"Странно ли, что тебе нет никакой пользы от странствий, если ты повсюду таскаешь самого себя?" Сократ Ты снимаешь вечернее платье стоя лицом к стене, И я вижу свежие шрамы на гладкой как бархат спине, Мне хочется плакать от боли или забыться во сне, Где твои крылья которые так нравились мне? (Наутилус "Крылья")
9 лет спустя.
Я просыпаюсь от яркого солнца, пробивающегося сквозь не до конца задвинутые шторы в спальне для девочек. Соседки по палате копошатся у себя на кроватях, потягиваются и, тяжело волоча ноги, плетутся к душевым. Я не спешу, хотя и знаю, что скоро всех погонят на завтрак и хотелось бы, вообще-то, успеть хоть зубы почистить. Тем не менее, я продолжаю лежать в кровати и наблюдать за всеобщей обыденной утренней суматохой. Сейчас лето, учёба закончилась, последние экзамены сданы и я несказанно рада тому, что впервые за последние несколько месяцев, наконец, могу позволить себе не спешить, не нервничать, не гнаться, а просто расслабленно лежать, закинув ногу на ногу и сцепив руки за головой.
— Соколова, а ты у нас что, особо привилегированная? — открыв глаза, вижу уставившуюся на меня недовольным взглядом воспитательницу. — На завтрак всех зовут, или ты неожиданно оглохла? Так я тебе сейчас быстро слух верну.
Пару секунд смотрю на неё, пытаясь придумать какую-нибудь колкость в ответ, но мозг с утра работает вяло, поэтому просто лениво протягиваю:
— Да иду я уже. Что, Нина Александровна, без меня кусок в горло не лезет? И неторопясь плетусь чистить зубы.
— Имей ввиду, если ровно в восемь утра я не увижу твоей наглой морды в столовой, останешься драить кастрюльки. Ты меня знаешь — грозится та.
— Знаю, знаю. — кричу уже в дверях. — Не волнуйтесь вы так. И соскучиться по моей морде не успеете. — и не дожидаясь ответа бегу в ванную.
— Нахалка — доносится до меня крик из палаты. Нина Александровна — наша воспитательница, женщина строгая, любящая порядок и дисциплину, но в душе совершенно не злобная. Я никогда не воспринимаю всерьёз её жёсткий тон, потому что знаю, что это всё напускное. Она, в свою очередь, не сердится на меня за мою несдержанность в речах и поведении, хотя и ворчит из-за этого исправно, да и наказывает частенько, но не сурово. Вообще, мне нравится, как складываются наши с ней, так сказать, деловые отношения. Мы, как бы, на одной волне, если можно так выразиться. Во всяком случае, мы друг друга понимаем.
В столовой шумно и душно, пахнет кашей и какао. сидя за столом, я без аппетита ковыряюсь ложкой в овсянке, левой рукой подперев подбородок. Я вообще не отличаюсь любовью к еде, возможно, поэтому такая худая. При моём росте 158 см, вешу всего 42 кг, хотя грудь у меня всё-таки выросла, небольшая правда, но уж какая есть.
— Ты сколько баллов по алгебре получила? — выводит меня из транса вопрос, сидящей рядом девчёнки.
— Не помню. — бурчу в ответ, не желая вступать в диалог.
— Что даже примерно вспомнить не можешь? — не унимается соседка по столу.
— Блин, да что ты докопалась? — я не отличаюсь разговорчивостью, да и терпением тоже. — Не переживай, я на твоё бюджетное место в универе не претендую.
— Ой, да с чего ты взяла вообще, что я переживаю… — пытается оправдаться Машка. Я в ответ только фыркаю и продолжаю своё издевательство над кашей. Я и так этой ботаничке слишком много времени уделила. Не то, чтобы меня бесила именно Машка, я просто в принципе не любитель долгих диалогов. Предпочитаю, когда ко мне не пристают с пустой болтавнёй.
— Да, Маша, не переживай, Соколова тебе явно не конкурент. Она вообще по части мозга только с улиткой может конкурировать — подаёт свой писклявый голос Юлька Измайлова. Как же меня бесит эта тупая идиотка. Фигуристая блондинка с пышным бюстом и округлой задницей, короче говоря, полная противоположность мне — маленькой, худой брюнетке. Это бабища из разряда, знаете, таких гламурных куриц, цель жизни которых втаптывать в грязь всех, кто попадётся им на пути. Видимо, для таки как она это дополнительный способ самоутверждения. Стоит отдать ей должное, в своём деле она не плохо преуспела. Скольких девчонок она довела до истерики говном, льющимся из её поганого рта. Но со мной этот фокус не прокатывает. Думаю этот факт её довольно сильно бесит, потому что она не может спокойно пройти мимо меня, не продемонстрировав всю свою змеиную натуру в полной красе. А если учесть тот факт, что мы спим в одной спальне, стычки у нас с ней происходят довольно часто.
