Наумов выходил от Ники с очень странным чувством в душе. Ему что, не хотелось покидать эту женщину? Серьезно? Ни на день, ни на час? Странно. Знал ее всего ничего, а понял, что желает, чтобы всегда была под боком. Так бы схватил и уволок. К себе на квартиру. Н-да, что-то он одичал со своими вечными расследованиями, слежками, преследованиями. Откуда взялись замашки пещерного человека? И кстати, вот утащил бы, а дальше что? У него же дела. Иной день и минуты свободной не было, бегал, как волк одиночка, и поесть даже некогда. Опять же, эта детка синеглазая и готовить-то толком не умела. Этот ужин, к примеру, сварганил он сам. Да, резала помидоры, чистила картофель, так это любой может… даже ребенок.
— Черт! Какой ребенок? При чем здесь…
Кого он обманывал? Пора признаться себе, что к женщине его тянуло. Сильно. И как начинал думать о ней, так рождались мысли совсем не детские, особенно после их поцелуя. И прав Тимофей, у него куча всяких знакомых имелась, и ходить монахом совсем было ни к чему. А он желал Нику. Ее одну.
— Я не заболел? Будто порчу навели!
Действительно. Такого с ним еще не бывало. У него же не возникало никогда проблем с женским полом. Он что, харизму где-то посеял? Почему эта девчонка медлила упасть к нему в постель? А вот окажись она в ней, потом стала бы искать возможность остаться там. Как многие другие. Или не стала бы?
— Черт! Откуда сомнения? Я в себе не уверен? С каких пор?
А, похоже, как сократил расстояние между собой и этим доморощенным детективом. Позабавиться сначала хотел, ага! Не почуял опасности его волчий нюх, и приблизил к себе забавную, но жутко упрямую, девочку Нику. Совместил, называется, приятное с полезным. Думал потаскать ее по городу, внушить нужные мысли, чтобы выдала подходящий отчет для Инны Маховой, а потом… адью! Кстати, тащить в койку в голове не было. А она потом как в кровь проникла. Когда только успела! И вот теперь тревога за девчонку в душе поселилась. Где ее носит? Что натворить может? В историю, какую криминальную, не угодила бы!
— Эта может!
Он хмыкнул и потом улыбнулся. Упрямый подбородок Ники вспомнил. И она часто задирала нос, когда сердилась. А если глубоко задумывалась, то прикусывала нижнюю губу. Пухлую такую…
— Черт! Что же так припекло-то?
Но тут ожил его телефон и отвлек от закипания в крови. Звонил Тимофей.
— Вадь, ты где? А какой сегодня день помнишь?
— Тим, ты о Максе? Думаешь, я такое могу забыть?
— Да я так… уточнить просто хотел.
— Встречаемся, как и договаривались, на той стороне проспекта, напротив казино.
— Так ты не туда сейчас едешь?
— Мне в свой офис заскочить надо, оружие из сейфа взять. А твои ребята на месте?
— Разумеется. И наблюдение я не отменял. Сам буду около «Олимпа» тоже примерно через час. Ты успеешь к этому времени?
— Должен. И да, у меня для тебя хорошая новость, Тим.
— Какая? Говори — не томи.
— У меня в руках отчет Вероники Лесковой для твоей жены.
— Такой, чтобы она не наделала мне потом дел, надеюсь?
— Будь спокоен, друг. Можно сказать, что написан под мою диктовку.
— Действительно хорошая новость. Спасибо, Вадь.
— Не за что. Но когда родите сына, меня в крестные позовете. Кстати, как Инна себя чувствует?
— Нормально. И вроде бы даже забыла о твоей соплячке.
— Я просил Нику так не называть!
— А чего звереешь сразу? — захохотал Махов. — Это была проверка, Наум. И ты ее не выдержал, друг. И так думаю, очень может быть, что это ты меня в крестные вперед пригласишь. Эй! Чего притих?
— Думаю.
— И о чем?
— Что впервые шутка про женитьбу не вызвала у меня усмешку.
— Даже так? Да ты попал, Наумов!
— Там видно будет, Мах. И все, отключаюсь. До встречи.
И Наумову отчего-то вспомнилось, как неумело Вероника сегодня чистила картошку.
