"Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя." Фридрих Ницше
Я не такой, как они. Я не такой каким они меня хотят видеть. И всё, что ждет меня тут — утонуть, захлебнувшись обидой. Добро пожаловать в мой детский, разрушенный внутренний мир. Он из пепла и руин. И сказал мне ангел: "Чуть-чуть продержись. Я завтра подарю тебе новую жизнь. Завтра подарю тебе новую жизнь".
Баста & Полина Гагарина
Сквозь оковы не до конца ещё отпустившего сна, чувствую лёгкое прикосновение тёплых солнечных лучей к своему телу. Я сладко потягиваюсь в мягкой кровати и открываю глаза. Странно, но этой ночью, я впервые за последние одиннадцать лет спала спокойно, без терзающих мою душу кошмаров, не покрываясь потом и нервной дрожью, ни разу не просыпаясь.
Я не тороплюсь вставать. Мне хочется ещё немножко насладиться этим моментом спокойствия и умиротворённости. Мой взгляд блуждает по залитой солнечным светом комнате, задерживается на мягком ворсистом ковре светло-бежевого оттенка, переходит на небесно-голубые занавески на которых весело пляшут солнечные зайчики, останавливается на прикроватной тумбочке и замирает, уперевшись в стоящие на ней таблетки. Мои таблетки. Как они здесь оказались? Я абсолютно точно помню, что не забирала лекарства из приюта и уж точно не сообщала брату о необходимости их принимать. Тогда откуда он знает?… Мозг лихорадочно начинает воспроизводить картинки вчерашнего вечера. Вот я злая шагаю в спальню, одеваю футболку Андрея и собираюсь ложиться спать, но в последний момент зачем-то решаю ещё раз на него посмотреть, захожу в его кабинет… а потом всё… провал. Дальше вспомнить ничего не могу. Замечаю рядом с таблетками, под стаканом с водой, сложенный пополам лист бумаги. Сердце начинает бешено колотиться, от ненужных воспоминаний. Когда-то Андрей уже оставлял нам записку, безжалостно разрушив мою жизнь её содержимым. Я смотрю на листок и не могу заставить себя взять его. На меня накатывает волна паники, проходит по всему телу и концентрируется в грудной клетке, распирает её изнутри, не в силах найти выход. Пульс учащается до сумасшедшей скорости, так, что я чувствую быстрые неровные удары даже в висках. Протягиваю трясущуюся от волнения руку к бумаге, судорожно разворачиваю записку, и осторожно опускаю глаза на аккуратный почерк.
«Уехал по делам. Буду поздно. Не жди. Выпей таблетки и отдыхай. Андрей.»
Мышцы, находящиеся до этого в максимальном напряжении, облегчённо расслабляются. Бросаю ещё один недоверчивый взгляд на прикроватную тумбочку и подозрительно щурю глаза. Стоп! Какого чёрта тут вообще происходит? Откуда он знает про таблетки, и что произошло после моего обморока? Вопросы, на которые я не могу найти ответа, и которые беспощадно терзают мой мозг. С ощущением беспомощности падаю лицом в подушку и резко отскакиваю от ощущения смутно знакомого пряного аромата. Он был здесь. Андрей. Моя подушка вся насквозь пропахла его парфюмом. При этой мысли в голове всплывают новые образы вчерашнего вечера. Андрей несёт меня на руках в мою спальню, а я, как буйная сумасшедшая, хватаю его за руку и умоляю остаться. Значит Андрей спал здесь… со мной… Вот же дура! Какая ты всё-таки идиотка, Катя! Теперь он будет думать, что у нас налаживаются отношения. Ни черта у нас не налаживается! Я не собираюсь его прощать. Не хочу. Я… я просто не могу. Один раз я уже подарила ему своё сердце, и что он с ним сделал? Растоптал, разорвал на мелкие кусочки и, выбросив в урну, без сожаления ушёл из моей жизни, оставив истекать кровью, от незаживающей раны. Я с таким трудом штопала дыру в своей груди, без анестезии вонзая в неё иглу снова и снова. Я не могу позволить себе вновь допустить повторения. Новую рану мне ни за что не пережить. Он погубит меня. Андрей — моя погибель.
