— Думаете, они теперь попрутся на нас? — Аркадий стал чертить пяткой ботинка круги на дне окопа.
— Припрутся, обязательно припрутся, а иначе, зачем было затеваться? Столько сил, и всё зря? Нет, раз тут у них уже намечена определенная цель, то они постараются её достигнуть. Так что ждём.
— Скоро?
— Скоро. Поэтому, раз вы всё поняли, нечего рассусоливать. Пока есть время и возможность — собрать всё оружие, перезарядить, выложить под руку. Уйти у нас не получится. — По глазам бойцов было видно, что они знают это не хуже него, но он всё же счёл за лучшее пояснить, чтобы уж была полная определённость: — Справа в лесу наверняка засели те, кто уцелел после подрыва мин — заныкались и лежат, ждут; сзади, сами видите, открытая местность. Уходить влево? Нагонят… и всё, хандец, к тому же дальше — редколесье. Так что будем держать оборону здесь, — определил Ефимов, и словно сбрасывая с себя наброшенную неизвестно кем паутину: — Всё, работаем! — Сергей замолчал, рывком поднялся и вместе с бойцами отправился на поиски и сбор чеховского арсенала.
Вскоре всё оружие, все боеприпасы — и противника, и раненых бойцов, и майора Фадеева были собраны и тут же разложены по позициям так, чтобы всё время находиться у обороняющихся под рукой. Вялая перестрелка продолжалась, но Ефимов уже готовился к началу второго «раунда».
Ибрагим некоторое время стоял, пытаясь унять внезапно налетевшее на него раздражение: двадцать отборных Шамилевских моджахедов не смогли смять и уничтожить группу русских. Келоев был уверен, что вина за это полностью лежит на Махамеде, но вот как ещё на это посмотрит сам Шамиль… Теперь, чтобы оправдаться перед Басаевым, следовало во что бы то ни стало добить спецов. Добить, чтобы явить миру… да какой, к шайтану, мир… явить их отрубленные головы Шамилю Басаеву.
— Лечо, Ваха, Ильяз! — поднеся радиостанцию к лицу, он окликнул своих ближайших помощников. — Вы всё слышали?
— Да, командир! — ответили боевики, соблюдая заранее оговорённую очерёдность.
— Лечо, оставишь здесь троих.
— Понял, командир!
— Тогда вперёд! — команда, как отмашка рукой. — Пленных не брать! — как дополнительное ободрение, как намёк на неизбежную победу.
— Вперёд! — повторил кто-то из боевиков, но Ибрагим не разобрал кто именно, а рядом уже начали подниматься и устремляться в сторону доносящихся выстрелов боевики группы Ильяза и Вахи, а на противоположной стороне, медленно растягиваясь, расползаясь в разные стороны, пробирались моджахеды Лечо.
Спеша добить русских, старший Келоев бросил в бой все свои силы. Почти сорок моджахедов должны были в пять минут задавить и уничтожить остатки всё ещё каким-то чудом сопротивляющегося противника.
Закончив собирать разбросанное оружие противника, Сергей удивился отсутствию у боевиков пулемётов, старенький РПКС в расчёт можно было не брать. РПГ оказался только один, зато выстрелов к нему нашлось более чем достаточно.
А вот то, что у моджахедов хватало и пулемётов, Сергею стало ясно, как только к месту боя подтянулись основные силы противника. Что это именно основные силы, а не остатки находившегося на базе отряда, подтвердило и многоголосое, слаженное «А-аллах Акбар», и тут же последовавший за этим нарастающий рокот автоматического оружия, прижавшего обороняющихся разведчиков к земле. Правда, прежде чем раздались эти крики, Сергей вычленил сухой щелчок Кудиновской винтовки и короткий стук Тушинского пулемёта. Судя по всему, каким-то излишне торопливым воякам не повезло оказаться в поле зрения засевших на левом фланге спецназовцев.
Вал огня смёл буквально всё — в считанные секунды перед позициями разведчиков оказались вырублены последние остатки кустарников, и сбиты, повалены на землю ветки орешника, воткнутые в неё для пущей маскировки. Пространство, и без того не слишком изобилующее кустарниковой растительностью, оказалось окончательно выкошено тысячами летящих смертоносных жал. Пули врезались в деревья, пролетали над головой, буравили глиняный бруствер, закидывая сидевших на дне окопов разведчиков комьями глины и мелкой песчаной крошкой. Сергей попробовал приподняться и тут же понял: поднимись он хоть на сантиметр выше бруствера, и неизменно угодит под пулю. А противник начал наступление, и следовало срочно что-либо предпринять.