— Ничего! Научится! — произнес вполне довольным голосом, и его обычная улыбка тронула уголок губ.
В офисе Наумов не задержался. Прямиком прошел в свой кабинет, достал из сейфа портупею и надел. А сверху пиджак. Все, готов был идти «на дело». Но вот на подъезде к Олимпу угодил в пробку. Досадно было время зря терять, и решил набрать номер Ники. Или только так думал, что от вынужденного бездействия вспомнил о детке?
— Это снова ты, Вадим? — раздалось в ответ на его игривое «что делаешь, милая».
Нет, это что же все-таки происходило с его обаянием? Не такого он ждал.
— Я… соскучился… — звучало, по его ощущениям, довольно глупо.
Вот точно говорят, что от любви слепнут и глупеют. Он что, только что признался себе, что влюбился в эту синеглазую девчонку? Немыслимо. Но факт.
— Чем ты сейчас занимаешься, Ника?
Нет, весь этот разговор грозил ему разжижением мозга, точно. Но было так приятно слушать голос девушки. Вот только очень скоро различил в нем некое беспокойство. Отчего и почему?
— Ты не рада моему звонку, детка? — это первое, что пришло в его голову.
— Что ты! Мне очень приятно, что помнишь обо мне, Вадим.
— А ты? Думала обо мне?
Дьявол! Это вообще он сам сейчас говорил, или за него сопляк какой-то?
— Э… да. Конечно.
— Отлично. Так что поделывает моя синеглазая красавица невеста?
— Ты там веселишься? В клуб от меня поехал, что ли? Сидишь и выпиваешь в приятной компании? — вот теперь различил явное напряжение у Ники, и, черт, от этого что-то защекотало под ложечкой… приятно.
— Почти угадала. Я сейчас в дороге и встал в пробке.
И тут Наумов точно различил сигнал клаксона. Нет, не рядом на проспекте, а в трубке. И от этого моментально скинул с себя расслабленность, подобрался и отчего-то еще осмотрелся по сторонам.
— Так что, говоришь, сейчас делаешь, детка?
— А что может делать скромная девушка? — в голосе Ники послышалось кокетство, а где-то на его фоне снова надрывался гудок чужого автомобиля.
Дьявол, куда девчонку занесло? И да, сразу понял, что начала глушить посторонние звуки. Вот же, угораздило его из сотни, наверное, знакомых женщин выбрать именно эту прохиндейку.
— Ты сейчас дома?
— А где же еще!
Это надо? Он ее раз пять точно уже спросил, что сейчас делает, и получил в ответ… явную ложь.
— И?..
— Готовлюсь ко сну, конечно же.
— И как это происходит? — старался говорить спокойно, но вот зубы так и норовили скрипнуть. — Порадуй жениха откровениями.
В ответ Вероника ему рассмеялась. Звонко, словно колокольчик, совсем по-девчоночьи. И звук ее смеха, как ни странно, расслабил его немного.
— Захотел эротики по телефону, Наумов?
— По телефону мне не нравится, наяву бы, но ладно, давай хоть так.
И эта плутовка «дала». Сначала от ее слов Вадим улыбался. Потом дернулся, как от удара током… был такой момент. А дальше подумал, что Нике обязательно отольются его «почти слезы». Вот дело сегодняшнее завершит и рванет к ней. Все, хватит ходить вокруг и около.
— Вадим? Ты еще там? Я тебя утомила? Тогда, спокойной ночи.
— И тебе приятных снов… — произнес, едва справляясь с дыханием.
Вот дурдом! Ему сейчас как никогда нужна была собранность, а он…
— О! Хоть движение началось. Еще немного и буду около Олимпа. А там все и в голове встанет на места.
Да, дело было для Наумова очень важно. Работа всегда стояла на первом месте. А сегодняшний вечер должен был поставить точку в длительном и трудном расследовании. Он вел его более трех месяцев, потратил много сил и нервов. Но вот оно подходило к завершению, а детектив чувствовал себя сжатой пружиной.
— Прибыл… — встретил его Тимофей, как только подъехал к условленному месту. — Настрой боевой? Что-то не заметно.
— Брось. Все как всегда.
