1
Хлоя
Я вернулась. Снова в логове дьявола.
Эта мысль крутится в моем ослепленном болью сознании, когда машина подъезжает к ультрасовременному горному особняку Николая. На подъездной дорожке нас ждут с каталкой мужчина и две женщины в больничной форме — предположительно, бригада медиков, о которой упоминал Николай. За ними Алина, сестра Николая, ее красивое лицо бледное и озабоченное.
Все это я регистрирую только мимоходом. Все мои чувства поглощены мужчиной, который собственнически держит меня на коленях.
Николай Молотов.
Сам дьявол.
Его сильные руки обвивают меня, прижимая к своему большому телу, и хотя я только что видела, как он убил двух человек, я не могу не чувствовать утешение от его прикосновения, его тепла, его знакомого кедрового и бергамотового запаха. запах. Его вкус остается на моем языке, мои губы пульсируют от его поцелуя, и, как бы мне ни хотелось отрицать это, страх — не единственная эмоция, наполняющая мой желудок при мысли о том, что он держит меня здесь против моей воли.
— Еще несколько секунд, зайчик, — бормочет он, приглаживая мои волосы, и по мне пробегает дрожь, когда мои глаза встречаются с его ярким тигриным взглядом.
Я вижу монстра под его красивым фасадом. Теперь ясно как божий день.
Павел выпрыгивает из машины первым, открывая нам дверь, и волна головокружения обрушивается на меня, когда Николай вылезает наружу, прижимая меня к своей груди. Хотя он и осторожен, это движение вызывает приступ тошнотворной боли в моей руке, и далекие горные вершины кружатся в моем поле зрения, пока он осторожно кладет меня на каталку.
Зажмурив глаза, я сосредотачиваюсь на дыхании и не теряю сознание, когда меня вкатывают в дом, а Николай отдает приказы бригаде медиков в перерывах между разговором по-русски с Алиной и Людмилой. Я полагаю, он объясняет, что произошло, но мне слишком больно, чтобы волноваться в любом случае.
В меня никогда раньше не стреляли, и это не весело.
Когда я открываю глаза в следующий раз, я уже в своей спальне, а доктор и его команда суетятся вокруг моей каталки. Через несколько секунд к моей левой руке прикрепляют капельницу, и я подключаюсь к нескольким мониторам. Я понятия не имею, откуда взялось все это медицинское оборудование, но моя спальня, похоже, превратилась в больничную палату.
Доктор, уже в халате и хирургической маске, спрашивает, нет ли у меня аллергии на латекс или какие-либо лекарства, натягивая пару перчаток.
«Нет», — хриплю я, и одна из медсестер прикрепляет пакет с жидкостью к верхней части стойки для капельниц. Мгновенно меня охватывает приятное утомление, от которого тяжелеют веки.
Последнее, что я вижу перед тем, как мир исчезнет, это Николай, стоящий в углу комнаты, его золотые глаза устремлены на меня с яростной напряженностью. На его скуле все еще темное пятно — кровь человека, которого он пытал, чтобы получить ответы, — но сладкое облегчение от анестезии растекается по моим венам, и я не могу сдержать кривую улыбку, которая искривляет мои губы.
Я защищу тебя , сказал он, и, поскольку тьма поглотила меня, я ему верю.
Он защитит меня от всех, кроме себя.