свою приниженность.
— Может, они и есть у меня, сэр, только это не значит, что я могу их высказывать кому угодно, думаю, вы понимаете меня.
Джон пришел в раздражение.
— Нет, не понимаю.
— Ладно, объясню по-другому. Я не знаю, рассекречено ли то, что произошло с нами при переправе через реку Риццио.
— Вам кто-то говорил, что это засекречено?
— Мне никто не говорил, что нет, — с хитрецой ответил старшина, полагая, что уел собеседника. Господи, ну и дурак.
— Вы знали бригадного генерала Олбена?
— Полковника Олбена, сэр.
— Если вам нравится быть невеликодушным.
— Я точен, сэр.
— Был он, по вашему мнению, хорошим офицером?
— Мои мнения ничего не значат. Имеют значение, во-первых, послужной список, во-вторых, решения трибунала.
— Вы согласны с этими решениями?
— Соглашаться или не соглашаться я не могу, мое дело считаться с ними.
— Господи, но ведь вы были там!
— Вот именно! — с раздражающей подчеркнутостью ответил Ламберт.
Отфорд предпринял новую попытку.
— Вы переправились через реку Риццио двадцать девятого ноября. Это никакой не секрет.
— Раз вы знаете это, сэр, значит, оно так.
— Насколько я понимаю, на другой берег переправился целый батальон, потом ему было приказано вернуться.
— Этого я вам не могу сказать, сэр.
— Да кому будет прок от того, если скажете? — выкрикнул Отфорд. — Немцам? Они теперь на нашей стороне, всеми силами стараются быть полезными.
— Тогда почему не обратитесь к ним?
— О, а вот это идея!