Наумов вез Нику домой, а она тайком его рассматривала. Привалилась к стеклу двери виском, вроде как задумалась о чем-то, но сама нет-нет, а бросала на мужчину взгляды из-под ресниц. И то, что видела, ей нравилось: правильный профиль, уверенная посадка… А особенно руки Вадима рассматривала. Сама не знала почему, а Вероника всегда особое внимание обращала на кисти рук мужчин. У Наумова ладони были узкими, испещрены венками с тыльной стороны и с длинными пальцами, и в них точно чувствовалась сила. Но ей отчего-то подумалось, что такие пальцы могли бы принадлежать пианисту, наверное.
— Вадим, ты играешь на музыкальном инструменте каком-нибудь? — взяла и задала такой вопрос.
— Играю? Нет. Матери хотелось привить мне любовь к музыке. Наверное, желала, чтобы я стал музыкантом, и для этого отдала меня в музыкальную школу в детстве, скрипку купила…
— Вот как!..
— Да нет, той школы я не окончил, потому что отец тоже принимал участие в судьбе сына, и он записал меня в секцию борьбы. Там я преуспел больше, меня заметили, начали посылать на ответственные соревнования. А почему ты спросила?
— Так… — пожала плечами девушка и отвернулась.
— Приехали, — уже через несколько минут Вадим заглушил мотор во дворе дома Марины. — А теперь ты мне ответь. Почему живешь у подруги? Тебе больше некуда пойти?
— Скажешь тоже! — она уже взялась за ручку двери, но замерла. — Что ты про меня придумал? Я вроде потеряшки, что ли? Или бездомная?
— Все я про тебя знаю, Вероника. Иначе и быть не может, ведь я детектив. Не забыла? Например, выяснил, что твои родители живут вон в той башне. А поинтересовался, почему не вернулась в семью, уйдя от бывшего парня.
— Да просто захотела быть самостоятельной. Понятно? Ну, все, я пошла. Спасибо, что подвез…
— Я провожу, — мужчина вышел за ней из машины.
— Зачем? Не надо. Тут идти два шага, а тебя друг ждет.
— Не хочешь, значит, чтобы довел до квартиры? Боишься меня?
— Никого я не боюсь. Ни тебя, ни ночных хулиганов, — она браво вскинула голову. — Да тут их сроду и не водилось. Так что… пока, детектив!
— До завтра, коллега. Что удивляешься? У нас не может случиться больше встречи? А отчет?
— А! Отчет?.. Ладно. И… спокойной ночи.
Вероника быстро развернулась и пошла к подъезду. Наумов проводил ее взглядом, проследил, как скрылась в парадном, тогда только сел за руль.
— Она надо мной издевается? Откуда же ей быть спокойной-то, ночи этой? Когда такой… облом, одним словом! — фыркнул и завел мотор.
Но он только тронул машину с места, как боковым зрением заметил, что в дверь того же подъезда следом за Никой проскользнул мужской силуэт. И сразу же почувствовал тревогу за девушку. Поэтому Вадим и оставил автомобиль, а сам поспешил следом за подозрительным субъектом.
— Я стал слишком нервным? У меня начала развиваться паранойя? Отчего кажется, что этой малышке может что-то угрожать? — рассуждал так, но начал спешно подниматься по лестнице, стараясь не сильно отстать от устремившейся вверх кабины лифта.
И Вадим дошел до пятого этажа, когда услышал, что та остановилась на седьмом, и следом сразу же оттуда раздались голоса. Вот и не верь предчувствию. А женский-то голос принадлежал Веронике. И видеть не мог, но и так понял, что у нее случилась разборка с типом, который прошмыгнул следом в подъезд. Что бы ей было быстро войти в квартиру? Успела бы закрыть за собой дверь, а там уже в глазок посмотрела бы… Капуха! Ключи, наверное, в своей сумочке искала слишком долго, вот этот тип и догнал!..
— Зачем хватать?! — между тем вскрикнула Ника. — И так меня напугал, так теперь…
— А теперь я понял, почему ты устроила весь этот цирк. Что так смотришь? Не ясно? Меня обвинила в измене, а сама!.. И когда успела шашни закрутить с этим суперменом? Думаешь, я его не узнал? Это же мой сосед, не правда ли? Выходит, я уходил на работу, а ты!..
