Квадратная камера выглядела уныло и мрачно. Латунный кран умывальника справа от входа отбрасывал озорные солнечные зайчики в темный угол камеры, где находился унитаз или как его правильно называть? Параша.
На длинных отполированных тысячами человеческих тел скамьях, намертво прикрепленных к полу, сидело человек десять точно. Испуганные лица, скованные движения, потухшие глаза у некоторых показывали, что они тут впервые, впрочем, как и я. Но я умел держать себя в руках и сохранят самообладание.
Впрочем, это же не настоящая тюрьма, так временное место, для тех, кого еще не определили куда, дальше и глубже за решетку или на волю. Сидеть тут не больше 5–7 дней, ну если еще адвокат постарается я может, и выйду раньше.
Я ушел в угол, сняв рубашку, кинул ее на пол, усевшись сверху. Через минуту передо мной появилась фигура, видимо не впервые попавшего сюда арестанта. По его интонации было понятно, что он тут всем заправляет, так сказать.
— Ну, что блондинчик? За что закрыли? — грубый, неприятный голос я услышал.
Посмотрев на мужика и на остальных, что за его спиной ждали моего ответа, тяжело выдохнул. Низкого роста, лысый, коренастый, с дикой, наполовину беззубой улыбкой мужик, вглядывался в мое лицо. От него несло потом и сигаретным дымом, руки покрывали наколки, которые потеряли свой истинный цвет, превратившись в светло-синюю размазню. Только звезды виднелись отчетливо и перстни на пальцах. Измученное лицо, в морщинах и шрамах, лысая голова, все говорило о том, что человек завсегдатай этих мест.
— Жену убил и съел, — закрыл глаза, делая вид, что сплю, ответил ему.
Все вокруг, что-то зашептали, и кто-то даже засмеялся, а обладатель перстней-наколок начал еще сильнее улыбаться своими через раз, как штакетный забор, зубами.
— Ты давай мне тут не лепи, как есть говори, а то худо будет сидеть, — не унимался блатной собеседник.
— Я тут ненадолго, — ответил, видя, что мужик засмеялся, начав кашлять в руку. Не хватало мне еще туберкулеза словить от своих новых соседей.
— Мы все ненадолго тут, — он присел на корточки и посмотрел прямо в глаза, а я отчетливее почувствовал запах пота, какой-то грязи и смрада изо рта. — Кайф есть? Дурь, соль, меф?
— Не употребляю и не держу, — ответил, не прекращая зрительный контакт.
— Эх, тяжело тебе придется, принцесса, — улыбнулся тот и втянул носом воздух так, что сопли с бурлящим звуком начали перетекать в горло. Я молился, чтоб он все это содержимое, не выплюнул в мою сторону. — Останешься лохом, будешь под шконкой сидеть вечно.
— Спасибо за переживания, — спокойно ответил, замечая, как тот проглотил все содержимое, вызвав у меня рвотный рефлекс.
Мужик встал и ушел к своим друзьям, корешам, не знаю кто они ему. А мне выдали и постельное белье, и мыльные принадлежности, но я их кинул рядом, даже не воспользовавшись. Я знал, что мне надо просто продержаться до утра, чтоб хоть что-то понять, как будет дальше.
Галдеж в камере не прекращался, но многие спали и под разговоры сокамерников, один из смотрителей принес пачку сигарет и все сразу задымили. Вспомнил, что не курил уже больше месяца, но запах дыма вдруг заполнил мои легкие и я почувствовал прилив желания затянуться сигаретой. Просить, конечно, не стану, поэтому пришлось просто наслаждаться тем, что вокруг меня витали клубы сигаретного дыма.
Последние двое суток я находился почти без отдыха, и сейчас меня максимально клонило в сон. Согнув ноги, поставил на колени руки, голову положив на них, пытался задремать, но при этом всегда находился в сознании. Тут надо было быть очень осторожным.
