Глава 16
я в лес зашла вдруг сзади волки
и дыбом шерсть и блеск клыков
но бог помиловал сегодня
волков
© Тихомиров
— Нет, Женька, нет! — в сотый раз с нажимом повторял Костя, держа меня за плечи и ссутулившись, чтобы заглянуть мне в глаза. — И не уговаривай!
— Я не уговариваю, — монотонно отвечала я, не пытаясь вырваться из его цепких лап и мотаясь, как тряпичная кукла, каждый раз, когда он меня встряхивал, — я ставлю тебя перед фактом: я иду с тобой!
— Жень, пойми, ты мне там можешь только помешать, — он злился и цедил слова сквозь зубы, играя желваками, — я с тобой буду уязвим. Ты ничем не сможешь мне помочь. У тебя нет подготовки к таким вещам.
— В ту деревню, где был твой тайник, ты тоже меня не хотел брать. А в итоге я тебе жизнь спасла. Потому что без меня ты бы оттуда не выбрался!
Он в отчаянии опустил голову и вздохнул так, что меня, казалось, подтащила к нему мощная струя воздуха, которую он втянул в свои легкие. Но нет, оказывается, это он решил сменить тактику уговоров и заключил меня в почти нежные объятия, от которых у меня опять чуть не затрещали ребра. Он стоял, раскачиваясь со мной в разные стороны, положив свой колючий подбородок мне на макушку.
— А может, связать тебя и оставить тут до утра? — задумчиво проговорил он и сжал меня еще крепче, почувствовав, что я вырываюсь.
Я вывернулась, как змея, из его медвежьих лап и стояла перед ним взъерошенная и готовая отскочить, если он сделает ко мне еще хоть шаг.
— А если тебя грохнут, я тут мумифицируюсь связанная, да? Отлично!
— Женя… — он беспомощно опустил руки, брови его страдальчески изогнулись, — дождись меня, пожалуйста, тут.
— Я иду с тобой, — тихо и раздельно выговорила я и резко вскинула ладонью вперед руку, как только увидела, что он все-таки двинулся ко мне. Он остановился, упершись грудью мне в ладонь и глядя на меня сверху вниз своими прожигающими глазами, в которых снова играли то ли отсветы заката из окна, задернутого легкой прозрачной занавеской, то ли сполохи того взрыва, который чуть нас обоих не убил. Он стоял, тяжело дыша, принимая решение, и я снова, как когда-то в лесу, видела, как моя рука подрагивает на его груди в такт биения сердца.
— Давай я покажу тебе, как пользоваться пистолетом, — наконец, выговорил он тихо, и я услышала в его голосе сдавленное рычание.
Я незаметно вздохнула с облегчением.
Несколько дней ушло на то, чтобы убедиться, что Саидова не охраняют. И что за нами тоже нет слежки. Костя велел мне не расслабляться и все время осматриваться вокруг в поисках всяких подозрительных мелочей. Предельно внимательно всматриваться в лица случайных прохожих, и если хоть одно лицо мелькнет дважды, сразу сообщать ему.
Возле офиса, где он принимал частную клиентуру, мне удалось рассмотреть Саидова поближе. Это был невзрачный лысеющий тип с брюшком, вроде опрятно одетый, но производящий впечатление какой-то запущенности. Как будто ему не хватало женской заботы. Когда я высказала свои впечатления Косте, он одобрительно усмехнулся и подтвердил, что Саидов холостяк, и в своих хоромах живет только в окружении котов.
Сейчас этот тип показался мне нервозным и слегка напуганным. Он то и дело суетливо оглядывался через плечо, словно ждал нападения из-за каждого угла, вздрагивал от резких звуков и слегка шарахался от незнакомцев, которые волею обстоятельств оказывались с ним рядом. В то же время он старался все время держаться среди людей, хотя и невооруженным глазом было заметно, что это не доставляет ему удовольствия.
Мы наблюдали за ним издалека, не приближаясь. Покружили возле его офиса, прикидывая, есть ли шансы подобраться к нему так, чтобы застукать его в одиночестве, без клиентов и персонала. Элитный коттеджный поселок, где был его особняк с котами, охранялся: на въезде был шлагбаум, в будке бдил охранник, поэтому застать его дома тепленьким мы решили даже не пытаться. Вообще Костя объяснил мне, что мы еще только присматриваемся и оцениваем обстановку.