— Ты пьян? Что за бред несешь, Леонид?
— Я несу? Меня козлом отпущения сделала, с отцом своим рассорила…
— Ты о чем, Лёня?
— Не прикидывайся безвинной овечкой. Сотворила из меня, понимаешь ли, патологического гуляку, а сама… Мне Сергей Иванович телефон оборвал, а ты тут по ночам с Наумовым разъезжаешь? Что, думала, не узнаю?! И я видел сейчас, как ты ему улыбалась… завлекающе! А на меня всех собак навесила, да?
— Отпусти! Больно! У меня же синяки будут!
— Муж у тебя будет, дорогая моя. Твой отец так и сказал, чтобы я был мужиком и узаконил наши отношения.
— Какие… отношения? С ума не сходи. Закончилось все между нами.
— А вот это тебе только кажется, дорогая. А ну! Пошли домой!
— Леонид! Пусти!
Наумов оказался на площадке седьмого этажа, когда Макеев перехватил Нику за талию и стал затаскивать в лифт. Остановить насильника не потребовалось много времени: чуть приложил ребром ладони по шее, ухватил за руку и заломил ее ему за спину. Тот сразу взвыл и девушку отпустил. Но, надо же, пощады не запросил, а попытался выкрутиться и отбиться. Напрасно только дергался, родной. Куда ему с накаченным в тренажерном зале красивым телом да против настоящего бойца. Правильно, только возню устроил. Вероника же от сражения увернулась, попятилась и вжалась в угол, рядом с дверью. Тоже верно, а то этот «бывший жених» другой рукой замолотил, как крылом, не дай бог, задел бы.
— Стоять! Перестанешь трепыхаться — отпущу, — проговорил Вадим на ухо любителю силовых разборок с женщинами. — Ты меня услышал?
— Да. Пусти.
— Обязательно. Только прежде извинись перед Вероникой за грубость.
— Извиняюсь! — зарычал Макеев.
— Не так. Искренне надо. Иначе, отправлю тебя сейчас восвояси.
— Не надо его «восвояси», — подала голос Ника. — Здесь этаж высокий.
— Ты даешь! — хмыкнул Вадим. — Думаешь, я его в окно летать выпущу? Нет, это существо бескрылое…
— О, как они тут спелись! — зло заговорил Леонид. — И не только, так понял, а еще… он тебя пригрел, да? Как хорошо мужик устроился: попользовался и отвез домой…
— Все! — Наумов вдарил кулаком по кнопке вызова лифта, и дверь его тогда тут же распахнулась. — Ты договорился, парень! Катись домой… — зашвырнул упирающегося Макеева в кабину и успел нажать для его быстрого спуска первый этаж.
— Я уйду, — раздалось из-за дверей лифта. — Только ты, Ника, потом отцу своему объясни…
Что объяснить, они не услышали. То ли Макеев злостью и словами в лифте захлебнулся, то ли занялся остановкой кабины, и ему стало не до разговоров.
— Пошли, — Вероника потянула замершего Вадима за рукав. — Зайдем в квартиру — он сейчас сюда вернется.
— Думаешь?
— Уверена.
— Но я бы от него не бегал…
— А я не хочу, чтобы сейчас сюда все соседи сбежались. Заходи скорее.
Не очень Наумов и упирался, а когда за ними захлопнулась дверь и оказались в темноте прихожей, будто от плохой ориентации придвинулся к Веронике совсем близко и еще обхватил за талию.
— Вроде и правда лифт на площадку возвращается… — произнес настороженно.
Игрался или нет, а прижать к себе девушку прижал.
— Ай! Не дыши мне в шею — щекотно… — поежилась Ника и попыталась высвободиться, но не тут то было — мужские руки вроде и не давили, а держали крепко, да одна его ладонь еще по груди ее скользнула будто бы ненароком. — Эй! Отой…
— Тихо! — зашипел на нее Вадим и теперь в ухо. — Не слышишь, двери кабины открылись?
— И что? — Ника все же изловчилась вывернуться из его хватки. — Он там, а мы здесь. Отодвинься в сторону — я свет включу.
— Зачем? — а вот теперь в голосе мужчины явно слышалась насмешка. — В темноте же опасаться твоего бывшего жениха намного интереснее.
