Две недели после вечера в Честерфильде, были занятия с психологами, изучения английского языка под гипнозом. Кроме этого, Виолетта, молодая женщина, учила меня этикету — что и как брать за обеденным столом, как правильно строить речь в деловом общении и обычной повседневной жизни. Какие цвета несовместимы в одежде, что не следует одевать под узкие юбки и масса еще мелочей. Эти занятия были труднее чем экзамен Раулю — запомнить столько незначительных деталей и ради чего? Чтобы твой собеседник посчитал тебя выпускницей элитного учреждения типа Пансиона благородных девиц?
Два раза за две недели, меня возили в медицинский центр, где под руководством полковника Баргузина, у меня брали анализы, делали КТ и МРТ, накладывали на голову сетку с присосками, регистрируя что-то в пищащем аппарате. Там же проводились медицинские тесты — бег на дорожке, велосипед. Я старательно потел, облепленный датчиками, показывая, что выкладываюсь на всю катушку. Но это было не так — чувствовал, что во мне еще много неиспользуемых резервов. На дорожке я умудрился показать скорость в тридцать четыре километра в час в течении двадцати секунд. Правда, после этого пришлось отдышаться — грудная клетка ходила ходуном.
— Это поразительно,- Баргузин не веря своим глазам перепроверял показания датчиков.- Самый лучший результат до этого дня был тридцать километров час в течении пятнадцати секунд. Это фантастика, я должен позвонить Виталию Ивановичу. Пока Баргузин отсутствовал, отдышавшись, предпринял вторую попытку, развив скорость до сорока двух километров в час и удерживая ее на протяжении десяти секунд. Во второй раз бег удался лучше, и время восстановления заняло меньше минуты. Третью попытку сделать не удалось, в комнату вошли помощники Баргузина, попросившие меня проследовать в процедурную.
После введения контраста, Баргузин снова попросил на беговую дорожку. Даже не выкладываясь, показал скорость в сорок километров в час. Не давая мне отдышаться, потащили на КТ.
Я сидел в комнате полковника, когда он появился со снимками:
— Александр, это просто потрясающе, я изучил снимки, ваш организм уникален, у вас невероятный резерв. — Баргузин всегда обращался ко мне в мужском роде, за что я ему был благодарен. — Я думаю, что после тренировок, вы в состоянии показать скорость выше сорока пяти километров в час.
Эту скорость я мог показать прямо сейчас, но полковнику об этом знать не следовало. Чем меньше они знают о моих возможностях — тем лучше для меня. Баргузин говорил, но я его не слышал, думаю о своих дальнейших планах.
В первую очередь мне нужны документы, и не одни. Эта контора так просто не отпустит, будут выслеживать, охотиться за мной. Значит, документов должно быть несколько, чтобы сбить их со следа. Мне нужны деньги, много денег — когда придет час Х -надо будет рвать когти подальше отсюда. Единственная страна, где может укрыться беглец из России без риска быть найденным — это США. Это связано с большой территорией, огромным населением всех цветов и сильной службой ФБР, отслеживающей каждого российского шпиона. КГБ и ФСБ умудрялось найти предателей в любой стране, проблемы возникали только со штатами.
Жизнь в США дорогая, денег потребуется немало, чтобы жить в свое удовольствие. Чтобы получить документы и денег, мне нужно найти источник финансирования — именно с этим проблем нет. Как сказал Проскурнов, я не буду ни в чем нуждаться. Но для этого надо начать работу — только получив возможность ездить по миру, я смогу сделать документы, банковские карты и прочее.
Спустя еще неделю, я решился, попросив вызвать Проскурнова. Но этот старый хрыч явился лишь несколько дней спустя.
— Виталий Иванович, я готова к работе — заявил я, едва генерал появился в поле зрения.
— Не терпится сбежать?- серые глаза Проскурнова сканировали меня насквозь.
— Почему сбежать? Сколько можно тренироваться, весь это бред про несовместимость цветов, про ложки, вилки. Я устала от всего этого, хочется работать по-настоящему и зарабатывать деньги.
— Готова, говоришь? Хорошо, сейчас пройдем к Баргузину, проверим твою готовность.