— А что ты будешь делать с Саидовым? — приставала я к нему, не уверенная, что у него есть четкий план.
Он молча психовал, сжимал и разжимал кулаки, играл желваками, хмурил брови, и весь вид его говорил о том, что плана у него нет.
— Подумай, что ты от него хочешь вообще? — я старалась разговаривать спокойно, понимая, что задеваю больное место.
— Хочу убедиться, что это не он нас заказал.
— Ну, допустим, не он. Что тогда?
— Но они должны быть связаны с тем бывшим военным. И Саидов должен меня на него вывести.
— И что? Пойдешь к нему? Убьешь его? И всю его армию?
— А что, у меня есть выбор?
Я пожала плечами.
— Зачем вы с Саидовым нужны были этому типу?
Костя перестал метаться по комнате, остановился возле круглого стола с вязаной скатертью, уперся в него обеими руками, несколько раз вздохнул, свесив голову, прежде чем начать отвечать на мой вопрос.
— Я не знаю всех деталей, потому что послал его нахрен прежде, чем он к ним перешел. Как только услышал, что он из военной разведки.
— Чего? Ты не говорил. Разве он не в отставке?
Костя пожал плечами и помотал головой одновременно, все так же нависая над столом и пряча от меня лицо.
— Ладно. Вы-то ему зачем? — не отставала я.
Я сидела на низком диванчике, уперев локти в колени, следя за костиными метаниями.
— Он отвечает за вербовку. И он хочет привлечь нас, особенно Саидова, чтобы вербовку заменить на… то, на чем специализируются Саидов с Левиным.
— Зомбирование?
Он взглянул на меня и поморщился.
— Ну, это не зомбирование в чистом виде… Скажем, промывку мозгов.
— Да ладно. Там от мозгов после вашей промывки ничего не остается, — с легкой издевкой проговорила я.
Он напряженно взглянул на меня, поджав губы; оторвался от стола, снова замаячил по комнате.
— А твоя роль в этом какая? — спросила я, снова поворачивая голову туда-сюда вслед за его перемещениями.
— Я искал нужных людей, изучал их окружение, семейные и всякие прочие обстоятельства. Продумывал оптимальные схемы, как чужими руками сделать всю нужную нам работу и не оставить никаких улик, которые могли бы привести к заказчику или к исполнителю.
— Оптимальные? — усмехнулась я.
Он остановился и, казалось, начал успокаиваться, когда речь зашла о чем-то ему хорошо известном.
— Идеальный вариант — это когда все выглядит как случайность.
— Еще какие-нибудь помощники у вас с Саидовым были?
Он помотал головой.
— Меньше народу — меньше расходу… Больше доходу.
Я хмыкнула.
— А если избавиться от тебя захотел все же Саидов?
— Тогда я его убежу… дю… — он беспомощно взглянул на меня, и я нетерпеливо кивнула:
— Убедишь, ладно… В чем?
— В том, что ему не надо этого делать.
— Как?
— У меня есть на него компромат. И если он меня грохнет или сдаст ментам, он будет обнародован.
— Это правда?
Он потер ладонью губы, резко остановился, повернулся ко мне, сунув руки в карманы.
— Компромат есть, это правда. И там есть доказательства причастности Саидова к некоторым громким «случайностям».
— И как ты его обнародуешь, если тебя грохнут? — холодно спросила я.
— Есть такие люди, которым я полностью доверяю, и которым время от времени даю о себе знать. Что со мной все в порядке.
Я фыркнула.
— А на тебя у него тоже есть компромат?
Костя пожал плечами.
— Тут вся разница в том, кому наше взаимное разоблачение менее выгодно. Ему есть что терять.
— А тебе?
Он вдруг обезоруживающе улыбнулся:
— Есть. Но об этом знаем только ты и я.
Я подумала, что он издевается.
— Мне это кажется плохой идеей, — призналась я.
— Что именно?
— Идти к Саидову.
— А есть идея получше?
— Ну, например, сдать его ментам первыми.
— Вот именно, первыми, — раздраженно огрызнулся Костя. — Вслед за ним сразу же отправлюсь я.
— Грохнуть? — осторожно спросила я, не особо веря, что эта идея действительно получше.
Он выставил кверху указательный палец и торжествующе протянул:
— Воооот! Помнится, с этого мы и начали.
— Ну а если вообще не соваться к Саидову? И к этому твоему разведчику тоже?
