— Послушай, — сказала я, приняв решение. — Отправляйся домой. Я позабочусь об этом. Никто не знал, что ты здесь. Я скажу, что это была я… — Но как только слова полились, я знала, что это ложь. Старшая сестра Мэнди привезла девочек. Она знала, что Филомена была с ними.
Наутро родители Тамары и Мэнди позвонят или придут за ними. Случившегося не скрыть.
— Я не оставлю тебя разбираться со всем в одиночку. Ни в коем случае, — сказала Филомена, ударив себя в грудь. — Чтобы мы не решили сделать, принимаем решение вместе. Только мы с тобой, ладно?
Несмотря на ужас, что меня окружал в ванной, я почувствовала проблеск надежды. У меня так давно не было настоящей подруги. Филомена не только милая и добрая, она еще и храбрая.
Если я попаду за решетку, то потеряю ее. Потеряю свою подругу.
— Я знаю, что делать, — сказала я, притягивая ее ближе, чтобы рассказать о своем плане.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
НАШИ ДНИ
Два мертвых воробышка, черный и голубой.
Один для леди, а второй для тебя.
Не помню, где слышала это стихотворение, но сейчас оно всплыло в моей памяти, словно никогда и не покидало его.
Два тела на полу в трейлере моего дяди.
А теперь два тела в спальне.
Только в этот раз я не знаю, как они сюда попали. Я их не убивала…
— Алло? Ты все еще там? Прошу, ответь мне, Айви.
Телефон был зажат между щекой и плечом. Комната покачнулась, тени от мертвых тел танцевали на стенах, словно силуэты в кино.
Не помню, в каком году это было, но Делани было года четыре или пять. Шторм был таким сильным, что почти шесть дней ушло на восстановление электричества. Майкла в городе не было, но нам было все равно. Мы устраивали шоу теней на стене, я рассказывала ей истории. О диких животных, глупые сказки. И она смеялась так сильно, что писалась на постель.
Если бы только Делани знала правду, что ее мать — монстр. Убийца.
— Проклятье, я слышу твое дыхание! Ответь мне. Скажи хоть слово.
Я открыла рот, но смогла вымолвить лишь одно слово.
— Филомена.
На другом конце провода вздохнули.
— Прошу, не зови меня так, — но она не злилась, просто грустила.
— Он вернулся.
— Откуда ты знаешь? — спросила она дрожащим голосом.
— Только что я была у него в квартире, — прошептала я.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
ДО…
Я посмотрела на еду на столе. Скользкая курица и разваренный картофель лежали на блюде. Морковь и горошек в миске. Нераспечатанный пакет магазинных булочек.
Я снова позвала ее по имени, только тише.
— Делани, прошу, спускайся к ужину.
Бесполезно.
Она не придет.
Это была ее первая ночь. Как обычно мои надежды не оправдались. С тех пор, как я пришла домой, она заперлась у себя в комнате.
Шумно вздохнув, чтобы она меня услышала (если вообще слушала), я взяла вилку и положила себе кусок курицы. Картофель был мягким и холодным. Я высыпала на тарелку немного горошка рядом с курицей.
Аппетита не было.
Я все еще волновалась из-за полночного посетителя и каждую ночь допоздна засиживалась у окна, пытаясь поймать его. К утру я была похожа на загнанного пса. Копам не позвонила, боясь сильнее расстроить Делани и проявить себя, как городскую истеричку, а обо мне и так уже все были не высокого мнения.
Мой босс тоже не был рад. Недавняя статья в газете «подмочила репутацию компании», как он выразился. Я ожидала, что следующими его словами будут: "Мы тебя увольняем". Но этого не произошло.
Фрэн меня простила, но остальные все еще косо смотрели на меня, словно я нарочно наехала на бедную старушку.
Из всех дней, когда Делани должна была прийти домой, сегодняшний был худшим. Я была вымотана и взбудоражена из-за работы, и весь день еле сдерживалась от того, чтобы не принять таблетку неквила и отправиться в постель.
Я только выкладывала морковь на тарелку, когда Делани решила присоединиться ко мне.
На ней были джинсы и рубашка с V-образным вырезом, волосы собраны в пучок. Я снова обратила внимание на ее угловатое лицо и грудь… И темные круги под глазами.
— Как дела в школе?
Это был первый вопрос в эти дни, потому что она больше ничем не хотела со мной делиться.
— Отлично.
Она села, поморщившись, принюхалась к курице и положила на тарелку несколько ложек гороха и моркови.
— Это все, что ты съесть собираешься? — спросила я, опустив вилку и уставившись на нее.
— Я пытаюсь стать вегетарианкой, — сказала она мне, накалывая горошек на вилку и поднося ко рту.
— Ну, я готовила их на масле, так что ты уже нарушила правила, — вышло жестче, чем я планировала. Я устала и была раздражена, не зная, чего еще ждать от дочери. Теперь даже консервированный горошек я готовила неправильно.