— ВОГами! — он принял, как ему казалось, единственное возможное в данной ситуации решение, способное если не остановить, то, во всяком случае, задержать, охладить пыл начавшего наступление противника. — Навесным, двести! — командовал Сергей, одновременно в микрофон и голосом, стараясь перекрыть шум вражеского оружия. — Беглый огонь!
И выстрелил первым, тут же зарядил следующий ВОГ и вновь выстрелил, и ещё, и ещё, — благо вместе с захваченными трофеями ни в ГП-25, ни в боеприпасах к ним проблем не было. Выстрелы со стороны противника начали постепенно стихать.
— Дальность двести пятьдесят! — Сергей решил перенести огонь в глубину занимаемых противником позиций. Новые ВОГи полетели в сторону чехов, и Ефимов, пользуясь ослаблением огня, приподнялся над бруствером. Противник отходил, и грех было этим не воспользоваться. Взяв лежавший тут же, готовый к бою гранатомёт и уложив его на плечо, Сергей отправил к противнику очередной, заранее приготовленный подарок. Разрыв, чёрный клуб и тонкий дымный след, потянувшийся за улетающей ввысь частью гранаты. И новый выстрел, мгновенный нырок стреляющего на дно окопа и ещё один выстрел с уже новой позиции. Справа заработал пулемёт Тушина. Пару раз громыхнула СВДешка Кудинова. В центре ожил Юдин. Вячин пока молчал, видимо выбирая или не видя цели. Пальба со стороны противника значительно уменьшилась и возобновляться с той же мощью пока не спешила. Похоже, не добившиеся победы первым рывком, чехи подтягивали оставшиеся, ещё не введённые в бой, силы.
Ибрагим не сомневался, что четыре десятка его моджахедов легко сомнут остатки спецназовской группы, он даже не удосужился подтянуть всех своих боевиков, чтобы ударить одновременно. Поэтому, когда моджахеды Ильяза и Вахи при поддержке имеющихся у них пулемётов пошли в атаку, группа Лечо ещё только — только подтягивалась из глубины занимаемых позиций. Вначале всё шло, как по — писанному: длинные очереди из ПКа и автоматов прижали русских и заставили их затаиться за брустверами окопов. Ободрённые успехом, боевики устремились вперёд, и тут спецы открыли бешеный огонь из подствольных гранатомётов.
Разрывы загремели с частотой летнего града.
— А-а-а, — заорал на левом фланге Бикмирзоев, которому осколками ударившегося о ствол дерева ВОГа посекло лицо и, судя по его беспорядочным метаниям, выбыло глаза. Наконец, продолжая выть, он упал, и к нему тут же бросился кто-то из его братьев. Ибрагим помнил, что Бикмирзоевых в его отряде было трое. Но взгляд уже скользил дальше. Вот осыпавшимися с кроны осколками выбило пулемёт из рук безрассудно сунувшегося вперёд Карима. Вот, припадая на левую ногу, начал отбегать к лесу вездесущий, вечно неунывающий Мирза. И новые разрывы, и новые крики ошеломлённых столь массивным огнём моджахедов. Ибрагим не отзывал продолжающих атаку воинов только по одной причине, что ждал: вот-вот у русских кончатся ВОГи. А они почему-то никак не желали заканчиваться. И вдруг он вспомнил о тех двух цинках с ВОГами, что притащил с собой Махамед Ахмадов.
ВОГи продолжали рваться, а разлетающиеся от них во все стороны осколки свистеть и осыпать кроны. Очередной всплеск взрывов. Прямое попадание опрокинуло стрелявшего с колена боевика, и почти тотчас со стороны русских ударили пулемёты. Прилетели и разорвались гранатомётные выстрелы. Один из них угодил в окоп, вышвырнув оттуда вжавшегося в землю Дагу — одного из последних боевиков Ахмадова. К тому же и ВОГи, хоть теперь и реже, но всё ещё продолжали падать.
— Отходи! — закричал Ибрагим, поняв всю тщетность своей попытки взять русских лобовой атакой.
— Отходи! — повторяя его команду, понеслось по рядам боевиков, но не все успели — тёмными кляксами лежали на лесных прогалинах истекающие кровью тела нескольких попавших под шальные пули боевиков. Ещё большее число моджахедов, теперь сидя за укрывающими от пуль деревьями, бинтовало свои и чужие раны.
