Широко улыбаясь, входит СТОУН.
СТОУН. Я услышал твои шаги.
МАРЛО. И подумал, что можешь упустить кое-что интересное?
К Розалинде
Вот видишь, Тигрица, ты ему не безразлична.
СТОУН. Еще я слышал, как подъехал всадник.
МАРЛО. Почта из Вестминстера. В любое время дня и ночи. Теперь я тоже слышу. Этот дом никогда не спит. И все его ночные звуки мне знакомы.
П А У З А .
Я прочел стихи.
СТОУН. Я рад. Я сам собирался показать тебе, рассчитывая на помощь.
МАРЛО (со значением). Человек, написавший это не нуждается в помощи.
СТОУН делает вид, будто не слышит подтекста.
СТОУН. И каково твое мнение?
МАРЛО. В этих стихах присутствует главное, что позволяет надеяться, что какой-нибудь богатый меценат оплатит сей труд.
СТОУН. И что же это "главное"?
МАРЛО. Блуд. Разумеется, облаченный в классические формы.
СТОУН. Ты не веришь, что это мои стихи. Возможно, ты и прав. Будучи написаны, они уже не принадлежат мне. Но если...
МАРЛО. Что "если"?
СТОУН. Если "сей труд" будет оплачен, то деньги принадлежат мне и никому больше.
МАРЛО понравился ответ Стоуна. Он ласково приобнимает его.
МАРЛО. Конечно, деньги твои. Ты не зануда, и не страдаешь интеллектуальным запором, как бедняга Том Кид. Милый глупый Том. Гнет мирской несправедливости скрутил его пополам, и ему не ничего остается, как исторгать из себя маленькие какашки самооплакивания и праведного гнева.
Возвращает стихи Стоуну.
Мне нравится. Славный малыш твой Адонис.
РОЗАЛИНДА (кладет руку на плечо Стоуна). Зато его Венера - настоящая женщина.
МАРЛО. И я не сомневаюсь, у него была возможность в этом убедиться. Так что скажешь, Африка, могу я ему доверять?
РОЗАЛИНДА. Нет. Доверять ты можешь только мне.
МАРЛО. Я имею в виду, как поэт поэту. Чтобы работать вместе. Ты сочиняешь сонеты?
СТОУН. Да.
МАРЛО. Матушка графа Саутгэмптона изволила заказать венок сонетов, посвященных ее сыну - первому красавчику в Англии. С их помощью она надеется убедить его наконец жениться и зачать потомство. Сам я никогда бы не соблазнился подобной темой, ибо неизвращенная любовь в таком избытке, что глупо ее еще и воспевать. Впрочем, почтенная леди готова платить более чем щедро. Давай сочиним вместе, за одним столом.
РОЗАЛИНДА. Не отнимай у меня любовника.
МАРЛО. Он твой.
РОЗАЛИНДА. Нет. Я хочу его всего без остатка.
МАРЛО. Неужто даже со мной не поделишься?
РОЗАЛИНДА. Этим не поделюсь. И потом он все равно не согласится.
МАРЛО. Этот не согласится, так согласится другой.
РОЗАЛИНДА. Кто?
МАРЛО. Тот, кого он носит на спине. Разве ты не заметила? Когда добрый мастер Том смотрит на тебя, ты чувствуешь на себе еще чьи-то глаза. Том улыбается, а тот, второй - нет. Его дух-покровитель, его двойник, его второе "я". Так кто же из них Том?
СТОУН. Я только тот, кто я есть. Поверь мне.
РОЗАЛИНДА слышит какие-то звуки.
РОЗАЛИНДА. Голоса...
МАРЛО. Уж не от НЕЕ ли письмецо?
СТОУН. От королевы? Она что, пишет Уолсинхэму? Лично?
МАРЛО (надменно). Представь себе, Том, она ему пишет.
СТОУН. И она здесь бывала?
МАРЛО. О, нет. Скэдберри слишком мал для нее и ее свиты. И потом она наносит визиты лишь тем, кого собирается уничтожить. Однажды я видел ее. Нас была целая толпа, и все мы склонили головы в низком поклоне. И тут я увидел ее платье. Вернее мантию. Ее подол был вышит узором из множества человеческих глаз, которые тихо шевелились при ходьбе. Глаза повелительницы, которые видят все!
Где-то внутри дома слышен шум.
ГОЛОС УОЛСИНХЭМА: Кит! Кит!
ГОЛОС ОДРИ. Он наверняка у нее.
РОЗАЛИНДА быстро кидает кривой нож МАРЛО, и тот, поймав его, становится у двери. Входят УОЛСИНХЭМ и ОДРИ.