— Можно сказать и так, — ухмыляется парень.
— И кому больше преданность храните?
— Дмитрию, — не задумываясь, отвечает мой водитель. — Костя мне должен. Моя сестра одна из жертв твоего муженька. Где она, никто не знает. Ей было 16, когда её похитили. Сейчас ей должно быть двадцать два года, — рассказывает свою историю Андрей. И даже показывает фотографию.
— Красивая. — комментируем с Тиной. И даже обстановка и общение с ним уже другие.
С Димой пересекаемся на трассе и пересаживаемся к нему в машину. Два часа езды по трассе. Ещё час через лес и щебенку. И вот мы в другом городе и прилегающем к нему маленьком поселке.
Небольшой домик, колодец и маленькая собака во дворе — вот составляющее жизни пожилой женщины, которая нас встречает.
— Добрый день, Мария. Захарова, если не ошибаюсь, ваша фамилия при замужестве. Ведь несколько лет назад вы её сменили и спешно покинули наш город.
— Добрый день, Дима! — здоровается и даже принимает нас в дом. Как нашел? — спрашивает женщина после того, как ставит малиновое варенье на стол.
— По неоплаченной коммуналке и новой фамилии. У вас большая просрочка по платежам была, вот и поднял информацию. А до кучи собрал информацию о том, как на следующий день после происшествия дочка ваша покинула город… Как вы следом переехали и продали дом… Как фамилия ваша исчезла из базы данных о том, что вы вообще когда-то жили в городе.
— Ох… Заболела я сильно. Два месяца пластом лежала, думала, помру, чес слово. — перекрещивается. — Но потом вроде легче стало и смогла оплатить всё. — делится с нами женщина.
— Мария, расскажите нам про тот вечер, когда ваша дочь пришла домой. Нам очень важно. Вы можете оказаться ценным свидетелем, — говорит ей Дима.
— Ох, Дима, я бы рассказала. А мало ли они потом Светочку… — плачет женщина.
— Вот именно. Если они её уже убили, получается, вы покрываете убийцу. И он гуляет на свободе. И похищает таким же способом других девушек. Вы только посмотрите. — раскладывает перед ней фото девушек, на которых заведены дела о похищении.
— Они разного возраста. Их всех похитили. И это может быть тот же человек, что и был с вашей дочерью. А вы можете их спасти.
— Боже правый… — перебирает фотографии девушек.
— В тот день Светочка вернулась какая-то слишком взволнованная, в слезах вся. Одежда перепачкана чем-то. Отдала мне пачки денег и сказала убираться из этого города, если хочу жить. Сама же она собрала сумку с вещами, поцеловала меня, сказала, что очень сильно любит меня и просит прощения за что-то. А ещё она шептала, что она предатель. И что она кого-то предала и ей нет прощения. И убежала. А я выглянула в окно. Там стоял черный внедорожник и мужчина около водительской двери. Он сильно нервничал. Много курил и что-то крутил в руках. Я ещё заметила, что у него был брелок какой-то. Фонарем отсвечивало прям на него. Он такой продолговатый и яркий, — вспоминает женщина.
— Вот этот вы видели? — показывает Дима тот самый брелок, подаренный мною Косте много лет тому назад.
— Да. Он очень похож, но точно не могу сказать. От фонаря отсвечивало, и было темно. Когда Светочка вышла, они вместе уехали, и больше я её не видела.
— А может, номер машины или цифры, буквы приметили? — уже вклиниваюсь в разговор я.
— Помню только, что были две А, — выводит пальцем на столе женщина.
— Спасибо большое вам, Мария. — с улыбкой допивает чай Дима, и мы уходим. Только вот женщина задерживает меня около крыльца дома.
— Я видела твою свадьбу по телевизору. Ты не просто так сейчас сюда приехала ведь? — спрашивает меня женщина.
— Да. Этот человек похитил сестру моего любимого человека.
— Поэтому ты вышла за него замуж?
— Да. Я хочу приблизиться к нему и найти то, что мне важно. — делюсь с женщиной.
— Будь аккуратней, девочка моя, — обнимает меня женщина. — Светочка перед уходом сказала, что он страшный человек. Как бы ты не пострадала от той правды, которую ищешь.
— Назад дороги нет. — обнимаю женщину в ответ. — Берегите себя.
Уже затемно мы с Андреем возвращаемся домой.
— Андрей, а можно в гараж заехать? — прошу своего водителя. — Я оттуда хочу попасть в дом. А то на улице холодно.
— Конечно, Анна Юрьевна.
— Боже, не произноси это отчество, я тебя прошу. Просто Анна. Договорились?
— Договорились, — кивает Андрей и выполняет мою просьбу. Я осматриваю гараж. Пока бегло. Две иномарки, два внедорожника и одна Газель. Но ни одной с теми буквами на конце номера машины.
— Что-то конкретное ищешь? — спрашивает Андрей, проследив за моим взглядом.
— Номер с двумя А на конце. Видел такой? — тихо спрашиваю.
— Нет, но могу поискать в гараже, где инструменты лежат. Твой муж любит менять номера на машинах.
— Буду признательна. — захожу в дом, где в прихожей меня поджидает Костя.
— Ты сегодня поздно. Лекции у тебя закончились ещё три часа назад. Где была? — спрашивает супруг.
— Лекции может быть и закончены, а вот журналы пропусков старосты и отчеты, знаешь ли, сами себя не заполнят и не отдадут на подпись высшему руководству, а затем прошьют и разложат по датам и предметам. К слову, ректор академии и мой куратор ещё там, так что я ещё рано пришла. Отчетом доволен или поминутно составить? — не сдерживаюсь в своей язвительности по отношению к Косте.
— Доволен, — кивает Костя, подходя в плотную. — И кстати, у тебя есть час для того, чтобы собраться.
— Можно не сегодня? Я слишком устала.
— Можно. Но тогда ты нарушишь договор. И ты знаешь, что произойдет, — ухмыляется Костя.
— Какой дресс-код? — интересуюсь у Кости.
— Вечернего платья по колено будет достаточно. — садится на диван уже в костюме Костя. — И, кстати, время пошло.
Собралась я быстро, а вот мандраж и озноб, который колотит меня, остановить не могу. Он сбивает меня с той самой силы, которая мне так нужна. Приезжаем мы в какой-то закрытый бойцовский клуб.
— Не знала, что ты увлекаешься боксом, — шепчу ему сквозь галдеж мужчин на зрительских местах перед рингом.
— Это бои без правил, — поясняет Костя. — И если бы ты хоть немного интересовалась мной, а не Сомовым, то знала бы этот факт.
— Мы, кажется, условились не вспоминать его.
— Это было мое правило. Как хочу, так и управляю им. Тем более, что это ты его любила.
— Костя, ты издеваешься надо мной. — сливаюсь с бордового цвета обивкой стула подо мной от злости.