С большим трудом дотерпел до утра. Я понял это, потому, что в малюсеньком окошке за толстой решеткой показалось солнце. Спустя несколько часов пришел человек в форме, который назвал мою фамилию и я встал с места. Ноги и спина затекли, все прохрустело, когда я шел ловя взгляды моих сокамерников.
Выйдя с камеры, меня отвели в комнату, где кроме стола и нескольких стульев не было больше ничего. Зайдя внутрь, увидел сидящего мужчину в костюме, а за его спиной стояла Эмилия, которая почти плакала.
— Добрый день, меня зовут Константин, — протянул мне руку солидный мужчина в костюме.
— Вы реально считаете, что он добрый? — пожал его ладонь, замечая дорогие часы.
Он откашлялся и улыбнулся, а я сел напротив него, отмечая приятную внешность, хороший запах и безукоризненную осанку, как и его прическа, уложенная назад. Такой типичный адвокат с билборда, который гарантирует 100 % успех.
— Мельников, я тебя убью, ты почему все раньше не рассказал мне? — Эмилия подошла ко мне близко, но так, чтоб не нарушать личные границы, потому, что за нами наблюдали.
— Ласточка, с выражениями осторожнее, тебе нельзя сюда попадать, — усмехнулся я, заглядывая в черные, но блестящие от слез глаза девушки. Переживает за меня, еще одно доказательство, что она не просто человек, который работает на меня, а дорогой и близкий друг.
— От тебя воняет, — сморщила свой носик менеджер.
— Обмен любезностями закончен? — поинтересовался, замечая, как улыбнулся Константин.
Она отошла от меня и уселась рядом с адвокатом, за стол.
— Петр, — начал он, перелистывая папку с документами моего дела. — Я сделаю все в кратчайшие сроки, только мне нужно, чтоб вы рассказали мне все подробно. Во всех деталях, вплоть до ваших диалогов с братом.
Кивнув головой, я начал свой подробный рассказ, ничего не утаивая. Эмилия несколько раз менялась в лице, а адвокат, молча, и терпеливо слушал. Закончив свой спич, откинулся на спинку стула, которая неудобно и больно впилась мне в позвоночник.
— Вообще, они не имели право вас сажать в СИЗО без прямых доказательств, — недовольно скривил губы Константин. — То, что они там что-то нашли и что-то подозревают, и будут вести дело, это нарушение уголовного законодательства. Я обязательно выведу на чистую воду следователя, что ведет это дело. Спасибо за подробную информацию, немедленно всю свою адвокатскую контору подключаю и обещаю вам, что через пару дней вы будете на свободе.
Мы выходили из комнаты, и я обхватил за руку Эмилию.
— Что? — девушка немного испугалась.
— Попроси, пожалуйста, Веру и Руслану ничего не рассказывать Кате.
— Слушай, мне главное тебя отсюда вытащить, а не с твоим гаремом баб разбираться, — я убрал руку, как только заметил, что на нас смотрят. — Выйдешь и сам все решай.
Девушка дошла со мной до самой камеры, откуда сразу начали доноситься крики и вопли вместе с присвистыванием.
— Слушай, иди ты лучше, — пытался закрыть собой Эмилию, от глаз своих новых соседей.
— Какой зверинец, — ее всю перетрясло, когда она с ужасом посмотрела на изолятор и потом уставилась мне в глаза, — А тебя не могут в одиночную перевести?
— Вряд ли, — пожал плечами. — Лена точит зуб на меня, она не пойдет на уступки.
— Первая женщина, которая не поддалась на твои чары? — усмехнулась менеджер.
— Еще ты, — она махнула рукой и направилась, под очередные вопли, на выход. А я занял свое место, только уже кинул, вместо рубашки, матрас и уселся на него, облокотившись спиной о холодную серую стену.
Еду, которую нам приносили, есть было невозможно, мужики, конечно, точили за обе щеки, а у меня появлялся рвотный рефлекс при одном только запахе. Поэтому, мой рацион составлял чай, или что-то похожее на него с сахаром, причем так много как в школьной столовой, и кусок хлеба. Кашу или суп, или что-то подобное я в себя запихнуть не мог.