— Отсидеться все равно не получится. Разве что в землянке… — по его кислому выражению лица я поняла, что эта идея его тоже не вдохновляет.
— А рвануть за границу?
— Это от военного-то разведчика? — он неестестенно хихикнул фальцетом.
— Но здесь-то он нас все равно найдет…
— Здесь даже у него ресурсов не хватит, пока мы сами не засветимся.
— Мне кажется, мы уже засветились…
— С документами-то? Возможно. Но не факт. У Саидова не было доступа ни к какой информации про тебя. Он имел дело только с живым материалом для работы.
Пока я раздумывала, не стоит ли мне оскорбиться на «материал», он плюхнулся рядом со мной на диван, заглянул мне в лицо.
— У нас есть в запасе еще несколько дней.
— Потом что?
— Потом нас, скорее всего, все-таки найдут.
— Ты же говорил…
— Да. Не сразу. Но рано или поздно найдут.
— Тогда что? В землянку? — я вывернула шею, чтобы взглянуть на него. Он сидел, откинувшись на спинку дивана и беспечно закинув руки за голову. И болтал носками скрещенных ног. И фыркал.
— А если все-таки в полицию? И сдать Саидова. Прямые улики против тебя есть.
Он перестал качать ногами, замер, нахмурился.
— Прямых нет, — сказал он, подумав.
— А против Саидова?
— Видео его работы с жертвами.
Он выпрямился, убрал руки из-за головы, сложил их на коленях, уставился в одну точку перед собой.
— Кто-нибудь из них выжил?
— Только ты.
— Лично ты кого-нибудь убивал? Например, из своего пистолета?
Он помотал головой, не вполне понимая, к чему я клоню.
— Значит, я — единственный свидетель против него?
— И против меня.
— Я не видела, чтобы ты при мне кого-нибудь убил. Ты вообще меня спас после взрыва.
— Да я прямо герой! — он, дурачась, выпятил грудь и нарочито сурово сдвинул брови.
— А со мной? Есть видео работы Саидова со мной? — я не поддерживала шутливого тона.
— Есть. С тобой как раз больше всего. Мне Левин посоветовал делать записи, чтобы потом просматривать и анализировать. И я писал и его, и Саидова.
— Ну так получается, что ты вообще почти ни при чем? Ты — простой исполнитель, а он — коварный организатор и главный злодей, доктор Зло.
Костя смотрел на меня долгим изучающим взглядом и казалось, всерьез взвешивал мои слова.
— Где-то что-то мы упускаем, наверняка, — он с сомнением покачал головой. — Звучит, конечно, как план, но давай мы это… оставим его на совсем уж всякий случай. План «Z». Хорошо? — он криво улыбался, теперь уже по-настоящему нахмурив свои злодейские брови, как будто я предложила ему сделать что-то шокирующее или неприличное.
— Хорошо, — сказала я серьезно, — просто имей этот план в виду, если все пойдет не так, как ты задумал.
Он обнял меня за плечи и поцеловал в щеку.
А потом мы почти поссорились.
Я настаивала на том, чтобы он принял реальные меры к тому, чтобы Костины угрозы Саидову были не пустым звуком. Костя рычал, что этим он подставит под удар и Левина, что Саидов и так наложит полные штаны от самого факта существования этих записей.
— Ну так убери записи с Левиным, оставь только Саидова, делов-то! — я была спокойна и не повышала голоса, к тому же он уже готов был признать мою правоту, и это его, кажется, еще больше бесило.
В конце концов он успокоился, перестал метаться по квартире и снова сел рядом со мной на диван.
— Мне завтра надо будет смотаться к Левину на дачу.
— Зачем?
— Записи хранятся там.
— У Левина?
— На его участке. Он об этом не знает.
— Почему там?
— Потому что там безопасно. Там их стали бы искать в последнюю очередь.
— А что ж тогда ты их сразу у Саидова не спрятал?
— Потому что особняк Саидова — настоящая крепость. С видеокамерами, охраной, собаками и прочим дерьмом. Искать там, может, никто и не стал бы, но и добраться до них в любой момент, когда мне вдруг приспичит, я не смог бы.
— А до Левинской дачи три часа на электричке и час по лесу — это «в любой момент»?
— Поверь мне, — проникновенно сказал мне Костя, снова миролюбиво обнимая меня за плечи, — по сравнению со штурмом Саидовского замка это приятный пустячок! Прогулка!