Проклиная себя за излишнюю беспечность, понимая, что совершил глупость, Ибрагим спешно готовился к новой атаке. Мысль о непонятно где находившемся телеоператоре и о том, что было бы неплохо отснять момент его — Келоевского триумфа, совсем недавно приходившая в голову Ибрагима, оказалась вытеснена уже совсем другими, не столь радужными мыслями. Поняв, что русских так просто не взять, Ибрагим начал готовиться к штурму уже со всей присущей ему обстоятельностью. Приказав группе Ильяза связать спецназовцев перестрелкой, Ибрагим вызвал к себе остальных помощников.
— Снайперов в тыл! Замаскироваться, стрелять только по хорошо видимым целям! Ваха, твой правый фланг. Твой, Лечо, левый. Все гранатомётчики — в центр, там меньше деревьев, стрелять по моей команде. Прижать русских автоматно-пулемётным огнём, гранатомётчиков вперёд и накрыть русских гранатами. Ваха, твоя задача — выйти во фланг спецов. Только действовать быстро. На то, чтобы занять позиции, вам пять минут! — Ибрагим взглянул на лежавшие у него в кармане часы, круглые, с откидной крышечкой, ещё дедовские. Но открывать крышку и смотреть на циферблат не стал. Хотя в душе вдруг стало нарастать ощущение упущенного времени.
Сергей понимал, что с минуту на минуту может последовать следующая атака противника, но что-либо предпринять заранее не мог. Оставалось только ждать. Сейчас же между передовой линией засевших в окопах чехов и его бойцами велась вялая перестрелка. В большей степени не дающая друг другу вести свободное наблюдение, а вовсе не ставившая перед собой цель нанести противнику хоть кокой-то заметный урон. Песок, попадающий в глаза, да противное визжание срикошетивших от брустверов пуль в расчёт можно было не брать. Ефимов, пользуясь такой вот передышкой, произвёл очередную ревизию боеприпасов. Больше всего его огорчали заметно истощившиеся запасы пулемётчиков — на каждый пулемёт приходилось максимум по двести — триста патронов. Хорошо хоть с боеприпасами к автоматам проблем пока не наблюдалось, но Ефимов понимал, что скоро появятся и они. А вот оружия было более чем достаточно: вместе с трофейными на каждого остающегося в строю разведчика приходилось по три-четыре ствола. Заряженные, они сейчас лежали на брустверах, на дне траншей, стояли по углам окопов, одним словом, находились там, где каждый обороняющийся посчитал для себя удобным его положить. Положить так, чтобы в случае чего быстро схватить и применить в деле. Таким же образом были распределены и разложены запасные, снаряженные магазины.
Сергей короткой очередью полоснул по кустам (в которых, как ему почудилось, находился один из бандитов) и, пригнувшись, ушёл вправо, меняя позиции. Под ногами, да и везде в округе валялись пустые целлофанированные упаковки из-под патронов, каталась переметаемая ветром лёгкая бумага из патронных пачек. Пользуясь затишьем, разведчики забили все опустошённые магазины, и теперь все боеприпасы, за исключением всего лишь нескольких пачек пять сорок пять, оказались готовыми к немедленному применению.
— Старшие троек ко мне! — негромко отданный в микрофон приказ донёсся до ушей бойцов, и уже через минуту вызываемые появились подле ожидающего их подхода Ефимова.
— Командир… — буркнул тяжело сутулящийся Баранов, и Сергей увидел его намокшее от выступившей крови плечо.
— Перевяза… — начал спрашивать Ефимов, и тут, заметив мелькнувший в небольшой прорехе белый материал, осёкся: — Так, мужики. Судя по всему, у нас два варианта. Первый — чехи сейчас покумекают и отойдут, второй — попытаются нас дожать. Первый вариант, конечно, хорош, но мало вероятен, а вот второй… В лоб они, я думаю, уже не попрут. Значит, постараются нас задавить и обойти… — пауза на осмысление. — Будете стрелять — как можно чаще меняйте позиции, места для этого хватает, — Сергей провёл рукой вдоль растянувшихся на несколько десятков метров окопов и идущих меж ними траншей — (более мелкие, узкие и прямые участки, соединяющие основные окопы в единое целое, Ефимов предпочитал называть траншеями). — Нахрапом у них не получилось, значит, теперь начнут давить все одновременно, кроме того, у них, несомненно, должны объявиться снайперы.
Оба разведчика согласно кивнули, при этом Баранов слегка поморщился.
— Аркадий, тебя следовало убрать бы куда-нибудь с линии огня. Вот только куда? — Сергей повёл взглядом из стороны в сторону, показывая собственную беспомощность в этом вопросе.