День был бесконечным, я ждал наступления ночи, чтоб галдеж и вопли наконец прекратились, хотелось сильно спать, от этого болела дико голова.
— Слыш, принцесса? — где-то к вечеру я опять услышал этот хриплый голос соседа по камере.
Подняв на него глаза, я просто уставился в лицо с вопросительным видом. Мужик держал в руках стопку игральных карт, а насколько я знаю, они тут вообще запрещены, ну, как и многое другое, это еще не давало никому повода не нарушать правила.
— Поиграем, на интерес?
Не знаю, откуда, но я знал, что значит «на интерес» или же «просто так». Это понятие обозначает, что на кон будет поставлена моя задница, а становится «петухом» не хотелось. Но, так как я в карты раньше играл частенько, меня подвигло что-то согласиться на эту авантюру.
— Нагнуть меня хочешь? — усмехнулся, смотря в уставшие, но ехидные глаза сокамерника. — Не боишься, что ты проиграешь, и очко твое не выдержит моего напора?
— Слыш, ты со мной так не базарь, — нахмурился арестант, слыша за спиной смех его товарищей. — Я сам кого угодно нагну. Отвергаешь — предлагай блондинчик.
— Давай пачку сигарет, — курить хотелось так, что зубы сводило, хотя это скорее нервы и безысходность.
— Ого, ты разогнался, на всю? Она у меня последняя и не полная.
— Ничего, давай все, что есть.
Мужик протянул руку мне, и я ее пожал. Встав с места, уселся за столом, и нас обступили другие сокамерники, чтоб смотрители не увидели у нас в руках карты. Беззубый арестант мешал карты, смотря на меня.
— А если я выиграю? — хитро спросил он.
— Будет тебе «просто так», — ответил уверенно, чтоб не показывать своей слабины. И все опять засвистели, начав улюлюкать.
Мужик засмеялся и вновь закашлял, отхаркивая сгустки мокроты, от которой еще больше подташнивало, нежели от всего окружающего.
— Во что рубим? Бура? Рамс? Терс? — кидал названиями карточных игр он.
— Третями, — с уверенностью ответил, потому что знал, что она популярна среди заключенных.
Правила игры я когда-то смотрел во дворе, в детстве среди местных мужиков, надеюсь, что не оплошаю. Подставлять задницу было не лучшей перспективой. Мы договорились до начала игры, какая карта мечет, точнее кто из нас будет метать карты, предоставив это право моему бывалому другу. После всех нюансов мы начали доставать по одной карте из колоды и класть противнику, задача была поймать ту самую выбранную карту.
Несколько часов мы просидели за игрой. В камере была тишина, я тщательно следил за руками противника, потому, что знаком с несколькими шулерскими приемами, что и просек лысый арестант, оставив попытки меня обмануть. Колода почти заканчивалась и удача мне улыбнулась, когда я вытащил карту одной масти и одного значения с той отложенной, а это 100 % попадание.
— Давай сигареты, — все кругом загалдели пуще прежнего, видя мою победу.
— Да, ты что-то не договариваешь, сидел? Откуда такие познания? — злобно произнес арестант, доставая из кармана пачку сигарет.
— Не важно, — протянул руку, и мужик отдал должок.
— Может, и огоньком угостишь?
Он кривя лицо протянул спички и я, достав еще одну сигарету, вручил ее сокамернику. С охоткой он засунул ее в рот и, подпалив спичку, поднес к моему лицу.
Легкие сразу наполнились дымом. Он был крепкий и такой тяжелый, что его хотелось быстрее выпустить, но оставить немного еще в себе. Зависимость от курения меня убьет или мои легкие, в общем одно из двух. Вернувшись на свое место, я опять сел продолжая курить. Это был лучший момент последних проведенных суток в СИЗО.