Схватив с тумбочки пригоршню таблеток, разом выпиваю их все, вскакиваю с кровати и решительно спускаюсь на первый этаж. Приди в себя, Катя. Ты — одиночка. Всегда ей была и навсегда останешься. А то, что произошло вчера, просто досадное недоразумение, вызванное тяжёлым днём и плохим самочувствием.
С этими мыслями шлёпаю по ступенькам, но замираю на середине лестницы, услышав шипение плиты и аппетитные запахи, доносящиеся с кухни. Андрей что, не ушёл? Или может уже вернулся? Странно, в записке он написал, что вернётся поздно…
Дохожу до кухни и замираю на пороге. Возле плиты суетится среднего возраста пышная женщина. У неё светлые с лёгкой проседью волосы и мягкие черты лица. Женщина поднимает на меня глаза и расплывается в тёплой улыбке.
— Уже проснулась, деточка? Доброе утро, дорогая. Голодная, наверно? Садись скорее кушать.
С этими словами она начинает суетливо расставлять передо мной сырники, сметану, джемы и ещё кучу всякой еды. Я сажусь на краешек стула и непроизвольно улыбаюсь её доброжелательности.
— Вы, наверно, Мария Ивановна? — спрашиваю её, вспомнив, что брат упоминал за ужином о домработнице. Эта женщина располагает к себе с первого взгляда. Она создаёт вокруг себя ощущение тепла и уюта, и холодный дом Андрея уже не кажется мне таким чужим и безликим.
— Всё верно деточка. А ты — Катя. Я уже знаю — женщина улыбается мне в ответ. — Андрей Петрович вчера позвонил и предупредил, что с ним теперь будет жить сестра. Боже мой, солнышко, я и не думала, что ты такая красавица. — Мария Ивановна говорит безостановочно, часто и неожиданно меняя темы, так что я даже не поспеваю за ней. С каждым новым её словом, моя улыбка расползается всё шире и шире. Эта женщина очень доброжелательная, приятная в общении, и я невольно проникаюсь к ней симпатией с первых минут нашего знакомства.
— Я очень рада, что у Андрея Петровича объявился родной человек. Он всегда такой замкнутый, угрюмый. Ни разу не видела, чтобы он улыбался. — задумывается домработница. А ты, деточка, совсем на него не похожа. Даже удивительно, что вы родные брат и сестра.
Остаток завтрака мы проводим в непринуждённой беседе обо всём и ни о чём. Я чувствую себя легко и спокойно рядом с этой женщиной, и тяжёлые мысли постепенно отпускают меня. Предлагаю Марие Ивановне помочь с приготовлением обеда и ужина, и она с удовольствием соглашается. Следующую половину дня мы проводим за готовкой, варим суп, раскатываем тесто на пирожки, запекаем в духовке курицу. И я даже решаюсь продемонстрировать женщине своё кулинарное мастерство в виде шоколадного пирога — моёго коронного блюда. Я люблю готовить. В детском доме меня часто в качестве наказания отправляли в столовую в помощь нашей поварихе, и я не успела заметить, как со временем втянулась в этот процесс. Потом я уже сама бегала к ней с предложением помощи, не дожидаясь пока меня накажут.
Приготовив все намеченные нами блюда, мы переходим на уборку. Тщательно протираем пыль, моем полы и поливаем цветы. Когда со всеми домашними делами наконец покончено, Мария Ивановна добродушно обнимает меня и, попрощавшись, уезжает.
К этому времени день уже близится к концу, я подхожу к красивым панорамным окнам и любуюсь заходящим солнцем. Как хорошо, что мне не пришлось проводить этот день в гордом одиночестве. Я бы сума сошла от безделья. С досадой думаю о том, что Мария Ивановна будет приходить всего три раза в неделю, значит, остальное время мне придётся проводить одной. Надо бы мне найти себе работу. Сейчас лето и с этим не должно быть особых проблем. В конце концов, официантки всегда требуются. Да и тем более сидеть у Андрея на шее и жить за его счёт, я совершенно не намеренна. Я не какая-то приживалка, и уж тем более, мне совершенно не хочется быть ему чем-то обязанной.
