Современное искусство мне бывает сложно понять.
Да к тому же сама художница непростая. По одному ее псевдониму видно, что особа она специфически настроенная. Не просто Марьей Акварельной Красой просит себя называть, а чудаковатой Азалеолдией.
Меня даже больше не картины ее привлекают, а вопрос, в каком безумном порыве она придумывала себе псевдоним, напоминающий кличку стареющего растения.
К тому же наблюдаемые художества не наполняют душу возвышенными эмоциями, как например, работы любимого Куинджи¹, а склоняют к прогрессирующей меланхолии.
Пока мы неспешно двигаемся от одной нестандартной работы к другой, Янка заливается перед мамой соловьем, прямо-таки восхищающимся фантазией художницы. А когда наша матерь-с-отягчающим отходит с кем-то поздороваться, сестра, удостоверившись, что нас никто не может услышать, критично выдает, что такую нелепую мазню она и сама без проблем воссоздаст. И, если картины реально стоят те суммы, которые под ними указаны, то, возможно, рисование в действительности является зовом ее души, который я по неведомой причине не поощряю.
— Я лично встречаю тебя каждый раз после твоих занятий в художественной школе. — отвечаю я, останавливая симпатичную официантку и забирая у неё с подноса два стакана сока: один для себя, а второй для сестры. — Какие ещё подтверждения моего поощрения тебе нужны?
Янка снисходительно принимает из моих рук добытый для неё напиток и морщит свой носик.
— Да, но ты против того, чтобы я после школы полностью посвятила себя искусству. — она многозначительно останавливается около очередной выдающейся картины.
Я по достоинству оцениваю ее долгий взгляд, направленный никак не на саму работу, а на ценник под ней.
— А, видишь, зря, — качает головой мелочь. — Ты же хорошо считаешь, вот скажи, сколько денег заработает эта художница на всём… — мамы рядом нет, но рисковать она все же не решается и высказывается на ее взгляд тактично, говоря просто. — Этом?
— Пей свой сок. — улыбаюсь я сестре. Кажется, у нас в семье растет предприниматель. — И пойдём к тому столику с закусками.
Но отойти мы, к нашему общему голодному сожалению, не успеваем. Через пару минут мамин голос приветливо произносит за нашими спинами:
— Девочки мои, только посмотрите с кем я вас хочу познакомить.
Мы с сестрой натягиваем на лица маски вежливого интереса и поворачиваемся в сторону родительницы. Рядом с ней стоит молодая девушка. Должно быть, старше меня всего на пару лет. Но, в отличие от меня, она излучает ту же ауру ослепительной ухоженности и достатка, как и моя мать.
У незнакомки от природы удивительно красивая внешность. Из тех, которыми можно любоваться часами, и притом занятие тебе нисколько не надоест.
Маленькие черты лица, большие небесно-голубые глаза, пухлые губы, идеальная кожа, блестящие густые волосы. Словно самая красивая кукла в магазине однажды ожила и стала настоящей женщиной.
Одета она, как аристократка из знатного английского рода — скорее всего, королевского.
На нас с сестрой смотрит само совершенство, которое неведомым образом оказалось в стенах этой странной галереи.
Мне становится немного не по себе. Нет, я не завидую ее внешности или дорогим сережкам в ушах. Просто иногда рядом с такими обеспеченными девушками, которые одного со мной возраста, но при этом могут позволить себе купить практически все, я чувствую себя немного неуверенно.
А вдруг это наша внебрачная сестра?
Или дочь той гориллы, с которой проживет моя кукушка-мать?
— Это наша удивительная художница. — произносит мама, отвечая на вопрос. — Азалеолдия.
— Ого! — сестра не сдерживает своего удивления.
Я тоже несколько озадачена. Неожиданно, что все те тёмные мазки и странные россыпи золотой фольги дело рук похожего на ангела создания. Мне в ее работах привиделось много мрачности и напряжения. Думала, автор будет с зелеными волосами и покрывающими все тело татуировками. Но, говорю же, современное искусство мне не дано понять.
— Это моя старшая дочь — Милана, а это младшая — Яна. — между тем говорит мама, обращаясь к художнице. — Девочки в восторге от твоих работ, дорогая. Как и я. Ты удивительно талантлива и так тонко передаешь на холсте свой внутренний мир. Великолепно. Бесподобно. Мы навеки твои преданные поклонницы. Правда, мои хорошие? — она уверенно поворачивается на нас, не сомневаясь, что мы будем послушно кивать в ответ.
Но вся эта ее небольшая речь попахивает приторно-сладкой желеобразной массой, политой, ко всему прочему, засахаренным сиропом. Чересчур химическая смесь, без единой унции натур-продукта.