— Слушай? А может, зря мы подключили спецслужбы? Уверен, справились бы и сами. Как раньше. Ты, я и мои ребята…
— Нельзя. Мы с тобой теперь законопослушные граждане. А там, где имеет место быть наркота, должны вообще работать только те вон, мальчики в бронежилетах и масках, — Наумов кивнул на группу таких типов, в микроавтобусе с государственными номерами.
— Все знаю, но нутро просит свободы действий.
— Угомони свою душу. А еще лучше вспомни, что ты семейный человек.
— Это да!
— И я… почти решил жениться, — Наумову не верилось, что произнес такое.
— Да ну?
— Вот тебе и… скажи, я очень глупо сейчас выгляжу?
— Как всегда… в меру. Эй, не хмурься, прорвешься. И это та соплячка, да?
— Я, кажется, просил!..
— Тихо, я любя. И рад за тебя, друг. И…
— Все. Хватит. Об этом завтра. Сейчас надо еще раз пройтись по составленному плану. Где старший этих вон бойцов?
— Пошли со мной.
Руководил группой, прибывшей на операцию, капитан. Деловой мужик, и это видно было сразу. Расстелили на небольшом столе, прямо там, в автобусе, карту «Олимпа» и прилегающей местности. Сориентировались, обсудили задачи. Покурили, сверили часы и разошлись по своим местам. Далее оставалось только ждать.
По добытым детективом сведениям именно сегодня на цокольном этаже заведения должно было состояться собрание наркокурьеров. Ага, слет пчелок-трудяг, приносящих своему хозяину золотую пыльцу. Чем не отличная возможность накрыть за один раз, так сказать, одним махом, преступную компашку? Только бы ничего не сорвалось, и тогда прихватили бы и людей, и доказательства их антизаконной деятельности.
Махов устроился рядом с другом в его машине. Та очень удачно была припаркована, чтобы наблюдать за въездом на территорию казино. Сначала сидели молча, и каждый думал о своем. Потом, не сговариваясь, одновременно потянулись к машинным дверям, чтобы выйти покурить.
— Ты номера их транспорта все знаешь? — спросил Тимофей, щурясь от табачного дыма, попавшего в глаз.
— Шутишь? Нет, конечно, не все. Но надеюсь, что большинство. И да, те, что удалось разузнать, запомнил прочно.
— Что-то они не торопятся…
— А куда им спешить? Ты Макса знаешь? Вот! Любит показать себя строгим боссом, а еще придираться к подчиненным и устраивать показательные порки. Вот его братва и не рискует попасться на глаза раньше времени. Но ничего, минут через несколько повалят к своему папочке.
— О! А вот и первая ласточка. Я прав? Эта черная раздолбанная Вольво есть в твоем списке?
— Так точно. Начали съезжаться. А ты скучать вздумал!
— Да не, мог бы еще немного без дела тут постоять…
— И придется. Уговор был дождаться, пока весь список ни нарисуется.
— Тогда снова сядем в машину?
Сели. Махов, как ловкий факир, извлек откуда-то флягу.
— Будешь?
— В своем уме? А если стрелять придется?
— Это кофе, дурила! И в нем пара капель коньяку. Клянусь, как из пипетки капал…
— Пей сам. У меня правило.
— Ну и нудный же бываешь, Наум!
А через полчаса началось движение. Курьеры на сбор явились организованно в назначенное время, и теперь капитан отдал приказ начать стягивать оцепление. Его подчиненные быстро и слаженно заняли намеченные позиции и приготовились, чтобы накрыть тот самый «слет».
— Пошли! — прозвучал приказ по рации, и около входов-выходов «Олимпа» заскользили тени бойцов.
— Обойдется без шумихи, или нет? Как думаешь? — завозился в автомобильном кресле Махов.
— Черт его… я бы советовал тебе быть наготове, — Вадим расстегнул пиджак и проверил кобуру.
Нет, не обошлось. А Наумов с Маховым уже успели поверить в возможность бесшумной операции. Но вот в ночном воздухе послышались характерные хлопки…
— Это ребята капитана стреляют? — забеспокоился Тимофей.
— Сначала, вроде бы, нет, но теперь уже и они тоже.
— Идем туда?