О полиграфе я видел пару фильмов, в литературе тоже встречалось. Когда специалист закрепил манжету, налепил присоски, я уже успокоился. Главное, не паниковать, какие вопросы бы не задавали. Вначале шли обычные вопросы — имя, фамилия, место рождения. Мне приходилось отвечать по легенде:
— Александра Сергеевна Госсман, 1998 г рождения, Одинцово, ул маршала Тухачевского, в браке не состою.
Минуты три вопросы были обыденные, без предупреждения полиграфист перескакивал на мою сексуальную ориентацию, отношение к государственной политике США и России, снова возвращаясь к простым вопросам о семье. Дважды он хмурился, что-то показывая на мониторе Проскурнову. «Допрос» продолжался около часа, за это время я уже вспотел так, что дальнейшая проверка лишилась смысла. Меня попросили выйти, Проскурнов остался с полиграфистом. Минут десять я просидел в кабинете Баргузина, слушая дифирамбы в адрес своего организма.
— Этот феномен надо изучить, я вижу просто невероятные возможности,- слова полковника насторожили меня. Если я и дальше буду показывать свои способности, им может прийти в голову препарировать меня, чтобы разобраться во всем.
Генерал вышел злой:
— Иди за мной, — бросил на ходу, направляясь в свой кабинет.
— Ты или слишком умна Саша, или просто конченная мразь,- с ходу обрушился на меня фсбшник,- почему у тебя вопросы про родителей вызывают панику, а на сложные вопросы ты отвечаешь уверенно, хотя я прекрасно знаю, что ты врешь.
— Я прошла тест? — Проскурнов проигнорировал мой вопрос, несколько минут молча рассматривал ногти своей руки, и лишь потом заговорил:
— По мнению аппарата — ты прошла испытание, но я тебе не верю. С другой стороны, тебя нельзя вечно держать здесь, если нет полезных действий. Мне придется рискнуть, доверившись мнению Серей Викторовича, тебе пора работать. Завтра утром ты переедешь в другое место — это квартира на Новослободской, где начнется твоя подготовка к заданию. С тобой будут работать специалисты из Отдела Легенд.
— Куда меня пошлют? — Интуиция говорила, что меня ждет Ближний Восток, но я обманулся.
— Китай. Об остальном узнаешь по мере готовности. У тебя будет время подготовиться, до твоего вылета на задание около двух месяцев.
— Виталий Иванович,- глубоко вздохнув, продолжил,- я хочу иметь свой счет, чтобы откладывать деньги на пенсию. Не могу же я вечно находиться на иждивении государства.
— До старости тебе далеко, но счет тебе откроют. Мне пора, будь готова, что с утра за тобой приедет человек. Не расспрашивай его ни о чем — на Новослободской тебя будут ждать. А сейчас иди, Баргузин хочет сделать еще один тест.
Попрощавшись с генералом, прошел к полковнику: ассистент Баргузина сделал мне укол. Что происходит что-то неладное, я понял спустя минуту — в глазах стало все расплываться.
— Что происходит? — язык поворачивался с трудом, свет в комнате стал блекнуть. Очнулся в своей комнате, за окнами было темно. Это сколько я спал, и почему болит живот? Задрав футболку, обнаружил небольшой пластырь в правом подреберье. Отодрав кусочек пластыря, увидел тоненький шов в сантиметр длиной. Края раны выглядели словно им несколько дней, но днем такого шва у меня не было.
Нажал на кнопку вызова — охранник отреагировал мгновенно, открыв дверь:
— Мне надо в медкорпус к Баргузину.
— Он уехал час назад, просил передать чтобы ты не беспокоилась насчет пластыря на животе. Остальное спросишь у него,- охранник закрыл дверь, оставив меня в недоумении. Я помнил, как свет лампы слился, помню, как мне делали укол. А что дальше? Зачем этот аккуратный маленький разрез? Интуитивно чувствовал, что разрез неспроста, задним умом вспомнил, как воровато бегали свинячьи глазки Баргузина. Неужели они вшили в меня датчик слежения? Стараясь не причинить себе боль, ощупал место разреза- никаких ощущений постороннего предмета. Так и не придя к окончательному варианту что со мной произошло, поужинал и лег спать.