— А ты уверен, что в любой момент сможешь штурмовать левинский участок? А вдруг там пасется его жена?
Костя беспечно отмахнулся и улегся головой ко мне на колени.
— Залезу ночью. Делов-то! — передразнил он меня, задорно щуря хитрый глаз.
— Я поеду с тобой! — непреклонно заявила я, наклонившись над его лицом, чтобы он видел всю серьезность моих намерений.
— Я даже не сомневался! — заявил он и, положив свою ладонь мне на затылок, притянул меня к себе и совершенно по-хулигански смачно чмокнул в губы.
Мы поужинали в кафешке и той же вечерней электричкой отправились за компроматом.
Костя всучил мне пистолет, держа его дулом к себе, и бормоча про предохранитель. Я попыталась было отказаться, опасаясь, что проблем от него будет больше, чем пользы. Но он настоял и припомнил мне, что один раз я вполне успешно применила сие оружие, шарахнув гопника по голове и сразу выиграв нам огромное преимущество перед компанией деревенских гоблинов. С сомнением покачав головой, я все же согласилась с ним, что ситуации бывают разные, и никогда не угадаешь, где следует подстелить себе соломки.
Сунув опасную игрушку, по примеру мужчины, за пояс тесных джинсов, я почувствовала, как она неприятно холодит спину и впивается своими жесткими краями и углами мне в поясницу. Ходить он мне мешал, а когда я попыталась присесть, и вовсе вывалился из-за пояса штанов с модной заниженной талией. Досадливо рыкнув, Константин отобрал у меня ствол и сунув к своему второму пистолету, уже пристроенному куда надо, предупредил, что, когда доберемся до места, он мне его отдаст.
В электричке меня накрыло дежа-вю. Я и без него прекрасно помнила, что мы ехали вот точно так же, в полупустом вагоне, и я прислонялась к стеклу, и за окном быстро темнело. Но ощущение было настолько сильное, что мне казалось, что у меня двоится в глазах, и я начинала очумело вертеть головой, а Костя посмеивался.
В этот раз он не спал. Да и у меня не возникало желания прикрыть глаза и расслабиться под успокаивающий стук колес и убаюкивающее покачивание вагона. Я не нервничала, но и не воспринимала наше предприятие как увеселительную прогулку. Костя тоже был сосредоточен, хотя и не подавал вида. Всю дорогу он держал меня за руку и иногда сжимал ее, когда ему казалось, что меня надо успокаивать.
Жара наконец-то кончилась, и если днем было не просто тепло, но даже прохладно, то теперь с заходом солнца за шкирку и в рукава тонкой куртки просачивался мерзкий липкий холод. Все как тогда.
— Ну и где спрятан твой компромат? Зарыт в саду?
— Типа того.
— Что, копать придется?
— Не, не придется, не волнуйся.
— А если в доме кто-то есть?
— Надеюсь, нас не заметят. Кстати, на, держи. Помни про предохранитель!
Он отдал мне ствол, и я опять сунула его за пояс штанов, постаравшись сделать так, чтобы он не выпадал при ходьбе и не сильно давил на поясницу. Смирившись с неудобствами, я утешила себя тем, что после костиной пазухи он хотя бы не такой холодный.
К маленькой неприметной калитке в заборе мы подкрадывались молча. Костя шел впереди, я чуть отстала, ожидая, что он запустит руку в щель и выудит оттуда ключик. Но он резко остановился, не доходя до дверцы, и выдернул из-за пояса свой пистолет. Я тихонько встала рядом с ним, чтобы понять, что его напрягло, и увидела, что на дверце была приклеена бумажная полоска с печатью. Пломба! И что она сорвана.
Костя аккуратно, двумя пальцами, подцепил деревянный край калитки и попытался ее приоткрыть. Дверца без скрипа поддалась. Тогда он запустил пальцы в щель, где должен был лежать ключик. Или его там не должно было быть? Калитка-то открыта. Но он там был. Костя выудил его из импровизированного тайника и молча показал мне.
— Я быстро.
Я замотала головой и ухватила его за рукав.
— Не ходи туда! Смотри, тут пломба. Сорванная. Вдруг там засада?
— Это как раз было бы очень глупо, — хмыкнул мужчина.