— Измайлова, что я слышу? Неужели ты, наконец, смогла составить предложение больше чем из трёх слов? Так держать, глядишь к сентябрю и до сложноподчинённых доберёшься. — подмигнув Юльке, встаю из-за стола и направляюсь во двор, пока эта тупица, краснея от злости и напрягая последние остатки извилин, сочиняет, что мне ответить. Вступать с ней в полемику мне слишком лениво. Во дворе меня уже догоняет Нина Александровна.
— Соколова, а ну стоять.
— Нина Александровна, так не честно! — обиженно поворачиваюсь — Мы договаривались в восемь, я не опоздала. Даже не надейтесь мне втюхать ваши вонючие кастрюльки.
— Во-первых, сбавь тон, Соколова, а то и вправду на кухню отправлю — запыхавшись отвечает воспитательница. — Во-вторых, скажи мне, пожалуйста, ты когда документы в институт собираешься подавать? Соколова, ты головой думаешь своей вообще? Ты так все сроки прошляпишь!
— Нина Александровна, ну вы опять? — закатываю глаза — Да подам я ваши дурацкие документы. У меня неделя ещё есть.
— Они не мои дурацкие документы. Чтобы завтра же всё подготовила, я тебя предупредила, Соколова, ты меня знаешь.
— Ниночка, Александровна, ну ладно вам злиться — слегка приобняв женщину за плечи притворно сюсюкаю. — Ладно, пойду я, дела-дела.
— Какие ещё дела, что ты опять придумала? — слегка смягчившись отвечает Нина Александровна.
— Как какие? Я из-за вашего завтрака душ-то так и не приняла. Что же мне, вонять теперь весь день? — улыбаюсь своей самой ангельской улыбкой и бегу в сторону корпуса.
— Соколова, ты меня в гроб загонишь — доносится до меня усталый стон воспитательницы.
***
Через пару минут я уже стою в душевой под тёплыми струями воды. Сейчас большинство воспитанников слоняются во дворе, так что можно помыться спокойно, без толкучки и лишнего шума. Самое сложное это промыть волосы. Я счастливая обладательница длинной доходящей до поясницы шевелюры, поэтому каждый раз мучаюсь, промывая волосы от шампуня. Но стричься всё равно не хочу, терпеть не могу, когда трогают мою голову, а представляя, что кто-то будет в ней копошыться, расчёсывать и кромсать ножницами, я и вовсе мурашками покрываюсь.
Вдоволь намывшись, я заматываюсь в банное полотенце и с мокрой головой и в банных тапочках шлёпаю в спальню. Зайдя в комнату, вижу сидящую на моей кровати с самодовольной ухмылкой Юльку. Рядом с ней на соседних кроватях её подпевалы — вечная свита в лице двух подружек Наташки и Людки. Ещё пара девчёнок из нашей спальни крутятся возле зеркала.
— Сколова, ты что это у нас для порноролика готовишься? — лыбится Юлька, при виде меня в одном полотенце. Овца, видимо решила отомстить мне за инцидент в столовой.
— А ты что, завидуешь, что тебя не пригласили? — парирую я. — Вали давай с моей кровати.
— Да что ты, Катюнь, я наоборот за тебя рада. — отвечает Измайлова, даже и не думая освобождать моё место. — Я вот думаю, — задумчиво продолжает она — а в кого у тебя актёрский талант открылся. Может твоя мать тем же промышляла?
Сука! Не долго думая, я кидаюсь на эту белобрысую стерву, по дороге потеряв тапочки, стаскиваю её с кровати и валю на пол. Юлька, вся красная, лёжа на спине, визжит как индюшка, орёт и брыкается, а я в это время, как есть, в одном полотенце взбираюсь на неё верхом и, схватив за волосы, со всей дури долблю её тупой бошкой об пол. Рядом как оглошенные визжат девчёнки. Юлька пыхтит и пытается отодрать от себя мои руки, но я вцепилась в эту дрянь мёртвой хваткой.
— Немедленно прекратить! — раздаётся где-то рядом грозный возглас. Обернувшись, но всё ещё продолжая седлать Юльку, вижу на пороге нашей спальни заведующую детского дома.
Рядом с ней стоит красивый молодой мужчина в белой футболке, плотно обтягивающей внушительных размеров мускулы, синих джинсах и светлых кроссовках. Мужчина высокого роста, на вид не старше тридцати, с короткими русыми волосами, но самое главное, то на что я сразу обращаю внимание — его глаза. Пусть пройдут хоть десятки, хоть сотни лет, эти малахитовые глаза я узнаю среди тысячи и никогда в жизни не спутаю ни с чьими другими.
Это Его глаза. На пороге нашей спальни стоит Андрей.