Чистые голубые глаза художницы вдруг кажутся мне не бездонными озерами, а холодными бездушными стеклами. Все это разом смешивается в неприятный шейк и возникает острое желание поскорее уйти.
К счастью, младшая сестра умнее, сдержаннее и коварнее старшей сестры.
— Да, мы просто в восторге! — даже я бы поверила, если бы именно так она не выражала радость при своей классной руководительнице.
— Приятно, когда твои работы нравятся дочерям твоей подруги. Очень рада познакомиться, девушки. И зовите меня, пожалуйста, просто Валя. — она поворачивается к маме и, так же сияя своей ослепительной белозубой улыбкой, уточняет, — А Денис не сможет приехать?
Подруги?
У моей матери подруги практически одного со мной возраста?
Может, это какая-то программа по омоложению?
И, говоря Денис, не имеет ли она в виду Дениса Александровича Борского, маминого нефте-хахаля, который постарше моего папы лет так на прилично?
— К сожалению, нет, Валечка. Он очень хотел, но у него сегодня важная встреча по работе.
— Жаль. Передай ему, пожалуйста, от меня спасибо за роскошный букет. Витя хотел с ним сегодня увидеться. Но видишь, сам мой муж тоже опаздывает, — она недовольно поджимает губки, а затем улыбается.
Со мной снова происходит нечто странное. На секунду мне мерещится в этой улыбке страшный оскал. Зловещий. Незаметно трясу головой и внутренне отчитываю себя за идиотские реакции.
Да что со мной?
— Но зато он придёт вместе с сыном. Его бывшая отказалась. И дочку не пустила. Представляешь? Так неприятно, — художница огорчённо вздыхает. — Искренне хочется наладить контакт, чтобы общались семьями, но никак не выходит. Вот думала поделиться с ними своим творчеством, даже хотела подарить им картину. Как думаешь, стоит ли мне отправить Вере одну из своих работ, с пожеланиями…, например, найти свою любовь?
Она говорит, как обиженный ребёнок, который хочет щедро поделиться своими конфетами и вроде как желает всем добра и любви. Но где-то за всей этой ширмой скрывается нечто отталкивающее.
Ведь если я верно все поняла, она вроде как на полном серьезе предлагает послать бывшей жене своего мужа картину с прямой насмешкой? Но рассуждает об этом так, словно самой несчастной и непонятой жертвой в этой истории является она. А главное сам ее вид и личико настолько располагают к себе, что хочется ей безоговорочно верить и кинуться утешать.
Мама улыбается и отчего-то медлит с ответом. А вот Янка решает не играть в молчуна. Она сражает своим ответом нас троих.
— Мне кажется, не стоит дарить картину, в которую вы вложили частичку себя, тому, кто ее не оценит. — очень душевно произносит мелкая. — Если и дарить такую красоту, то только тому, кто сможет по-настоящему ей восхититься. Я бы вот сочла за честь. — и тут же по-детски (тоже очень хорошая игра) краснеет.
Счёт 1:1.
Им бы обеим в сериалах сниматься.
— Буду рада подарить тебе одну из своих работ. Какая тебе понравилась больше всего? Выбирай любую из представленных здесь.
— Валя, не стоит. — взволнованно произносит мама.
— Это доставит мне истинное удовольствие. — лукаво отмахивается художница, а затем улыбается Янке. — Надеюсь, после этого мы станем близкими подружками.
— Азалеолдия, ты лучшая! — взволнованно вскрикивает моя сестра, которой мне хочется вручить Оскар. — Если можно, то мне очень понравилась та, которая называется «Танец воды и ночи».
Мама скорее всего не понимает всю продуманную натуру своей дочери, и художница, должно быть, тоже, но уголки ее губ чуть дёргаются.
Моя сестра только что попросила себе в подарок не самую дорогую картину, нет, лишь ту, что идет второй в списке местного галерейного Форбс.
— Она мне тоже очень нравится. У тебя прекрасный вкус, Яна. Надя, я пришлю тебе картину сразу после окончания выставки.
— Валечка, правда не стоит.
— Да, не стоит отправлять на мамин адрес, лучше на наш. Мы с ней живем отдельно. — деловито подсказывает мелочь.
И тут даже художница не выдерживает и начинает смеяться.
— Договорились, подружка. — отвечает она сестре, а потом поворачивается к двери и радостно восклицает. — Наконец-то они приехали! Пойду встречу мужа, девушки, ещё поболтаем.
Я смотрю в сторону входа, желая увидеть, как выглядит супруг той, что рисует эти безнадежно странные картины, и удивлённо застываю.
_______
1 Архи́п Ива́нович Куи́нджи — русский живописец приазовско-греческого происхождения, мастер пейзажной живописи, представитель русской школы люминизма