— А зачем? Вояки знают свое дело, и думаю, что со всем справятся. Я бы просто еще понаблюдал со стороны, ну и, если кто прорвется из оцепления, тогда подстраховал бы людей капитана.
— Ладно! Сидим дальше!
И они продолжили буравить глазами темные очертания кустов, что подступили к одному боку здания казино, почти к самой его стене. Вот чувствовали, что там может что-то произойти. А потом за теми дебрями остался наблюдать Махов, Наумова же отвлек вызов по рации.
— Да, капитан. На месте. Относительно спокойно. А как ваши дела? Все по плану? Сведения оказались верны? Сколько, сколько?..
— Эй, Наум? — зашипел вдруг у самого уха Вадима Тимофей и саданул того в бок локтем. — Смотри живо сюда! Это не твоя ли девчонка там бегает?..
— Ты о чем? — непонимающе уставился на друга Вадим.
— Да это же Ника твоя! Туда… туда смотри! Видишь?
— Вижу, — как в прострацию на несколько секунд впал Наумов. — Что за… это же ее… волосы, тонкая фигурка. Какого черта, она там делает?
И он уже выскакивал из машины. На ходу доставал пистолет и крутил головой, подмечая расстановку сил. Получалось, бойцы спецотряда упустили небольшую группу людей Максимова, двоих или троих. Те рвались к темнеющему массиву деревьев городского парка. Как среди них оказалась Вероника, это отдельный вопрос, но теперь ею вроде бы прикрывались. Так и было, военные прекратили огонь по тем типам.
— Что надумал делать? — бежал рядом и дышал в затылок Махов.
— У леса их настигнуть. Они туда рвутся. Надо успеть добежать первыми и тогда… они могут не ожидать оттуда нападения.
— Так считаешь?
— Надеюсь.
— Думаешь, в заложницы ее взяли? — захрипел Тимофей, силясь не отстать от несущегося во всю прыть друга.
— Береги дыхалку, Тим.
И все же Махов от Наумова отстал. Как ни упирался, а тот унесся метров на шестьдесят вперед. И подоспел Тимофей только, когда Вадим уже уложил на землю, выключил, одного мужика, того, который тащил за руку девчонку. Закинул за ствол дерева свою невесту, чтобы ненароком не пострадала, и взялся за второго. Но Махову достался третий. Тот, что собрался утечь в темень леса.
— Ника, ты как? — приблизился к девушке Наумов, когда покончил и со вторым противником.
А она плакала. Уткнулась лицом в кору и ревела. Вадим оторвал ее от ствола и развернул к себе. Зареванная, чумазая. Это и в ночной темноте рассмотрел. Но и очень желанная тоже. Ну и напугала она его только что. Давно такого с ним не было.
— Тихо, милая… все прошло. Ну, иди сюда.
Он прижал к себе плотнее доверчиво прильнувшую девушку и только тогда с облегчением выдохнул.
— Уф! Все обошлось… — но всматриваться в темноту не забывал, бдительности не терял. — И как же тебя угораздило оказаться именно в этом месте и в этот час, малыш?
— Рас-след-ование… — всхлипывая, отвечала ему Ника, получалось неразборчиво.
— Что, что?
— Д-другой д-договор.
— Так понял, что с Машкевич. А я говорил тебе не связываться больше с этой манипуляторшей? — от его грозной интонации в голосе девушка расплакалась еще горше.
— Она…она не виновата… ни за что!.. — через рев пыталась оправдаться.
— Так ли уж? Но ладно. Ладно, говорю. Потом все расскажешь. А сейчас отвезу тебя домой… Да что же ты все плачешь? Не думал, что у меня будет невеста такая рева. Смотри-ка, всю рубашку слезами жениху намочила. И раньше, ты же была такой смелой девочкой, детка…
— Наум! — из чащи показался Махов.
Он выглядел немного потрепанным, но на лице читалось удовлетворение. Наверное, потому, что тащил за собой за шкирку типа, за которым погнался в лес.
— Жив, Тим? Все в порядке?
— Все путем! Во! С добычей поздравь. А у вас тут как? Отчего она плачет? УУУ! Это от вот этого фингала? Да-а, пострадала девичья красота.