Не знаю, зачем мне Проскурнов велел не говорить с водителем, если такой возможности не было предусмотрено. Микроавтобус Мерседес был без окон, и водительская кабина была изолирован от салона. Ехали мы долго, я даже успел немного подремать, устроившись в кресле. Дверь открылась после остановки машины минут пять спустя — видимо водитель дожидался двоих оперативников, представших перед моими глазами.
— Саша? — шатен смерил меня взглядом с ног до головы.
— Нет, Дед Мороз, — взяв свою сумку с вещами, выпрыгнул на тротуар. В Москве появились признаки весны — капель и активность воробьев.
— Следуй за мной,- шатен вошел в подъезд, его напарник молча шел за мной. «Следуй за мной», — ну что за идиот? Где их учат таким шаблонным фразам? А куда мне следовать если не за ним, если все уже обговорено?
Комната была трешкой, обставлено недорого, но со вкусом. Кроме оперативников. Назвавшихся Денисом и Аркадием, в квартире находилась женщина по имени Алиса.
— Приветствую Саша, я твой куратор, будем работать вместе,- в отличии от двоих дегенератов, встретивших меня внизу, Алиса производила благоприятное впечатление.
— Мне нужен Виталий Иванович, у меня есть к нему вопросы,- бросив свою сумку на диван, я уселся в кресло, закинув ногу на ногу.
— Он встретится с тобой для проверки твоей подготовки, я приготовлю чай, а потом мы поговорим.
— Кофе.
— Что кофе,- не поняла Алиса.
— Приготовьте кофе, если хотите угостить. — Пока девушка бренчала посудой, внимательно осмотрелся. Кроме стандартного дивана и двух кресел. Здесь был большой компьютерный стол, с тремя мониторами. На один из мониторов были выведены камеры на улице, в подъезде и перед квартирой. Двое оперативников расположились в соседней комнате, судя по звукам, рубясь в компьютерную стрелялку.
Кофе оказался хорошим, с наслаждением попивая напиток, провел беглый осмотр Алисы. Ей примерно тридцать два-тридцать пять лет, морщин нет, ухожена. Выглядит блондинкой, но явно не глупа. Ногти обрезаны коротко — скорее всего приходится много печатать. Ничем не примечательная внешность, таких блондинок на каждой улице встретишь не один раз. Все симметрично, одета неброско, словно старается не привлекать к себе внимания.
— Вердикт?- голос Алисы меня вырвал из анализа. — Ты же внимательно по мне прошлась, твое мнение,- уточнила девушка свой вопрос.
— Не в моем вкусе,- уклончиво ответил я, допивая кофе.
— А ты из этих? — в глазах Алисы появился интерес. «Стоп, похоже мой куратор лесбиянка, не хватало еще слез и признаний в любви».
— Нет, я гетеро, просто фраза удобная,- поставил чашку на компьютерный стол:
— Может будем на ты?
— Без проблем,- согласилась Алиса, унося чашки на кухню. Вернувшись, с ходу взяла быка за рога:
— Я психолог, моя задача подготовить человека вжиться в образ. Любая нестыковка, жест, мимика может тебя выдать. Обычно, на вживание в легенду уходит не меньше полугода, чтобы даже полиграф не мог вычислить. У нас меньше двух месяцев — никогда не было такого сжатого срока, но начальству виднее. Я распечатаю тебе твою «легенду» — это типа автобиографии на десяти печатных листах. Там изложено все, начиная с твоего рождения и до момента, как ты пересечешь границу России. Все надо выучить наизусть, но это самое простое — я буду тебя проверять, менять имена и даты местами, задавать каверзные вопросы. Словом Саша, на это уходит месяцы — твоя «легенда» — это словно настоящая жизнь. Боюсь, что за два месяца нам не управиться.
— Мне хватит нескольких дней,- Алиса посмотрела на меня так, словно сомневалась в адекватности моей психики. А что на меня смотреть — то, что ей приходиться вдалбливать в теории, я прошел на практике. Я уже давно живу чужой жизнью, в чужом теле, с чужими чувствами. И сколько бы эта женщина-психолог не прочитала книжек — ей никогда не понять, каково жить чужой жизнью в чужом теле.
— Саша, все нормально, ты губу прокусила.
— Ерунда, давайте мою легенду, буду учить. А эти два дегенерата обязательно должны находиться в квартире и орать как маленькие дети? — Из соседней комнаты доносились совсем ребяческие фразы — Аркадий переигрывал Дениса.