Но выключатель уже щелкнул, и под потолком вспыхнула лампа в желтом абажуре с цветочками. И в ее свете Вероника увидела лицо Наумова… и ту самую ненавистную ухмылку. И еще в глазах этого Типа что-то такое блеснуло. От этого в голове девушки проскочила мысль, что она за входной дверью оставила существо травоядное, а вот в квартиру впустила хищника.
— А, наверное, ты прав, что такому известному детективу и бойцу не пристало прятаться от качка доморощенного. Да и уже доказал Леньке, что сильнее и ловчее его. Пожалуй, тебе, действительно, следует довести дело моего избавления от насильника до конца. Да, иди-ка ты, Вадим, на площадку.
— Нет. Не надо меня выпихивать. Зачем? Я же смирный. Вот, и руки убрал. А что касается избавления, так оно закончено. Твоему женишку несостоявшемуся хватило разума убраться отсюда подальше.
— Да? А как же лифт?
— Чуткости слуха вам не хватает, коллега. Это же были другие шаги, это сосед из квартиры напротив домой явился.
— Вот оно что!..
— Да. Так, может, тогда напоишь, красна девица, своего спасителя чаем?
— Я бы с радостью, — а вот теперь уже Никины губы кривились в усмешке, и ее глаза хитро поблескивали. — Но мой слух сообщает, что чья-то машина двор перегородила и не позволяет ни выехать, ни заехать в него. Слышишь, в открытое кухонное окно брань долетает? А вот теперь еще и сигнализация машинная сработала…
— Черт! — дернулся Наумов. — Я так торопился. Но это дело поправимо. Вот сбегаю сейчас…
— Да, Вадим, беги, конечно. А еще тебя в офисе Махов ждет. Сюда же вот-вот подруга моя придет.
— Придет? А она там с чудо-юдо художником ни того, ни задержится?
— Нет. Придет. Так что, до завтра?
— Как скажешь, Ника. И да, тебе же еще отчет писать. Садись за работу, детка, а я пошел.
— Всего хорошего.
Не прошло и нескольких минут, как в квартиру буквально влетела Маришка.
— Ника! Я сейчас во двор въезжала, а мне навстречу выехал Наумов! Он был с тобой, да? Это то, о чем думаю?.. — сделала она хитрые глаза, а еще у нее как будто нос удлинился от любопытства.
— И о чем? — безразлично спросила Вероника, запахивая на себе халатик.
— Ну, как… ты его обворожила, да? Он от тебя поплыл, это я точно заметила. А сейчас? До тела был допущен? Ой, правда, что это я такое сказала! — сделала Маринка страшные глаза, утрируя свою реакцию на видимое возмущение подруги. — Конечно же, нет. Ты и Леньку своего мариновала несколько месяцев до того, как… хм, в общем, оно и правильно! Нечего баловать. Но поцеловать себя позволила? Нет?! Ну, ты даешь! Сорвется же с крючка. А рыба-то крупная! Налим, не меньше.
— А меня папа в детстве учил крупную рыбу с осторожностью к садку подтаскивать…
— Ну, Сергей Иванович, он рыбак опытный, конечно! — закивала головой Марина. — Но ты это… все же не очень медли-то — не ровен час, сорвется налим.
— Кстати, о папе… и о Лёньке тоже. Бывший сюда наведался. За руки хватал, в лифт хотел запихнуть и того…
— Чего?!
— Похитить, разумеется.
— Сдурел? И куда же выкрасть?
— Под венец, сказал, немедленно поведет.
— Это ночью? — в большом сомнении нахмурилась Маринка.
— Не веришь? Зря. Потому что ему папа звонил…
— А! Хвоста несостоявшемуся зятю накрутил, вот он и…
— Скорее всего. Но я, что хочу сказать, если папа узнал, что я от Леньки ушла…
— Он впадет в немилость. Начнутся гонения. Ему больше не обломятся хорошие заказы. Но погоди! Это же конец твоей свободе…
— Именно. И я удивлена, что мой телефон не разрывается от звонков родителя.
— Постой! А не может твой отец взять и запретить то, чем мы начали заниматься?
— Легко. Потому что у папы свои взгляды на жизнь… несокрушимые.
— Ага, помню. Женщина должна быть при надежном мужчине.
— Да, да. Все так. А я этого мужчину послала, куда подальше. И как думаешь, что тогда сделает папа?