Услышав такое, Ника дернулась и вскинула руку к лицу. Она только легонько коснулась наливающегося кровоподтека на верхней скуле под правым глазом и зашипела от боли. Далее ее личико снова сморщилось, что предвещало новые слезы, но теперь, скорее всего, уже по другому поводу.
— Что ты наделал, Мах! Так я ее никогда не успокою.
— Извини. Как-то оно случайно вырвалось. Но девочка, ты же хотела поиграть в детектива, так? Вот и… с боевым крещением тебя. И это еще цветочки!..
— Ну, все! — зарычал на друга Наумов. — Кто тебя просил лезть? Мы сами со всем разберемся. Правда, Ника? Вот поедем сейчас домой, там приведем себя в порядок…
— А тебе-то чего себя приводить в надлежащий вид, Наум? Он у тебя и так… даже костюмчик не помял, уложив и отправив в беспамятство двоих вооруженных бугаев. Весь урон понесла рубашка… от слез невесты.
— Заткнись, сказал. Не до тебя, Мах. Ника, обопрись на меня. Пойдем туда. Да, там стоит моя машина.
— А капитан? А дача показаний свидетельницей, она же пострадавшая? Или, может, соучастница? Все же вертеп посещала твоя детка! А много-много часов в казенном доме? — кричал им в след веселый Махов.
— Сам со всем разберись! И пошел к дьяволу, Тим! И еще, мне до утра не звонить! Все понял?
— Как не понять…
А повез Наумов Нику не куда-нибудь, а в свой дом. Воспользовался ее состоянием? Разумеется. И он считал, что имел на то право. Из рук врага вырвал? Вырвал. От насилия спас? Спас. От долгих бесед с представителями правоохранительных органов оградил? Еще как. Мог рассчитывать на благодарность? Да он был абсолютно в том уверен. А чего хотел от этой женщины всю последнюю неделю? Нет, в постель уложить, это само собой. Но теперь ему этого было уже мало. Он стремился сделать Нику своей, и только своей. И заботиться о ней в обмен на женские ласки и тепло, и охранять от всех напастей. А больше всего от нее самой. Это надо, куда ее игра в детектива завела. А если бы погибла, неразумная и упрямая малышка. Но ничего! Вот он на ней женится, дома запрет, разумеется. Ни в какой-нибудь обычной панельной башне, на элитной жилплощади поселить собирался. Более сотни квадратных метров имел в собственности, на которых его женщину будет окружать уют, изыск и безопасность. Нет, своим вниманием тоже окружил бы. Это обязательно. Каждый вечер собирался теперь домой являться, как в нем станет жить Вероника. Все, конец пришел его ночевкам, где попало.
— Это куда ты меня везешь, Наумов?
О! Пришла в себя ненаглядная. Надо было скорее усыплять ее настороженность. Смотрите-ка, в миг дорожки от слез на начавших краснеть щеках высохли. И глазами засверкала. А где же благодарность за спасение?
— Как и сказал… домой.
Глаза Ники были широко распахнуты, и она ими обводила поднимающийся шлагбаум, охранника, въезд на личную стоянку жильцов до боли знакомого дома.
— Это не мой дом, Наумов. А ты сказал… О! Облапошил? Как ребенка малого провел! Воспользовался моим бедственным состоянием и…
— Вот именно! Ты так рыдала!.. Нос и веки распухли, тушь потекла…
— Да ты что? Все так ужасно?
— Следовало немедленно с этим что-то делать. Ну, там… умыть, дать лекарство. А где это все возможно сделать? И моя квартира оказалась под боком. А еще я терпеть не могу женских слез. Кстати, пообещай мне, детка, что больше никогда плакать не будешь. Ну?
— Что? — она захлопала слипшимися от недавних слез ресницами. — Совсем ты мне голову задурил, Наумов.
— Ладно. Потом обещание дашь. А сейчас выбирайся из машины, милая — мы приехали.
И надо же было такому случиться, вошли в подъезд и около лифта, нос к носу, столкнулись с Макеевым. Бывший жених только-только руку от кнопки вызова кабины убрал, но до собственного туловища ее не донес — зависла его рука. И сам Леонид тоже… завис. И еще онемел. В нем теперь жили только глаза. Они так и замерли на подошедшей к нему паре. И Ленька так и не отмер, пока Ника с Вадимом проходили мимо, вставали в лифт, в ожидании на него смотрели, не дождались никаких действий и так и уехали наверх.
