— О, Анечка! Проходи, — говорит секретарь нашего ректора Лидия Степановна, — тебя как раз ждут.
Стучусь в кабинет и приоткрываю дверь.
— Виктор Степанович, вызывали?
— Да, проходи. — встает и идет мне навстречу. — Присаживайся. — придерживает для меня стул, и я повинуюсь. Сам садится напротив меня.
— Аня, как ты смотришь на то, чтобы поехать в Азию на стажировку? Так сказать, по обмену опытом от нашей академии. — выдвигает предложение, чем застает в меня врасплох.
Знаете, мы вечно чего-то ждём. Ждём начало каникул или Нового года. Подарка от Деда Мороза или заветных «я тебя люблю». И так каждый раз. Мы всю жизнь проводим в ожидании чего-то. Как и все, я пять лет усердно занималась, шла на красный диплом, и вроде бы все хорошо. Но вот мечта о стажировке за границей была той планкой, которую достигнуть не могла. Каждый раз как будто что-то не так. Каждый год меня бросали на скамейку запасных со словами: ну, в следующем году повезёт. И сюр в том, что не везло. Все пять лет. И честно, в этом году мне настолько стало всё равно, что я этого уже не жду. Страшно, правда, когда человек перестаёт во что-то верить? Но сейчас мне не страшно. Сейчас мне хорошо тут, с любимым человеком. Поэтому сейчас это предложение уже не вызывает тех эмоций, что были бы пять, четыре или три года тому назад. Сейчас я поистине не знаю, как реагировать. Должна радоваться, что меня выбрали. Выделили из толпы всей академии. Но как-то непонятно на душе.
— Я не знаю… — отвечаю честно. — Это так неожиданно и, честно говоря, не вовремя. Сейчас разгар учебного года, а тут Азия, — спешно говорю. Ничего сейчас не понимаю. А что я скажу Киру? И что будет с нашими отношениями? Ведь мы только начали встречаться, пережили многое, только начало все налаживаться, и вдруг это. — Да у меня и денег таких нет на поездку.
— Все будет. Академия все оплачивает в рамках обмена опытом и студентами. Ты девочка умная. Вон на красный диплом идешь. Повышенную стипендию получаешь. — настаивает ректор. — Так что ты должна представить нашу академию по высшему разряду.
— А отказаться нельзя? — уточняю.
— Можно, но не желательно. Ты же хочешь и дальше получать повышенную стипендию, иметь хорошую репутацию не только для себя, но и ради репутации сестры, — надавливает ректор, — которая, к слову, не так часто стала тут появляться. — а вот эта новость становится уже неожиданной. Я так закрутилась в своих проблемах, что упустила Полю из вида.
— А когда ехать? — спрашиваю для полного сбора информации.
— Вылет в ночь на первое января. — показывает билет уже с моим именем, Виктор Степаныч. То есть отказаться — нет варианта. Они просто его не дают. — Это предварительный билет. Имя поменять на другого участника сможем. Но подумай хорошо, от чего ты отказываешься. Сама же пять лет подряд подавала заявки на обмен опытом. И он прав. Я сама подавала. Но в прошлом году. А теперь сами вызывают. — Даю ровно неделю, — жестко выдвигает ректор, поднимаясь с места, и проходит к своему креслу. — Можешь идти, — дает понять, что он все сказал, и тут только я должна кивнуть, как болванчик, что согласна.
— Чего хотел? — интересуется подруга, поджидающая в коридоре.
— По обмену опытом в Азию отправляет. Дал мне неделю подумать, — заторможено отвечаю. Себя собрать не могу. Огорошил так огорошил новостью.
— Вау! Так это же круто. Ты же всегда этого хотела.
— Хотела. Только теперь не хочу. Что я Киру скажу?
— Правду, — серьезно говорит Тина.
— А если не поймет? Что тогда? Всё, конец отношениям.
— Поговори с ним, а не накручивай себя. Если он правда тебя любит, то сможет понять.
— Я решу сначала соглашаться или нет, а потом поговорю. — взволнованно говорю подруге.
— Только не тяни, — советует Тина. — Будет хуже, если он узнает от постороннего.
— Хорошо, — соглашаюсь с подругой, когда выходим из академии поздно вечером. На улице уже темно. Минус осени. Но плюс для влюблённых пар. Много мест, где можно спрятаться. Как только вижу Кира, настроение поднимается с нулевой отметки. И от того, как он улыбается, подходя ко мне, тепло по сердцу разливается. Целует сразу же. И не стесняют его люди, преподаватели. А я краснею и смущаюсь.
— Ладно, ребятки, вы тут целуйтесь, а я за Мией погнала.
— Тебя подвезти? — реагирует Кир.
— Не надо. Мне тут три квартала пройтись, — машет Тина и, перебегая дорогу на зеленый, скрывается в толпе.
— Поехали? — спрашивает Кир. Я лишь киваю.
В салоне отогреваюсь полностью. Слушаю Кира всю дорогу. Отвлекаюсь на него. И вот как я смогу без него? Если целый день без него — словно пытка. Ловлю себя на мысли, что соскучилась. Сама поддаюсь к нему и кладу свой подбородок на его плечо. Переплетаю наши пальцы сильнее и накрываю второй рукой.
