Семейный ужин проходит под звонкое треньканье сестры, рассказывающей о том, как незадачливая девочка Лида попыталась увести из-под носа Янки Андрея. Папу, судя по выражению лица, красочные откровения младшей дочери о безжалостной ликвидации вставших на пути обнаглевших конкуренток несколько смущают, а точнее — пугают. Он откашливается и как можно деликатнее пытается объяснить нашей местной вышибале, что таскать одноклассниц за волосы не достойное занятие для маленьких принцесс. А еще доказать, что бедный Андрей имеет право на собственный выбор.
Андрей, держись там. Мы с папой за тебя переживаем.
Мелкая шумно вздыхает, с нескрываемым разочарованием в своем родителе берет в руку стакан с компотом и делает пару неспешных глотков.
Я наслаждаюсь едой и с долей ехидства тайно за ними наблюдаю. Но сестра, кажется, решила переменить тему, не встретив восхищенных отзывов, и теперь с улыбкой снизошедшей царевны обращается ко мне:
— Милка, а как дела в твоем университете?
— Отлично. — коротко отвечаю, накладывая себе в тарелку еще гречки.
— Ты как-то суховато звучишь, — подозрительно щурится мелочь, — Прямо как эта курица.
Она у нас крайне придирчива к еде и никогда не будет молчать, если кто-то что-то пересолил или недоварил. Виноваты? Тогда будьте добры сесть и выслушать все о своих косяках, без цензуры.
Мы с папой — каемся, грешны — пару раз давали ей возможность приготовить легкие блюда. Надеялись отыграться и также иметь возможность высказаться — исключительно в целях воспитания — о ее способностях. Но не тут-то было. У сестры всё получалось идеально. Причем настолько, что теперь яичницу мы безоговорочно доверяем только Янке.
— Меня вместе с двумя другими первокурсниками выбрали в качестве лучших поступивших на курс и каждому дали наставника старшекурсника.
— Молодец, дочь, — искренне хвалит папа, — Ты у меня всегда умница!
— А разве наставники не отстающим полагаются? — невинно так уточняет мелочь, недовольно разрезая ножом куриную грудку.
— А ты разве не хотела пойти в кино на Звездного Принца? — сахарным голосом отвечаю я, и сестра широко улыбается.
Несмотря на наши мелкие стычки, мы друг друга обожаем и всегда понимаем с полутонов. Как, например, сейчас.
— Ты прекрасная дочь. — театрально кивает Янка, и только наш доверчивый папа ведется на эту ужасную игру. — И невозможно мозговитая. Мой личный айдол для подражания.
Я толкаю под столом коленку юной актрисы, и мы обе начинаем смеяться.
— А у меня для вас сюрприз! — внезапно заявляет отец, встает из-за стола и спешно удаляется в коридор.
До нас доносятся звуки его поисковых работ, затем емкое: «Ага».
Кивком головы и поднятыми бровями задаю молчаливый вопрос сестре, не в курсе ли она, что там за «ага» такое? Но она только удивленно пожимает плечами.
Папа в эту минуту возвращается, садится обратно на стул и торжественно кладет на стол синий конверт.
— Ты хочешь, чтобы мы платили за электричество? — испуганно предполагает мелочь, округляя свои большие глаза.
Наверняка догадка возникла вследствие их недавнего конфликта.
Отец снова застукал ее ночью за чтением манги и грозился перестать оплачивать счета за электричество. На мой взгляд, грозился он совершенно неубедительно. Но на сестру должный эффект, видимо, произвел.
— Тогда, — сдерживая улыбку, поддакиваю ее версии, — Эти счета по твою душу, Янка. Иди ищи работу.
— Но… но я еще маленькая девочка.
Папа, к сожалению, не дает мне возможности полностью насладиться тем, как вытягивается лицо сестры, и радостно заявляет:
— Это билеты в пансионат!
— А школа?
— А универ?
Одновременно выдаем мы с Яной.
Папа все так же тепло улыбается.
— Это всего на два дня. Поедем с вами в выходные, мои девочки. Я подумал, что мы уже давно втроем никуда не выбирались.
— Классно! — сняв с себя мучительное бремя счетов за электричество, радуется мелочь. — Пап, очень круто! — кидается на шею к отцу.
Тоже встаю с места, чтобы присоединится к семейным объятиям.
Правда меня уже далеко не так сильно, как в детстве, прельщают всякие дома отдыха. Особенно, зная папу…
Когда Янка была еще совсем крохой, мы оставили ее с бабушкой и поехали вдвоем на три дня в «Атлас». Так вот, мой невероятно чистоплотный отец мучился ровно пол дня, а потом откуда-то нашел ведро и швабру и начал намывать полы нашего номера. Я думаю, та комната еще никогда не блестела чистотой, как в тот день, когда мы ее покидали. Не удивлюсь, если ему потом неоднократно поступали предложения о работе в клининг-сфере.