Забывшись в своих мыслях, вздрагиваю от звонка в дверь. Резко становится не по себе. Что за гости, на ночь глядя? Естественно не ко мне, а к Андрею, это ведь его дом. Да и друзей у меня нет, которые могли бы меня навестить. Стоит ли открывать? Всё же я здесь не хозяйка, а владельца дома всё равно нет. Может лучше подождать немного? Гость решит, что дома никого нет и уйдёт. Я продолжаю стоять на месте в нерешительности, а звонок тем временем нещадно надрывается. Кто бы ни был этот посетитель, он явно не собирается уходить.
Тяжело вздохнув и собравшись с мыслями, шагаю в прихожую, намереваясь отшить этого навязчивого визитёра. Распахиваю дверь, уже было собираясь сказать, что брата нет дома, но человек, стоящий на пороге опережает меня.
— Екатерина Петровна Соколова? — на крыльце стоит высокий крепкий мужчина за тридцать, одетый в чёрные джинсы и такого же цвета футболку. Внешне напоминает какого-то бандита из девяностых. У него жёсткие черты лица и непроницаемый взгляд. Человек выглядит довольно устрашающе, и тот факт, что он знает моё имя, здорово меня пугает. Что ему от меня нужно? Может он грабитель? Или похититель? Насколько я успела понять, у Андрея с деньгами дела обстоят не плохо, чего только стоит его шикарный дом и тачка. Может мужик решил похитить меня и потребовать с брата выкуп? Пребывая в лёгкой панике, не сразу замечаю, что за спиной гостя взгромоздилась целая куча внушительного размера коробок, а тот, в свою очередь, заметив, куда устремлён мой взгляд, сообщает:
— Андрей Петрович велел передать это Вам. — Не дожидаясь моего ответа, хватает несколько коробок и проходит мимо меня в холл. Перетаскав все коробки в дом, верзила, не попрощавшись уходит.
Что это было вообще? В полном недоумении подхожу к коробкам и распахнув одну из них, достаю роскошную шёлковую блузку нежного мятного оттенка. Кладу её на пол и продолжаю осматривать содержимое коробок. Здесь целая куча одежды моего размера — кофты, футболки, платья, брюки, джинсы, шорты и ещё полно всяких других вещей на все случаи жизни. Нахожу даже семь комплектов нижнего белья. Вся одежда новая и с бирками. Помимо одежды, тут ещё целая куча обуви разных фасонов. Туфли и кроссовки, балетки и даже ботинки, как ни странно, тоже моего размера. Покупки явно обошлись братцу в кругленькую сумму. Достаточно только дотронуться до одежды, чтобы на ощупь оценить качество материалов, да и внешний вид говорит о том, что они не на барахолке куплены…
На секунду сердце сжимается от мысли о том, что Андрей не забыл обо мне, и по телу растекается приятное тепло от осознания того, что брат проявил ко мне заботу, купив все эти вещи. Но я тут же себя одёргиваю. Между прочим, это по его вине, я осталась без своей одежды. Если бы он так бесцеремонно не утащил меня из детского дома, и покупать бы ничего не пришлось. И вообще, ни на секунду нельзя забывать о том, что из себя представляет этот человек. Он предатель, не забывай, Катя, напоминает мне мой внутренний голос. Нельзя расслабляться, ни на секунду. Если бы Андрей действительно меня любил, он никогда бы не ушёл.
Но, так или иначе, одежда мне всё равно нужна. Не могу же я ходить в одних и тех же шортах и футболке. У меня даже трусов сменных нет. Так что решаю принять любезный жест Андрея, но ставлю сама себе условие, непременно вернуть ему все потраченные на меня деньги, как только устроюсь на работу.
Не без труда затаскиваю коробки к себе в спальню и отправляюсь в душ. Тёплая вода расслабляет, снимает напряжение прошедших дней и нагоняет сон. Так что, вернувшись в свою комнату, плетусь прямиком к кровати. Среди покупок есть и несколько пижам, но я зачем-то натягиваю всё ту же футболку брата, и, закутавшись в мягкое одеяло, отправляюсь в царство Морфея.