Приоткрыв калитку, он сначала сунул в нее голову. Для этого ему пришлось согнуться в три погибели. Он замер, огляделся, потом осторожно протиснулся туда весь, стараясь не зацепиться за что-нибудь курткой и не громыхнуть. Калитку он оставил за собой открытой. Я осмотрела окрестности, но почти полная темень не давала разглядеть что-то вокруг, даже тишина стояла такая густая, что начинала давить на уши. Постояв немного наедине с собой, обхватив себя руками, я решилась и, наплевав на инструкции, покинула пост и юркнула вслед за широкой спиной Константина.
В саду было светлее, чем там, за калиткой. Дачный поселок освещался рыжими фонарями. Один такой светил как раз откуда-то сбоку от дома, и за высоким забором его не было видно. Из-за этого казалось, что маленькая калитка привела меня в сказочный зачарованный сад. Густые шапки метельчатых гортензий по-прежнему жизнерадостно цвели вдоль тропинки возле дома, придавая саду нарядный и ухоженный вид.
Костя заметил мое появление в саду, несмотря на его запрет, но не стал ни шипеть, ни махать руками. Я прикинулась ветошью и стала просто наблюдать. Мой напарник (или подельник?) осторожно двинулся вдоль дорожки, а я разглядывала дом. Мне показалось, что на входной двери тоже прилеплена бумажка с печатью, но в темноте не было видно, порвана ли она тоже, как на калитке, или осталась цела.
Костя тенью бесшумно скользнул вглубь сада, и я выдохнула с облегчением, когда увидела, что он спокойно направляется обратно ко мне, пряча что-то в задний карман джинсов.
Вдруг дверь дома распахнулась, и на пороге показалась грузная фигура. Я выхватила из-за пояса пистолет и мгновенно направила в сторону незнакомца, не забыв щелкнуть предохранителем.
Костя тоже его увидел и услышал. В его руке как по волшебству возник пистолет, и незнакомец замер на пороге.
Немая сцена длилась целую вечность. Сердце гулко бабахало и отдавалось в ушах. Мой палец лежал на спусковом крючке, и я готова была выстрелить в любую секунду. Но Костя медлил, и я, доверившись его инстинктам, ждала развития событий.
Незнакомец, надо отдать ему должное, первым взял себя в руки и, кажется, вообразил, что ему нечего бояться, раз уж его сразу не продырявили. Может, и надо было. Он сошел с крыльца и без всякой боязни встал между мной и Костей. Причем смотрел он на меня, пренебрежительно повернувшись к моему спутнику спиной. Самое время треснуть его по затылку и уже потом разбираться, с чего вдруг этот тип так осмелел. Однако Костя повел себя странно. Он медленно сунул руку в карман штанов, куда перед этим беспечно сунул то, за чем мы сюда приехали, вынул маленький предмет размером с фалангу пальца и, убедившись, что я перехватила его взгляд, незаметным движением, так, чтобы видела только я, нагнувшись, выбросил штучку под густой куст гортензии.
— Стой! — сказал он спокойно в спину незнакомца, увидев, что тот продолжает двигаться в моем направлении.
Мужчина остановился, медленно повернул голову в его сторону, и в свете рыжего фонаря я, наконец, узнала его профиль. Саидов! Сейчас он был одет в трикотажный спортивный костюм. Капюшон толстовки прикрывал его неопрятную голову с жиденькими волосиками, поэтому в темноте узнать его было не так-то просто. Костя, похоже, еще раньше меня определил его личность, потому что на его лице не отразилось ни тени удивления.
— Какая неожиданная встреча! — промурлыкал наш гость приторным голосом.
— Заткнись, — прошипел Костя ему в спину и щелкнул предохранителем.
— Море волнуется раз, — растягивая слова, глядя мне в лицо, сказал вдруг Саидов.
Мир вокруг меня медленно превратился в желе. Застыли звуки, застыли две мужские фигуры в саду, застыла я сама, не в состоянии пошевелиться.
— А мы-то с Герасимовым с ног сбились. Двоих человечков, которые отправились за вами, так и не дождались. Ловко вы их.
Я сделала огромное усилие, чтобы моргнуть, веки шевелились медленно, преодолевая сопротивление окружившего меня прозрачного плотного желе.
— Это не мы, — подал голос Костя из-за его спины. — Где Левин?
— Убили его! Море волнуется два! — прошипел Саидов, и звук его голоса отчетливо вонзился в мой мозг, оставив в нем режущий уши свист.
Сквозь вяло колышущееся желе я вдруг увидела, как Костя вскинул руку с пистолетом и что-то крикнул мне.