— Первым делом тебя отловит. А потом под замок посадит.
— В правильном направлении мыслишь. Ох, как бы уже завтра здесь братцы не появились.
— Этим балбесам великовозрастным закон не писан. Э… прости, конечно, что я про твоих кровных родственников такое говорю…
— Да чего уж там! Они же привыкли меня за маленькую считать. Запросто могут схватить, на плечо взвалить и под радостный гогот в отчий дом доставить.
— Так и вижу эту картину. Все как в детстве. Твоей маме надоедало тебя домой со двора звать, она команду им давала, и…
— Вот бы мне им другого жениха предъявить… А что, если…
— Точно. Налим! — подпрыгнула на месте Марина.
— Опасная рыба. Хищная. Хладнокровная. Но на крючок при правильной насадке попадается.
— Это так. А наш Налим уже… того, попался, подтащить в садок осталось. Но, Ника, в силу того, что здесь скоро появятся твои братцы…
— Да, эту охоту надо ускорить. А может, Марин, что если я Вадима открыто попрошу об одолжении?
— И какая ему от того будет выгода? — скосила подруга глаза.
— Не знаю пока. Надо подумать.
А в это время объект девичьих раздумий подъезжал к своему офису. Наумов был собой недоволен. И не на шутку озадачен. Потому что задавался вопросом: куда подевался его шарм, безотказно ранее действовавший на дам всех возрастов и характеров. Он ли не хорош собой? Лицо, фигура… да эта детка даже кубики его литые уже видела, в полном количестве, и никакой реакции. Вернее, реакция была противоположной той, которую обычно сразу же выдавали женщины. Нет, глаза ее синие сверкнули, как сейчас помнил, но ничуть не затуманились.
А потом? Она же сама признала, что он достиг в жизни многого. У него такой опыт, такие клиенты! Разве, он перестал быть лакомым куском для незамужних дам? Что происходило? Нет, уже ведь недвусмысленно начал намекать этой блондинистой милашке о своем к ней интересе. И так, и этак. Разве, стал бы возиться с какой другой девчонкой выскочкой и уделять ей драгоценное время? А с этой несколько дней подряд нянчился. И опять же продемонстрировал и свою профессиональную хватку, и организованность, и… чего уж там, чуть ни прямым текстом заявил, что готов закрыть глаза на ее вмешательство, кратковременное, разумеется, в его сферу деятельности в обмен… да все понятно должно быть, что от нее хотел, не девочка ведь восемнадцатилетняя.
Далее Наумову еще припомнилось, как шептал в ее ушко, чуть ни поцеловал шейку, касался недавно щеки Вероники, руки, плеча, талии. Это же все красноречивые доказательства его мужского интереса. Хм! Зря, наверное, эти моменты припомнил, потому что этот самый его мужской интерес так и восстал теперь… в тесных джинсах. Черт! У него вон, какая большая и крепкая заинтересованность в этой женщине, а она ему без конца на порог указывала. Как так? Это же противоестественно. И потом, он же чувствовал, что этот интерес взаимен. Никак не мог ошибиться, ни с его опытом… хм, и в этой сфере тоже.
А ее взгляды? Они были сигналом к действию и для менее чувствительного мужчины. Разве нет? Ника только думала, что он не замечал синих искр из-под ресниц, румянца на щеках, прикусывания пухлой губки. А эти ее нервные ерзанья в салоне его машины, одергивания кофточки? Кстати, верхняя пуговица на ее блузе сегодня так и норовила расстегнуться на груди. Потому что там ткань очень натянулась на упругих полушариях. Хм, и их размер Вадиму нравился. Так и хотелось руку наложить.
— Дьявол! — прошипел, так как джинсы совсем сделались тесны.
Да, с воспоминаниями надо было заканчивать. Он же уже приехал, и следовало выходить из машины, а тут… такое. Хотя, его поджидал всего лишь Тимофей. А мужики не обращают много внимания на внешний вид друг друга.
— Привет. Долго ждешь? — поприветствовал друга, заметив, как тот тоже выбрался из автомобиля и пошел навстречу.
— С полчаса. Ты же говорил, что находишься в офисе, а сам…
— Надо было отъехать! — отчего-то завелся Наумов. — А тебе невмоготу стало увидеться на ночь глядя?