— Отнесись к этому как неизбежному злу,- улыбнулась Алиса, пощелкав по клавиатуре, она выпустила десять листов с текстом. Взяв листки в руки, пробежался глазами:
Я был Александрой Сергеевной Госсман, 1998 г рождения, проживающей по ул маршала Тухачевского в Одинцово. Мне 21год, в браке не состою. Родители — Нелли Александровна Давыдова, уроженка г Херсон 1967 г. р. и Госсман Сергей Моисеевич, уроженец Одинцова 1964 г. р. Мать — учительница русского языка и литературы, а отец — журналист, ведущий колонки в Московском Комсомольце. Братьев и сестер у меня не было, жива была бабушка по материнской линии, проживающая там же — в Херсоне.
Дальше следовало подробное описание, начиная с первого класса Одинцовской гимназии № 14. Имена и фамилии одноклассников, учителей, директора. Потом следовала такая же информация части профессионального образования. В настоящий момент заканчиваю магистратуру в Российском экономическом университете имени Г. В. Плеханова по специальности медиакоммуникации. Информации было много, прочитав лист, откладывал его в сторону. Здесь было все — мои подруги, парень, с которым я «рассталась» пару месяцев назад. Мои предпочтения, круг общения, парикмахер и массажистка.
— А зачем массажистка?
— Иногда, нужны незначительные факты, они придают максимальную правдоподобность легенде,- Алиса терпеливо дожидалась окончания чтения. Закончив читать, я откинулся в кресле:
— Мне хватит недели, чтобы все это запомнить и вызубрить, даже в каком-то смысле оживить биографию. Она выглядит как хроника — сделала то, поступила, училась — сухо и пресно.
— Правильно, именно поэтому и нужно столько времени — каждый факт в твоей легенде должен обрасти дополнительными фактами. — В глазах и голосе Алисы был нескрываемый интерес,- но ты первый человек, кто отреагировал именно так. Обычно люди считают, что если они запомнили основные факты, то этого достаточно. Еще одна ошибка, что совершают разведчики,- Алиса подвинула кресло поближе, взяла меня за руку:
— Когда им задают вопросы по преподавателям или по конкретным фактам, многие, не задумываясь подтверждают сказанное. Это ошибка — нельзя подтверждать конкретных имен или фактов, чего нет в легенде. Зачастую, человека спрашивают о факте или называют имя, которого не могло быть. И если ты подтверждаешь -попадаешь в ловушку. Человеческая память устроена так — что порой забываются даже важные события и даты. Никто не может помнить все, а тем более женщины — у них мозг устроен по-иному. Женщине легче запомнить запах парфюма, чем имя или должность. Она обратит внимание на обувь парня, но легко проигнорирует его слова про его работу. Это пример довольно грубый, но дела обстоят именно так, и мы будешь все время шлифовать твою легенду. Будешь еще кофе? — поднялась Алиса.
— Да, спасибо!
Легенда Александры Госсман оказалась труднее, чем я предполагал. Одних фамилий одноклассников, однокурсников, учителей, соседей по дому, подружек по тик-току и инстаграмм оказалось больше трех сотен. Это, не считая массы другой информации. За время пока я штудировал, Алиса готовила для меня соцсети — в контакте, инстаграм. И везде требовались фотографии — меня гримировали, переодевали, появлялись новые персонажи в квартире — молодые девушки, двое парней. Все должно было выглядеть натурально, временами приходила еще одна девушка Оксана — она садилась за комп и создавала мне «переписку», фото в соцсетях.
И тем не менее, спустя месяц, уже был создан полный образ Александры Госсман — паспорт, банковская карта, ИНН, Снилс, медстраховка, соцсети, водительские права.
— Находясь на задании, тебе придется звонить «маме», «лучшей подруге» — такие звонки прослушиваются, помни об этом. Разговариваешь так, как будто все в реале — я буду твоей «мамой, подругой и сестрой». Остальные роли возьмут на себя наши специалисты — можешь звонить смело, не забывая о прослушке. С нашей стороны — все будет на высшем уровне. Скоро мы расстанемся, но я всегда буду на связи под этими тремя номерами. А сейчас, я заварю кофе, и мы снова пройдемся по легенде.