— Море волнуется три, — сказал у меня в мозгу скрежещущий голос.
Желе перестало колыхаться, но все звуки исчезли. Как в замедленном кино, я увидела, что Костя прыгнул на Саидова и схватил его одной рукой за горло, а другой рукой нанес ему удар рукоятью пистолета по макушке. Я слышала только хриплое дыхание Саидова, который силился отогнуть Костину руку с пистолетом от своей шеи. Капюшон толстовки смягчил удар, и Костя треснул еще раз, посильнее. Падая, тот успел выкрикнуть последние слова «ключа»:
— Морская фигура… замри!
Больше я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, ни глазами. Я почти перестала слышать даже голос, который хрипло приказывал сквозь застилавший все черно-красный туман:
— Стреляй в него! Стреляй в Костю!
Вокруг меня установилась звенящая тишина. Я перевела пистолет с Саидова на Костю, который выпустил горло своего врага, позволив ему мешком брякнуться к его ногам, и опустил ствол, глядя на меня. Он что-то говорил мне, но звуки не доходили до меня, как будто доносились из-за толстой стеклянной стены.
— Стреляй!
Голос Саидова, лежащего на земле, упираясь в нее локтями, почему-то с легкостью пробился сквозь эту стену, и моя рука крепче сжала рукоять пистолета. Я с ужасом почувствовала, как мой палец начинает нажимать на спусковой крючок. Я попыталась перевести дуло пистолета обратно на Саидова, но у меня ничего не вышло. Я хотела крикнуть Косте, чтобы он бежал, но как только он отступил на шаг, словно прочитав мои мысли, я шагнула к нему, все так же направляя смертоносное дуло ему в сердце.
Попыталась разжать пальцы, чтобы проклятый пистолет выпал из моей руки. Но тело меня не слушалось. Все, что мне удавалось сделать — это ничего не делать. Саидов уже вполне пришел в себя и благоразумно уполз с дорожки из-под ног Кости на газонную травку, и теперь, сидя на земле, ярился и орал, чтобы я немедленно стреляла. Его визг я почему-то все еще слышала, хотя он исказился до неузнаваемости. Сейчас он больше походил на скрежет железа по стеклу, чем на человеческий голос.
Глаза стала застилать черно-красная мгла, в ушах пульсировал, нарастая, нестерпимый звон, от которого, казалось, голова вот-вот лопнет.
И тогда Костя шагнул ко мне, прямо под дуло пистолета, и уперся в него грудью. Он заслонил от меня Саидова своими широкими плечами и, глядя мне в глаза, что-то говорил. Я видела, как медленно шевелятся его губы, но не могла, как ни старалась, разобрать ни слова.
Потом до меня донесся хохот Саидова, искаженный, словно эхом:
— Ты что, спятил? Она тебя не слышит! И ты думаешь, что у тебя есть действующий стоп-ключ? Вот это «Баю-баюшки-баю»? Ха-ха! — Костик, не выдержав, отвлекся от меня буквально на секунду и заехал ему ногой в голову, после чего тот прервал свое ехидное хихиканье, покатился по траве и закашлялся.
До меня вдруг дошло, что пытался сказать мне Костя. Он не говорил, он пел мне колыбельную! Я из последних сил, сквозь сгущающуюся красную мглу, от которой уже начинало жечь глаза, вспомнила, как звучал его голос, когда он пел мне эту песенку, когда мы лежали с ним на голой земле посреди ночного леса.
И тогда сквозь усиливающийся звон в ушах я услышала его, Костин, реальный, живой голос, который и сейчас, точно так же, как тогда, хрипло допевал мне про «сладкую конфеточку».
Я выстрелила. Не в сердце, куда изначально смотрел ствол, а все в то же злосчастное плечо, которое не так давно сама же и лечила, в самое последнее мгновение нечеловеческим усилием воли вскинув дуло пистолета.
Костя отступил на шаг и, не сводя с меня помутившегося взгляда, прочертил у себя на груди пальцем букву Z.