— О! Как глазами засверкал. Что с тобой? Я помешал, что ли? У тебя удовольствия свободного мужчины на мази были, а я поперек встал? Что? Правда, что ли? И кто она? Молчу, молчу, не востри на меня рога, бык.
— Надеюсь, тебя действительно дело сюда привело.
— Как иначе? А говорить на улице станем, или в помещение зайдем?
— Проходи. И скажи, как Инна…
— Из-за нее и приехал. Что скажешь? Та девчонка сопливая не станет больше на моем горизонте крутиться?
— Почему это она сопливая? — Вадим сам не понял, чего так взъярился. — Ей не шестнадцать и даже не двадцать!
— А отчего ты кипятишься? Все из-за сорванного свидания? Брось! Тебе ли жаловаться? Да только свистни… взять хоть Ленку, моего помощника, она здорово на тебя запала. Или, скажешь, не заметил? Не ври мне, о ее страсти у нас все шушукаются. Хоть сейчас набирай номер — прилетит. Ну, а ты даешь, нашел из-за чего на друга обижаться…
— На вопрос отвечать будешь? — все так же мрачно смотрел на Махова Наумов. — Как Инна себя чувствует?
— Хм! Лучше. Вроде бы успокоилась. Как я проворонил, что она таблетки свои перестала пить? А тут еще начало лета!.. Если помнишь, у нее часто в этот период… хм, недомогание случается.
— А у тебя, что в конце весны, начале лета случается? Зачем дал ей повод нервничать?
— И ты туда же? Совсем, что ли?! Сказал же, что на других баб с некоторых пор не смотрю.
— Сказал. Но так ли это? Сам знаешь, я за тобой не слежу, а вот другие «наблюдатели» всегда найдутся. И что, если Вероника откопает твою Машку, Красоту Года?
— Города!
— Что?
— А! Неважно!.. Не откопает. Потому что я с ней давно порвал.
— Так ли это?
— Ты мне не веришь? Другу? Да не смотри на меня так. Не сплю я с ней больше. Был грех, но одумался. А она еще мне по больному так полоснула! Помнишь, заявила, что беременна? У меня от этого дыхание перехватило, а в груди… в общем, разные чувства рвали на части. А оказалось, что соврала баба. Потом рыдала, что финт такой выкинула от большой любви ко мне, вернуть хотела. Ха, будто я ей когда-то принадлежал. Но я все, у меня как отрезало. Могу поклясться, чем хочешь.
— Не нужны мне твои клятвы, но смотри, чтобы Вероника ту историю с Марией не раскопала.
— Говорю, что у меня там все — так и есть. Только пришлось ремонт ей сделать, чтобы зла не затаила, да еще кое-чего подкинуть. А сам я к ней больше ни ногой.
— Я предупредил.
— И чего ты меня этой девчонкой пугаешь?! Вероника, Вероника! На кой черт, ты вообще с ней валандаешься?
— Так надо.
— Кому? Мне точно — нет. Зачем-то подпустил ее ко мне совсем близко…
— Она сама бы прокралась, потому что упертая, а так увидела только то, что надо было.
— Уверен? Но как бы ни было, а я больше не хочу, чтобы эта Вероника крутилась возле моей жены. Инна только успокоилась, тот случай вспоминать перестала, а эта вертихвостка снова расшевелила былое.
— Не называй Нику так, никакая она не…
— Нику? Погоди! Да не запал ли ты на блондиночку? Неужели, угадал? Вот даешь! Вокруг тебя такие красотки вертятся, себя чуть ли ни на блюде преподносят, а ты на пигалицу глаз востришь…
— Теперь «пигалица». Да что ты ее все обзываешь? Не нравится мне это.
— Вот, вот! Я и говорю! А девчонка еще и дикая совсем, такая в койку сразу не прыгнет, за ней бегать придется. А оно тебе надо?
— Диковата, это да, — поморщился Вадим. — Но может, мне такая по нраву?
— Ты идиот? Тебе делать нечего?
— Следи за языком, Тимофей. И на себя посмотри. Сам кого в жены выбрал?
— У меня другой случай. Я молодой совсем был, и со мной случилась любовь. Большая. Для меня Инка, что вся моя жизнь. Понимаешь? А у тебя так же?
— Не знаю. Но разберусь.