— Эко, его расплющило! — хмыкнул задумчиво Наумов.
— Вот видишь! А я говорила, что с этим домом у меня связаны не самые лучшие воспоминания.
— Знаешь, я, пожалуй, подумаю, чтобы сменить жилье… этот тип еще тут будет перед глазами мелькать…
— Он нас видел, Вадим. Тебя это не тревожит?
— Нет. А должно?
— Но может же, черте что, подумать.
— Это его дело. Стоп! А почему я должен переживать, что про меня подумает этот Макеев?
Но Ника его, похоже, не слушала. Она вспомнила, что недавно пережила, и как в данный момент выглядела.
— Это ужасно. Я же сейчас на чучело похожа.
— Нашла, о чем волноваться… Что? Я не то сказал? Извини, малышка. Просто для меня такое вот твое лицо… и оно вполне милое. Ты мне всякая нравишься.
— ПФ! Всякая! Ой!
— Осторожно. Зачем ты прижалась к дверям? Это опасно. Еле успел подхватить. Ух, и натерплюсь, я, похоже, с тобой, милая.
— А почему такие мечтательные ноты? Как будто о чем-то хорошем говоришь… Не переживай, Наумов, я сейчас только умоюсь и… Вау, какой интересный интерьер!
— Нравится? — Вадим разулыбался, как мальчишка, он и чувствовал себя в тот момент также.
— Угу. У тебя здесь необычно, — кивнула Ника головой, проходя дальше в квартиру. — Так вот! Я сейчас только приведу себя в порядок, потом вызову такси и…
Договорить она не успела — оказалась в мужских объятиях. И так вышло, в очень-очень желанных объятиях. И поцелуй тоже… был желанным. И Ника сама потом обвила руками шею Вадима и дала унести себя в ванную… и раздеть… и снова целовать.
— Вадь? А у тебя здесь вот, на подбородке тоже синяк будет.
— Не отвлекай меня, детка, и сама не отвлекайся. Для тебя вода не слишком горячая? Нет? Отлично, потому что я именно такую и люблю. И, отныне, будем всегда принимать душ вместе.
— Смеешься!
— Нет. Нисколько.
— И как тебя понимать?
— Все просто. Я делаю тебе сейчас предложение.
— Да? И какое?
— Как это?!.. Руки и сердца, конечно же.
— ПФ! Стоя под душем? Намыливая меня и лаская грудь?
— По мне, так это очень романтично.
— А кольцо?..
— Могу. Завтра. Какой камень предпочитаешь?
— Ну!.. Бриллиант мне Макеев дарил на помолвку…
— Обязательно было его сейчас вспоминать? — зарычал мужчина и куснул Нику за плечо. — Так и хочется немедленно метку поставить.
— Как у оборотней? Фу! Мне и фингала сегодняшнего хватило. Не кусайся, я тебя прошу!
— И какое же кольцо мне завтра покупать в обмен на твою свободу, детка?
— Наверное, сапфир.
— Как твои глаза? Согласен. Стоп! Ты сейчас мне ответила согласием? Ника, ты согласилась выйти за меня?
— Да. Ты же такой неотразимый. Сразу покорил меня, при первой встрече.
— Не верю. Впервые мы увидели друг друга, когда ты потеряла свою сумочку.
— Точно. Тогда, во вторую.
— Тоже мимо. Это случилось в тот же день, уже во дворе моего дома. И тогда ты назвала меня козлом. Что так удивляешься? Да, у меня отличный слух.
— Я не могла так сказать.
— Ну, фраза была какой-то другой, но смысл… А, в общем-то все неважно, главное, что мы поженимся и будем всегда вместе.
— Торопиться со свадьбой, конечно же ни к чему…
— Будем! Мне не терпится, знаешь ли.
— Что?
— Сделать тебя матерью моего ребенка.
— Ты шутишь?
— Я как никогда серьезен. Все, помылись, теперь я отнесу свою невесту в спальню. Есть возражения?
— Зачем? Нет их у меня.