-- В отношении? -- спросил Глеб, пряча расческу с выломанными зубьями в карман.-- Каких цветов?
-- Расчесочку забыли вернуть, Глеб Федорович.
-- Да она, Вась, уже недействительная. Я тебе с денег новую подарю. Каких цветов-то, Юль?
-- Да там разные: розовые, голубые...
-- А голубеньким, прямо сказать, неплохо, гм...-- задумался Васька и посмотрел в небо.-- Неплохо...
-- Думай, Ананий, думай! -- пророкотал Билов.-- "Голубой коровник* -Агата Кристи, не иначе.
-- Черт его знает...-- Васька почесал бороденку.-- Белила-то белые...
-- Пацаны неумные,-- сказал Глеб.-- Чернил вон синих в селыю купи, добавь в известь -- любой колер будет временно, Я когда смолоду по строительству халтурил в Ногинске, всегда в побелку или чернила, или синьку для цвгта.
Васька уставился в ящик с известью:
-- Сколько ж сюда надо?
-- Да сколько не жалко. И коровничек будет -- любо-дорого!
-- Черт! -- Васька посмотрел на часы.-- В магазинето перерыв.
-- Пока дойти -- кончится,-- сказал Юля.
-- Деньги гони, пацан корыстный.
-- Червонец остался...
-- Вот и гони. Не жмись для животных.
В ящике цвет побелки получился лазурный, но ког"да начали белить, Васька сморщился:
-- Псивый цвет какой-то. Надо вылить -- да по-нормальному... Без экспериментов. Тоже -- послушался идиотов!
-- Да поверь ты на слово,-- взмолился Глеб.-- Высохнет -- не узнаешь.
-- Вась, раз Глеб говорит...
-- Тебя не спрашивают,-- обрезал Васька Билова. Глеб постучал себя по груди:
-- Раз человек говорит, врать не станет, давай голубым.
Васька сплюнул:
-- Черт с вами! Давай!
-- А ты, Вась, меня послушаться не хотел,-- сказал утром Глеб, выходя из интерната.-- Где коровничек-то? Коровник за ночь высох и исчез. Слился с небом. Такой же голубой.
-- Лепота-а! -- пробасил Билов, и Васька впервые его не окоротил.
-- Крышу поставим, и уезжать не стыдно. А то -- белый,-- сказал Глеб, поднимая воротник штормовки. Возле коровника бродила Зинка.
-- Кто додумался?
-- Глеб,-- сказал Васька и зло посмотрел на него.-- Голубой, голубой...
-- Чего ты, Василий, испугался? -- улыбнулась Зинка.-- Молодцы! Баран с меня. Чернилами или гуашью?
-- Чернилами,-- пробормотал Глеб.
-- Баран с меня,-- повторила Зинка и подняла с земли велосипед.-Михайлов!
-- Я,-- почему-то испуганно отозвался Юля.
-- Я на мосту была у Кареева. Там, значит, такое Дело... Там сварщик, ну, этот, который упал... Умер он...
-- Иван Егорыч?! -- вскрикнул Юля.
-- Плохо-то как...-- по-бабьи запричитал Глеб.-- Думал: оклемается... Ой-ей!.. Когда ж помер?
-- Не спрашивала, позавчера вроде... Ханку меньше жрать надо!.. Михайлов должен объяснительную написать, что пьян он был...
-- Он не пьяный был,-- пробормотал Юля.-- Он так...
-- Ну, не знаю.-- Зинка досадливо поморщилась.-- Кареев говорит, пьяный... А тебе-то не все равно: пьяный, не пьяный... Напиши -- и все. Богдышев! -- Она поманила Глеба в сторону.-- В одиннадцать к коровнику подойдет машина. За сайгаками поедешь, понял?..
-- Понял...-- непонимающе глядя на нее, пробормотал Глеб.
-- Чего смотришь? Не хочешь, что ли? Так и скажи!-- Зинка повысила голос.-- Мне эти сайгаки сто лет не нужны!..
-- Хочу...-- Глеб тупо смотрел в землю.
-- Ну и все! -- Зинка недоуменно взглянула на него и укатила сердитая.
...В интернате Егорыча не касались. Будто он и не помер. Васька тренькал на гитаре: хоть он уже и доходит, но Асадова поклялся выдолбить и каждый день хоть двадцать минут, но тренькал. Юля лежал на койке, не двигаясь. Каждый раз, когда доплетались до интерната, он залегал, не раздеваясь и не моясь, минут на сорок, лежал с закрытыми глазами и только потом рассупонивался, мылся, подлечивал руки -- мазал, массировал...
Билов наконец написал письмо матери: мать заваливала его слезными письмами и даже прислала две телеграммы на имя Васи: что с ее сыном, почему не пишет.
-- "Не пишет..." -- бормотал Билов, заклеивая письмо.-- Тут- еле ноги волочишь... Глеб, ты-то хоть не бухти, чего сопишь?..
-- Пыжи забыл.-- Глеб вывернул на постель мешочек с охотничьим припасом, ковырялся в нем и ворчал:- Надо-то всего ничего, а нет... А без пыжей как? И сделать-то, главное дело, не из чего, картонки нет...-- Он сунул руку в рюкзак.-- Реликвию раскурочить временно?..-- Он вытянул из рюкзака солидную синюю книгу в тисненом переплете, повертел ее в руках, прикинул толщину обложки.-- Некрасиво, конечно, но чего ж теперь?..
Достав из охотничьего хлама специальный дырокол, Глеб заломил переплет, сунул его в машинку и даванул со злостью. Переплет хряпнул.
-- Рехнулся?! -- Билов потянулся к изуродованной книге. На титуле изящным неторопливым почерком было написано: "Глебу Федоровичу Богдышеву, талантливому теоретику и зятю". Дата и фамилия знаменитого академика.