— Ага.
Она покачала головой, выглядя весьма довольной собой.
— Вероятно, мне не стоило в таком признаваться, — Мэгги усмехнулась. — Какая девушка станет притворяться перед своим женихом, что она все ещё вегетарианка ― январь, февраль, март, — сосчитала она на пальцах, — на протяжении почти трех месяцев?
Мэгги принялась смеяться.
— Плохая девушка. Очень плохая девушка.
Она рассмеялась от всей души.
— Он не заметил?
— Нет.
Девушка фыркнула.
— Сначала я это скрывала. Если оставалась у него дома, все ещё готовила вегетарианскую еду, а он тыкал вилкой в тофу и жаловался, — ей пришлось вытереть глаза, так сильно она смеялась. — А иногда мне так сильно хотелось мяса, что я предлагала купить ему пива, а затем заезжала в бургерную и перекусывала.
Ее смех начал стихать.
— Через некоторое время я даже перестала скрывать это. Я ему, заметь, не говорила, но и не скрывала, — Мэгги покачала головой, перестав смеяться. — Я даже съела сэндвич с салями и проволоне во время обеденного рабочего совещания. Я сидела прямо рядом с ним.
— Что он сказал?
— Nada (прим.: с исп. «Ничего»).
На ее лице промелькнула грусть.
— Оглядываясь назад, думаю, что мы не очень хорошо знали друг друга. Странно, да? Провести все это время в предполагаемых отношениях и на самом деле не знать, — она мягко стукнула себя кулаком в грудь, глядя на мужчину с приглушенной болью в глазах, — что это за человек.
Люк двинулся вперед, желая обнять ее и прогнать проснувшуюся печаль, но подавил это побуждение. В данный момент ей нужен был друг. Если бы обнял ее, Мэгги бы заметила огромную эрекцию, которую вызвал ее живой смех. Он, который всегда гордился своим самообладанием, по-видимому, не имел никакой власти над этим конкретным органом. К счастью, его стояк был скрыт рыбацким свитером. Люк останется на месте, будет слушать, и позволит ей разобраться со своей болью самой. Он мог это сделать. Потому что знал, через что она прошла. Он сам прошел через нечто подобное. Ей нужно было время. Время на исцеление. Время прийти в себя.
— Так что стало триггером? — спросил Люк, надеясь поменять ход ее мыслей. — Что ты съела первым? Расскажи подробнее.
Ее лицо расслабились, и она кивнула, как будто знала, что он пытался сделать, и решила, что это к лучшему.
— Ну, папа хвастался своим новым грилем. Он положил на гриль несколько сочных шипящих стейков на косточке, их аромат был просто волшебным.
Она ополоснула моллюсков и бросила в ведро.
— Ещё он положил на гриль стандартный набор маринованных овощей. Мои родители не забывали и про меня: сладкий перец, спаржа, цветная капуста и так далее. Мама запекла картофель на солёной подушке, а потом выложила сыр и крекеры.
Люк мог представить себе эту сцену ― барбекю на открытом воздухе, семья, улыбающиеся лица под зимним солнцем Флориды.
— Вкусный ужин, — продолжила Мэгги, — для любого вегетарианца, но все, что я видела, это те стейки. Следующее, что я помню, я обошла стороной все овощи, бросила на свою тарелку огромный шипящий стейк и съела все это примерно за пять секунд. Моя семья была в шоке.
Люк начал смеяться.
— И как оно? — спросил он.
— Лучшее, что я когда-либо ела в своей жизни, — ответила она, глядя на него, ее удивительные миндалевидные глаза снова вспыхнули весельем. Их цвет сегодня казался другим ― изумрудно-зеленый был еще глубже, и появился оттенок синего. Всегда ли в ее глазах присутствовал этот голубоватый оттенок, или же это в них отражался океан?
— Вот так вот, — сказала она. — Иногда я испытываю небольшое чувство вины, но не возвращалась к вегетарианству. Похоже, я люблю мясо сильнее прежнего. Надо же.
Какое-то время они искали моллюсков в уютной тишине, под крики чаек, кружащих над их головами, каждый из них погрузился в собственные мысли.
Самсон вернулся, и начался прилив, поэтому они взяли моллюсков и отправились домой.
— Могу я тебя кое о чем спросить? — сказала Мэгги, когда они начали обратный путь, который вел к утесам наверху.
— Конечно, что угодно.
— Что заставило тебя переехать сюда?
В его голове пронесся миллион причин. Адина, взрыв, сожаление, многодневное лежание на больничной койке, где было нечем заняться, только смотреть, как плывут по небу облака.
«Ты должен перестать винить себя, — сказал ему Джейк, когда Люк отошел от дел, от той жизни, которую он построил в Вашингтоне, округ Колумбия. — Ты слишком долго был прикован к постели, зацикливаясь на том, что должно быть и что может быть. Это повлияло на твой разум».
«Или помогло прояснить все в моей голове, — ответил он».
Самсон ткнул Люка мокрым носом, вернув его в настоящее.
— Мне нужна была перемена, — ответил он, перекладывая ведро с моллюсками в другую руку. — Я путешествовал несколько месяцев, не зная, где или что искал. Потом приехал сюда и…
Мужчина на самом деле не думал о причинах, по которым выбрал Остров Солас, и не обличал их в слова.
— На самом деле, это сложно объяснить. Просто…
Он замолчал и посмотрел на нее.
— Место показалось мне правильным. Когда в первый раз сошел с парома, у меня появилось ощущение, что я вернулся домой.
Она кивнула, глядя на грязную тропинку, явно глубоко задумавшись.
— Так что, — продолжил он, — через два дня я нашел дом.
— Вот так просто?
Мэгги посмотрела на него.
— Да.
— Тебе не было страшно?
Люк рассмеялся.