— Давайте я вон туда, влево, в лес выползу. — Кудинов показал поднятым вверх подбородком направление своей вылазки.
— А, давайте — не давайте, — оборвал Сергей, которому нечто подобное тоже приходило в голову, но сразу же ушло, вытесненное другими соображениями, и вот теперь то же самое снайпер предложил сам. — Если тебя там заметят и прижмут, мы тебя оттуда не вытащим, — жёсткость, прозвучавшая в голосе старшего прапорщика, не была нарочитой. Он, безусловно, говорил то, что думал — правду.
— Не заметят… — не слишком уверенно возразил Аркадий. — Два выстрела, и я поползу обратно.
Ефимов посмотрел ему в лицо и внезапно согласился.
— Хорошо, путь будет так. Только смотри: два выстрела. И запомни, твои цели: гранатомётчики, пулемётчики, снайпера. Ну, и самые активные боевики по твоему выбору. Но чтобы всего два выстрела. Понял? Ещё не хватало из-за тебя кому-нибудь под пули лезть!
— Понял, два выстрела! — отвечая группнику, Аркадий почему-то заранее почувствовал себя виноватым.
— И автомат возьмёшь, — приказал Ефимов, — чеховский… Будет мешать — бросишь.
— Нет, — тут же запротестовал Кудинов. — Я лучше у Гаврилюка «Вал» возьму.
— Бери, — командир группы не собирался с ним спорить, — если что, хрен с ним, бросай и его. — И невольно улыбнувшись: — Новый купим! — и уже про себя мысленно: «Если будет кому покупать». — Пойдёшь за «Валом», возьми у Прищепы рацию, отдашь Тушину. — И без всякого перехода: — Всё, ребята, в разбежку. Они и так что-то, — Сергей ткнул стволом в сторону противника, — задерживаются. Как бы что не намутили.
— Командир, если что, я на связи! — Кудинов улыбнулся и, опережая Баранова, пригнувшись, буквально заскользил по траншейной линии. Через минуту он уже мчался обратно, держа в руке взятый «напрокат» АС «Вал».
— Я пошёл! — словно испрашивая дополнительное разрешение, Аркадий грустно улыбнулся.
— Аккуратнее! — вместо напутствия, шлепок по плечу бегущего.
Аркадий осторожно покинул окоп и, вжимаясь в землю, пополз в глубину леса. Вот только лес этот оказался на удивление непривычно редким. Уже давно было бы пора остановиться, но снайпер всё полз, полз, полз. Полз, иногда поднимая голову и глядя в сторону противника — но удобного места, где можно было бы залечь и вести скрытное наблюдение за позицией моджахедов, не находилось. Позади за спиной, там, где располагались окопы и находились ребята из его группы, уже бушевал огненный смерч. Иногда отголоски этого смерча долетали и до ползущего по лесу Аркадия — над головой проносились срикошетившие пули, осколки разорвавшихся гранатомётных выстрелов ударяли о стволы деревьев и шуршали в их кронах. Преодолев старую, заброшенную (уже частично поросшую молодыми деревьями) дорогу, Аркадий прополз ещё метров тридцать, когда ему попался небольшой участочек, поросший молодняком бука и увитый плетями ежевики. В нём можно было легко разместиться и скрытно вести наблюдение за противником. Это местечко оказалось тем более удобным, что оно было чуть приподнятым над местностью, и потому с него открывался прекрасный вид на позиции моджахедов. Единственным его недостатком оказалась совершенная незащищённость со стороны противника, но этим обстоятельством Кудинов решил пока пренебречь.
— Один-два выстрела, нет, три, под шумок — и за ближайшее дерево. А там… а там будет видно, — рассуждая таким образом, Аркадий стащил со спины закинутое туда оружие — СВД и АС «Вал» и начал обустраивать собственную позицию. «Вал» с тремя запасными магазинами он положил справа, туда же, подумав, пристроил и две гранаты, после чего потянулся к снайперской винтовке. Делал он это нарочито медленно, давая своему организму возможность успокоиться и немного отдохнуть. Сделать это было неимоверно трудно, ибо справа от него шёл бой, и каждый его выстрел, каждая его пуля, убившие врага, могли спасти кого-то из своих. Но он задавил в себе желание произвести выстрел немедленно. Что толку от выпущенной в молоко пули?
Решив, что успокоился уже достаточно, Аркадий начал приближать лицо к окуляру винтовки, и вдруг слева от себя не далее чем в пятидесяти метрах заметил какое-то движение. Взгляд метнулся в сторону.