— Ты чего? — взволнованно спрашивает Кир. — Все нормально?
— Просто соскучилась. — смотрю на него, а он целует в макушку.
— Иди сюда. — перетягивает меня на колени. Мы стоим на соседней улице от моего дома. Тут никто не должен увидеть, но я озаряюсь по сторонам.
— Стекла тонированные. Никто не увидит. Расслабься. — говорит Кир.
И я расслабляюсь в его объятьях. Мы целуемся. В машине только приглушенная музыка, еле проскальзывающий внутрь свет от фонаря и осыпающиеся листья клена на капоте. И наши причмокивающие звуки заполняют машину. Срывающееся дыхание. Голова идет кругом. Пространство машины сужается в одну точку. Эндорфины выходят и заполняют все вокруг. Я верхом на Кире. Я чувствую, как его эрегированный член упирается в промежность через тонкие капронки. Боже. Кровь словно лава бежит по венам. Обжигает. Оголяет уязвимые участки тела. Чувствую набухшие соски, которые трутся о чашку лифа. Вот только барьер между ними появляется. Кир запускает руки под водолазку. Ныряет под лиф и сминает грудь. Целует шею. Я выгибаюсь и подставляю шею, ключицы, чтобы не останавливался. Не хочу. Сейчас нуждаюсь в них. И он не останавливается. Целует везде. Захватывает чувствительные горошины языком. Ласкает их неторопливо, при этом держит зрительный контакт. А у меня пространство плывет. Как и ночью, я в космические дали улетаю. Становлюсь огромной вселенной. Боже. Как выдержать этот контакт, если я себе не принадлежу? В машине жарко становится. Мозг плавится, и я вместе с ним. Ерзаю на нем. Внизу пульсирует и чувствуется жжение. Кажется, что стоит прикоснуться, и меня разорвет на части. Я близка к этому выводу. Ведь Кир не останавливается и касается там через колготки. Надавливает большим пальцем, массирует. Боже. Я стону уже откровенно. Не стесняюсь саму себя. Сжимаю свои сиськи. Сама мну горошинки, пропускаю сквозь пальцы. Господи, что я творю?! Неужели это правда я?!
— Ебать… — хрипло произносит. — Если бы ты знала, какая ты сейчас красивая, — глухо выдает.
— Кир… Я не могу… Взорвусь сейчас, — прерывисто говорю.
— Давай, малышка… Кончай. — ещё сильнее надавливает. Массирует. Я даже не пытаюсь вникнуть в это пошлое слово, хоть и смущением меня накрывает, как цунами Хиросиму.
— Ахх… Боже… — взрываюсь, как новогодний фейерверк. А Кир целует.
— Моя девочка сладкая.
Я чувствую свои соки на трусиках, влажных дорожках вдоль ног и на колготках. Мне стыдно и одновременно возбуждает так возвращаться домой. Вот только не успеваю перевести дух, как в окно стучатся.
— Боже мой, — меня такой волной накрывает. Спешно пересаживаюсь на свое сиденье. Нас видели. Видели всё, чем мы занимались. Боже, как стыдно. А если это кто-то из соседей? Тогда об этом узнают и родители. Боже… Боже…
— Успокойся, ладно? — обнимает за шею и заглядывает в глаза. — Никто ничего не видел. — киваю. — Я проверю, кто там, а ты спокойно одевайся. — он выходит. Натягиваю лифчик на законное место, пряча в нем вздернутую покрасневшую двоечку, и скрываю их под водолазкой. Одергиваю юбку и накидываю куртку. Поправляю волосы и лицо. Боже. Чувствую себя увереннее. Но страшно от того, что неизвестно, кто там на улице. Только голоса слышу.
— Готова? — Кир открывает дверь с моей стороны, чем впускает холодный воздух. Улыбаюсь и киваю. Он подает руку и помогает выбраться. Не успеваю повернуть голову, как слышу.
— Наконец-то! Думала, ты там всю ночь просидишь, — с ухмылкой добавляет сестра. А у меня пульс падает, облегчение испытываю.
— Боже, ты меня напугала. — серьезно говорю сестре.
— Скажи спасибо, что вас я заприметила, а не папа. Он бы не церемонился. — и это точно. Даже представить боюсь, что бы было. — Благо мне удалось его домой отправить, сказав, что мы скоро поднимемся, — тараторит сестра. И сейчас я ее расцеловать готова, что она нам так помогла. Я даже не хочу думать, что бы было, увидь нас мой папа тут и то, чем мы занимались. Мороз по коже проходится. Внутренности скручивает.
— Так что ты мне должна, — смотрит в упор на меня сестра.
— Она права, — поддерживает ее Кир.
— Сговорились, да?! — смотрю на двух самых дорогих мне людей. — Будем считать, что о твоих прогулах отец не узнает. — смотрю на сестру в упор.
— Тина сказала? — спрашивает Поля.
— Ректор. — и тут глаза сестры округляются, а я понимаю, что ничего не рассказала Кириллу.