— Это конечно, разберись. А пока сделай так, чтобы твоя девчонка держала дистанцию от Инны.
— Ну, она еще не моя, но имею желание сделать ее ручной.
— Делай. Что хочешь с ней делай, а чтобы она на пушечный выстрел не приближалась к моей жене. И да, Инка ей гонорар какой-то бредовый выплатила… не за что, конечно, было такими деньгами бросаться, но ладно, пусть деньги эта Ника себе оставит. И больше, чтобы я о ней не слышал даже. Такое можешь обеспечить?
— Думаю, что да.
— Вот и лады. Я ведь за этим и приехал.
— А по телефону нельзя было все сказать?
— А! Все же у тебя точно что-то там с этой кралей блондинистой сорвалось! — захохотал Махов. — Да не переживай, Вадь. Чтобы девчонка и не клюнула на тебя!.. Это не реально. Я тебе говорю! Ну, все, пока. Поеду к жене. Бывай!
Махов уехал, Вадима тоже больше в офисе ничто не держало, а он отчего-то медлил отправляться домой. Уселся на диван, на тот самый, где недавно с Вероникой сидел и разговаривал. Ну как, придвигался к ней, конечно, чтобы поняла, как она ему нравится, намекал, что не прочь пойти на более тесный контакт. А девушка так мило смущалась. Не думал даже, что кто-то в их время еще может вот так краснеть от одного касания колен или бедер. И это в пустом офисе, где нет свидетелей, куда сама согласилась приехать, а еще все условия для интима имелись. Он же не распускал совсем уж руки, лишь сигналил о симпатии, намекал и подводил. А она отодвигалась. Потом и вовсе вскочила и понеслась в коридор. Смешная. Как будто трудно было ее догнать. И рисковая одновременно. Она же так и подстегивала его к преследованию. Или нет? Черт, как-то давно он с такими женщинами дела не имел…
Вот недавно на него в ресторане девица, вся из себя мисс Современность, чуть ни повесилась, стоило только легкой улыбкой одарить. Да, было такое. Он из вежливости перед ней дверь придержал, вперед пропустил, а она потом за ним в сторону туалетных комнат потащилась. И отчего это многие встречаемые им девушки считают, что могут запросто касаться его брючного ремня или проводить ладонью по застежке джинсов? Ему это точно не нравится. Там самое дорогое каждому мужику находится, а они откуда-то взяли, что эти ценности доступны, кому ни попадя. Бред. Начитаются дешевых романов, где минет описывается, как нечто, а на самом-то деле самая дешевая услуга у проституток, часто бесплатное приложение к оплаченному часу секса. Вот и Вадим к таким шустрым кралям сразу начинал относиться, как к проституткам. А он еще не в том возрасте и физическом состоянии, чтобы пользоваться их услугами. Общедоступное ему не надо, и такими дешевыми способами заводить его тоже ни к чему. И вообще, он поддерживает те взгляды, что в мужчине сильны инстинкты охотника, а не… в общем, телком на веревке не согласен быть. Сам решать будет, кого в свою постель укладывать. И если уж решит, то ему навязчиво поднимать настроение ни к чему, оно у него в таком случае и так всегда… на должном уровне.
— Н-да, заматерел ты, Наумов, — усмехнулся сам над собой. — Наохотился всласть к этим годам.
Но что же теперь сидел и косился на едва различимую вмятинку на кожаном диване, в том месте, где…
— А попка у Ники ничего так себе, сжать и ощутить пятерней упругость не отказался бы. И ничуть не уступает по притягательности грудке. Эх, черт бы побрал Махова с его вопросами!..
Ударил ладонью по сиденью и поднялся на ноги.
— Вздыхай теперь вот! Н-да, и душ не прочь бы принять. Холодный. Но дома. Хватит здесь время просиживать. Я ж не пацан, ей богу. Ну, подход к детке другой нужен. Ничего, подберем. Терпение? Его у меня в избытке. Но зато, когда окажется в моих руках, в моих умелых руках, вот тогда узнает, что значит дразнить зрелого и опытного мужчину. Хм, на порог она мне указывала!.. А сама глазами из-под ресниц наблюдала за реакцией. Нет, ты, Ника со мной точно поиграться решила. Но я же не против игр… до поры. Потом же, милая Вероника, точно мой верх будет.