Звук выстрела оглушил меня, но звон в голове стал стихать. Я на мгновение закрыла глаза, чувствуя, как горло сдавливает спазм и становится трудно дышать. Когда я открыла глаза, красная муть почти спала, и в голове слегка прояснилось, исчезло ощущение желе. Костя, шатаясь, отступил еще на шаг, потом колени его подогнулись, и он вскинув руку, защищая ею лицо, рухнул ничком на землю. Я услышала, как брякнул об утоптанную землю садовой дорожки Костин пистолет, и внезапно поняла, что ко мне вернулась способность дышать и даже двигаться самостоятельно. Правда, мысли путались, было трудно сосредоточиться на чем-то, приходилось делать усилие, чтобы понять, что мне сейчас нужно делать. Я повернулась к Саидову и направила пистолет на него. Он заскулил.
— Ты должна теперь убить себя!
Я скрежетнула зубами и с усилием выговорила, еле ворочая языком:
— Хрен тебе! Звони!
— К-куда? — глаза его округлились, брови поползли вверх, но рука метнулась к карману толстовки.
— Давай телефон!
Он протянул мне телефон, я схватила его и отступила на шаг, продолжая держать гаденыша на мушке. Он пошевелился, но я негромко посоветовала ему не вставать, пока разблокировала экран и листала теперь страницы рабочего стола в поисках нужного ярлычка.
— Женя, посмотри на меня! — он попытался придать своему голосу властности, и я машинально вскинула на него глаза, запоздало сообразив, что он снова начнет пытаться промывать мне остатки моего мозга.
— Я тебе сейчас всю твою башку разнесу, — прошипела я и направила дуло пистолета ему в лицо.
Наконец, на экране возникли цифры, и я стала соображать, что не знаю, как вызывать с мобильника «Скорую» или полицию.
— Как вызвать «Скорую»? — рявкнула я.
— Нельзя ему «Скорую»! Полиция тут же прискачет, всем не поздоровится!
Я вытянула руку с пистолетом и сжала зубы.
— Нет! — взвизгнул он, пытаясь закрыться руками. — Он все равно сдохнет, о себе подумай, дура! Тебя же и посадят за его убийство
— Ну нет, не за его! Если меня и посадят, то за твое убийство!
Я выстрелила ему в ногу. Он заорал и скорчился на земле, зажимая руками рану, пытаясь остановить кровь.
— Так как вызвать «Скорую»?
— Ноль-тридцать! — провыл он.
Я набрала номер и стала ждать соединения.
— Скорая…
— Алло! Двое мужчин ранены из пистолета.
— Адрес?
— Эээ… сейчас, секундочку… Говори адрес!
Я снова вытянула руку с пистолетом, направив дуло Саидову между глаз, и он затараторил:
— Станция «Сто четвертый километр», дачный поселок «Силикатный карьер».
Я повторила все это в трубку.
— Ого. Хорошо, девушка, ждите, мы свяжемся с ближайшим к вам фельдшерско-акушерским пунктом.
— И полицию! — успела я пискнуть в трубку.
Ждать «Скорую» пришлось больше часа. За это время Костя успел прийти в себя, я, отдав ему пистолет, обшарила дом Левина в поисках аптечки. Пока я рылась в шкафчиках, снаружи громыхнул еще один выстрел. Я выскочила, прижимая к себе аптечку, опасаясь, что на этот раз она уже не пригодится, но оказалось, что это Косте пришлось выстрелить в землю рядом с ногой Саидова, когда он попытался уползти подальше.
Пока я накладывала Косте кривую и бестолковую повязку, но в этот раз хотя бы из нормального бинта, он держал его на прицеле и допрашивал. Оказалось, что Саидов здесь искал то же, что и мы. Точнее, охотился он собственно не на сам компромат, а вообще на Левинский архив, о существовании которого не без оснований подозревал.
Саидов подтвердил, что охоту на нас устроили они с Герасимовым, и что Костя нужен был живым, чтобы в частности, расспросить его про этот мифический архив, а до кучи — они не теряли надежду склонить его к сотрудничеству. А вот я спутала им все карты. Я швырнула ему бинт, чтобы он сам оказывал себе первую помощь.
Две машины «Скорой помощи» и полиция прибыли друг за дружкой, причем это были три одинаково раздолбанных УАЗика-«буханки».
Костю и Саидова увезли первыми, причем на обоих надели наручники. Я с облегчением вздохнула, когда мой напарник, прежде чем его погрузили на носилках в машину, куда залез один из прибывших полицейских, снова начертил в воздухе букву Z. Саидова тоже сопровождал полицейский.
На меня тоже надели наручники и посадили в полицейскую «буханку», снова опечатали дом и сад, и машина с ревом, подпрыгивая на ухабах, помчалась по ночному лесу.