Мы едем уже минут двадцать. И моя уверенность в части направления движения дает сбой. Особенно она похрамывает, когда мы пропускаем поворот для пути в университет.
— А мы разве едем не в наш вуз? — спрашиваю я.
— Нет. — спокойно отвечает Ветров. — Зачем ехать туда в выходной.
— Но я думала, мы там будем заниматься.
— Нет.
— В кафе?
Неужели Катя была права?
— Там будет шумно.
Тогда куда мы едем? Не в бункер же он меня везет? Запрет и будет пытать задачками?
Может, зря я так просто, без выяснения деталей, согласилась сесть в его машину. Не зря народная мудрость говорит, что надо договариваться на берегу. На берегу, Мила, а не в лодке, когда ты уже на середине глубокой реки.
— Едем ко мне. — буднично информирует он, останавливаясь на светофоре.
— К тебе? Зачем? Как это к тебе? — у меня еще имеется целый список вопросов, но среди них слишком много волнения и междометий, так что меня пока устроят ответы хотя бы на эти три.
— Потому что там нам никто не помешает.
И вроде бы мой наставник больше не пугает меня, но эта его фраза все же несколько настораживает.
«Анатомия тоже интересный предмет, — восклицает в голове Катин голос, — Особенно при предметном подходе к вопросу.»
И я вдруг начинаю представлять такое…отчего кровь приливает к щекам.
Откуда вообще в моей голове подобные картинки?
Их там не должно быть!
Нет! Стоп.
Мне надо сосредоточиться исключительно на учебе, а не на…анатомии своего наставника.
— Не бойся, — ухмыляется Ветров, будто читая мои мысли. — Я тебя не съем.
— Я и не боюсь. С чего бы?
Еще и многозначительно фыркаю, чтобы у него не осталось сомнений, а то вдруг он слышит грохот моего встревожившегося сердца. Если спросит, скажу, что это шум карбюратора. Или что там еще в машинах бывает.
— Молодец. Но предупреждаю. — кидает на меня взгляд своих льдинистых глаз. — Если не будешь слушаться, покусаю.
И я отчего-то твердо уверена, что он не врет. Напускаю на себя возмущение и с холодностью отвечаю:
— Тогда лучше сразу покажи мне, где лежит твой намордник. У меня нет никакого желания ходить потом по врачам и делать уколы от бешенства. Еще и следы потом замазывать, чтобы не позориться.
Готовлюсь увидеть в его глазах гнев и очевидное желание меня несколько раз сжечь, но вместо этого наставник начинает громко смеяться. Искренне и заразительно. Настолько обаятельно, что я тоже не выдерживаю и вначале немного улыбаюсь, а затем уже хохочу вместе с ним.
*
— Приехали. — говорит он, останавливая машину около элитного дома.
И мы сейчас не в нашем с папой Перово, а где-то около Патриарших, в самом центре. Здесь даже ворота имеются, да такие, что просто так никто не войдет.
Ветров выходит из машины, а я еще какое-то время сижу и гадаю, правильно ли сделала, что согласилась с ним ехать.
Вдруг его нормальность — это всего лишь резкие короткие вспышки при монотонном течении извращенного недуга. И стоит нам подняться к нему, как он снова начнет практиковать свои… Додумать не удается, дверь с моей стороны открывается, а затем Дима протягивает мне руку.
— Пойдем. — несмотря на то что командные наклонности прочно засели в его связках, сейчас он звучит без высокомерных ноток.
Напротив, довольно дружелюбно.
Мне никогда раньше не подавали руку, но оказывается, это так просто и приятно протянуть свою в ответ.
*
Волнение внутри меня нарастает, когда мы переступаем порог его квартиры. Меня ослепляет свет и блеск всего нового и дорогого.
— Ты здесь один живешь? — мой рот все же решается задать вопрос, хотя глаза находят на крючке только мужские куртки.
— Обычно я живу с семьей в другой квартире. Эта, она для… — он делает паузу, хмурясь, и добавляет. — Других важных дел.
— К экзаменам тут готовишься? — уточняю, снимая сапоги и оставляя их аккуратно около двери.
Если бы у меня была своя квартира, я бы ее скорее всего использовала ее именно для подготовки и занятий.
Он бросает на меня непонятный взгляд. Определенно, сдерживает улыбку. Кивает:
— Ага. Именно. Давай помогу снять пальто, Пандочка.
— Не надо. — говорю чуть резко, — Я сама.
— Ладно, — наклоняется и достает из обувного шкафа мужские тапочки. — Есть только мужские.
— Ничего, мне нравится, когда на размер больше. — улыбаюсь я. — Я часто папины одалживаю.
Он никак не реагирует, только кивает.
— Ванная комната и туалет слева, кухня прямо, а здесь две комнаты. Ты не голодна, кстати? Может, заказать что-нибудь?
— Нет-нет, — отрицательно качаю головой, — Я поела перед выходом.
— Ладно, тогда вначале позанимаемся.
— Я помою руки, — информирую наставника и шмыгаю в ванную комнату.
Включаю кран, намыливаю руки, а когда смотрю в зеркало, это чувство вновь возвращается. Я попыталась отогнать его еще когда мы вошли в подъезд и консьерж — мужчина в форме — с нами поздоровался. И назвал моего наставника по имени отчеству.
В нашем доме тоже есть консьержка, только она каждый раз таращится на меня с таки удивлением, будто видит первый раз в своей жизни.
Смотрю на свое отражение и ощущаю себя некой Алисой в зазеркалье. У Ветрова двухкомнатная квартира, а у нас трехкомнатная, но одна ванная комната может самоуверенно насмехаться над всей нашей обстановкой, в которой последний раз папа делал ремонт своими руками.
У нас вообще все своими руками. Я, конечно, и раньше понимала, что мы и до среднего класса дотягиваем с трудом. Хотя, я не верю в наличие у нас этого мистического класса. Кажется, будто в нашей стране есть либо верхушка, либо низ, без середнячков. И вот сейчас я, простая девочка из низа смотрюсь в зеркало в квартире парня, который сидит на этом самом верху — и в этом не приходится сомневаться.
Я не хочу в этом признаваться, но я ощущаю себя жалкой. Эта мысль появляется словно ниоткуда, наваливается и пытается выпихнуть меня в бездну. У меня никогда не было этого чувства, даже когда Марьяна Парфина в одиннадцатом классе хвасталась, как ей отец подарил мерседес на выпускной, и показывала всем фото машины с бантом. Меня это скорее забавляло, так как на каждой контрольной по алгебре она приходила умолять меня о помощи.
Но тогда почему это чувство так гложет меня сейчас?
Почему я смотрю на себя снова, пытаясь понять, не покажусь ли я ему слишком серой и невзрачной среди всей этой сверкающей мебели?
И почему меня это вдруг так сильно тяготит.
Из тяжелых мыслей, меня вытаскивает голос:
— Все в порядке? — голова Ветрова появляется в дверном проеме, и парень встревоженно смотрит на меня.
— Да. — понимаю, что кажется увлеклась, увеличивая чужие счета за воду, и поддалась глупым мыслям. Встряхиваю голову, вытираю руки и выхожу, уступая ему место.