Опускаю глаза к кофе, который до сих пор проявил себя моим единственным верным сообщником. Пытаюсь понять, почему не рассмеюсь в лицо Ветрову и не заподозрю его в безудержной фантазии, нашептывающей нелепые планы, которых не было. А затем не скажу Кате, что я сама в состоянии решить, чем именно мне следует заняться на выходных, а чем точно не следует.
Почему не стану отстаивать безудержное желание пойти в кино?
Почему сердце так быстро бьется в груди, а язык не предпринимает ни одной попытки к сопротивлению?
Ведь меня дико возмутило его это «Ах, как жаль, что у Милы не получится пойти…». Ладно, может было без «ах», но суть одна.
И, к собственному ужасу, понимаю.
Хоть мысли кружатся в голове на скоростной карусели, но если позволить себе встретиться лицом к лицу с правдой, то я действительно не хочу идти со Стасом и с каким-то неизвестным его другом в кино.
А вот проект Киринова…
Убеждаю себя, что меня, конечно же, прельщает не само общество наставника, а логичное желание побыстрее разобраться с глупым заданием.
Ведь чем быстрее начнешь, тем быстрее и закончишь.
И Катя так душевно выступила с речью, что моя попытка к сопротивлению ударит и по ней…да?
Тем более я действительно собиралась позаниматься на выходных.
Вот и все. Исключительно ради учебы, слегка киваю и тихо говорю то ли себе, то ли окружающим:
— Ага.
Через пару минут все забывают о неудавшемся для меня походе в кино, и друг Ветрова из семейства кошачьих начинает рассказывать смешной случай, произошедший с ним в универе, вызывая дружный смех окружающих.
Катя чувствует себя прекрасно в новом обществе. А я делаю маленькие глотки из своего стакана с бесконечным кофе и мельком поочерёдно смотрю на каждого, кроме Ветрова. Но вот его взгляд ощущаю на себе особенно остро. Из-за этого сто девяносто восемь раз успеваю передумать о своем согласии.
Когда мне наконец кажется, что сверло перестало упираться мне в лоб, я решаюсь взглянуть и на него. Только стоит поднять глаза, как он тут же перехватывает мой взгляд. В глубине его льда я вижу улыбку, которая трогает уголки его губ. Мое дыхание на миг сбивается, потому что в нем нет ни единой крупицы опасного блеска. Ни хитрости, ни чего-то обещающего мне адские развлекательные забеги. И меня вдруг сносит волной его искренней радости, причину которой я никак не могу понять.
Неужели он действительно так волнуется за задание Киринова и ждет, когда мы сможем к нему приступить?
Не знаю, его так сложно понять. Он иногда определенно, странный, иногда слегка пугающий, но, независимо от этого, его взгляд заставляет меня улыбнуться ему в ответ.
*
После того разговора в столовой Катя полностью, с большой долей фантазии, насилует меня вопросами о том где, как и как часто мы собираемся заниматься с Ветровым на выходных. А так как я понятия не имею, то считаю наиболее рациональным ответить:
— Здесь. В универе. Иногда.
— Да ладно? В универе? — скорчив на лице недовольную гримасу, говорит однокурсница, — Может, хоть в кафе пойдете? К чему еще и на выходных сюда тащиться?
— Какая разница где, — отмахиваюсь, стараясь закрыть тему, — Главное, подготовка к проекту, а не локация.
— А в чем ты пойдешь на встречу? — придвигается она ближе.
Демонстрируя, что так просто отступать точно не собирается.
— В каком смысле? В одежде. В такой же, какая на мне сейчас.
Выражение ее лица переходит из фазы недовольства в стадию неприкрытого скепсиса.
— Ну, может, оденешься немного понаряднее?
— Это еще зачем? Считаешь, в противном случае проект Киринова не захочет мне поддаться?
— Считаю, что накрашенные реснички и блеск на губах подтолкнут твоего наставника быстрее тебе поддаться.
— Это сугубо деловая встреча. — как можно серьезнее произношу я.
— Тогда я буду с большим нетерпением ждать всех подробностей о твоей сугубо деловой встрече с твоим сексуальным Ветровым. Вдруг он тебе и другие уроки преподаст. Более интересного содержания. Ну там о химии между людьми. Еще анатомия, кстати, очень занимательна, когда ее наглядно демонстрируют. — на этот раз уже я усиленно пихаю ее в бок.
*
Разговор с Катей оказал на меня неожиданное влияние, посеял внутри сомнения и позволил прорасти странным ожиданиям, которые я и сама не могла себе толком объяснить. Но, если вначале они усиленно множились, то после резко пошли на спад, так как с того разговора в столовой я редко видела Ветрова.
В четверг он ни разу не возник на моем пути в длинных коридорах университета. Ни разу не появился возле дверей аудитории, когда я заканчивала пару. И в столовой его тоже не было, хотя ребят из его компании я видела.
Словно я повелась на его игру, приняла продиктованные чужой волей правила и резко перестала быть ему интересной. Конечно, вряд ли он до этого спал и видел вокруг себя мой светлый образ, но все же проявлял больше внимания…
И да, раньше я мечтала избавиться от его навязчивого сталкеризма… но сейчас мне понадобилось всего два дня, чтобы понять — мне чего-то не хватает.
В пятницу он также ни разу не напомнил о нашем вроде как уговоре позаниматься в выходные, и я начала злиться. Не только на него, но и на себя. Катя что-то спрашивала, но я находила сто и один способ отшутиться, а еще сто и восемьдесят способов заставить себя слушать лекции.
Лекции, кстати, даже самые интерес-к-жизни-убивающие помогали отвлечься и не думать, почему гадский супостат перестал меня доставать.
*
Возвращаюсь домой, снимаю обувь и прохожу в ванную комнату. Тщательно мою руки и заглядываю к Янке в комнату, узнать, как прошло тестирование по английскому, к которому мы с ней вместе готовились.
Выслушав бурный и радостный рассказ, крепко обнимаю сестру и ухожу на кухню греметь кастрюлей и греть себе суп.
Только сажусь на подоконник, как дверь в комнате мелкой открывается, и сестра звучно кричит:
— Мил, тут какая-то Лошадь собирается за тобой завтра заехать после двух часов. Это спам? Мне ей факулики отправить? Или слать в ежовый лес?