— Эх ничего от вас не скроешь! — Я стараюсь улыбаться, чтобы снять первоначальный накал. — Так…как мне к вам всё-таки обращаться?
— Я не люблю панибратства, но друзья моих друзей — мои друзья, поэтому можно просто Ян.
— Ян! Времени мало, поэтому я без прелюдий сразу же перейду к делу. Мои друзья немного погорячились. Признаюсь, что я тоже являюсь участником этой глупой, шутливой затеи. Сейчас мы понимаем, что допустили ошибку. Ян… я прошу, пока не случилось большой беды и все мы не наломали дров, отпустите их…
— Конечно же я их отпущу… — небрежно машет рукой Карлик. — Мы вот только игру затеяли, осталось буквально один-два хода, и все могут быть свободны.
— Нет, вы не поняли. Они не будут…не должны в это играть. Это моя настоятельная просьба.
— А вы имеете, какие-то основания, чтобы настаивать? — тон Карлика становится жёстче, улыбка сходит с его рта и тот становится маленьким и тонким, как у грустного эмоджи. — По-моему, вы все находитесь у меня в гостях, и вам ничего не остаётся, кроме того, как играть в игры, предложенные хозяином этого дома.
— Ну…раз уж разговор пошёл об играх, то конкретно эта, вряд ли пойдёт кому-то на пользу. В этой игре не будет победителей, одни только проигравшие. Вы сами рассудите, Ян. Копия фильма находится у нас, ещё одна копия уже отправлена человеку, который находится далеко за пределами этих стен. В случае, если хоть с кем-то из нас случится несчастье, этот фильм незамедлительно выйдет в эфир. Поверьте, что получивший его человек хорошо знает свою работу и видео будет в топе ровно столько, сколько понадобится для того, чтобы о ваших похождениях узнали все заинтересованные лица. Мы, так же, как и вы не хотим такого исхода, поэтому предлагаем, расценить всё произошедшее, как досадное недоразумение. Просто отпустите нас. Взамен мы готовы дать клятвенное обещание, что эта история не получит огласку ни в каком виде.
Я останавливаюсь только тогда, когда понимаю, что сказать больше нечего. Я выдал всё, что мог, причём постарался сделать это мягким дружелюбным тоном. Теперь слово за Карликом, и я с надеждой смотрю в эти глаза, которые вижу так же отчётливо, будто они в пяти сантиметрах от меня, не смотря на то, что смотрятся маленькими точками на циферблате.
***
Карлик не спешит с ответом. Он открывает стоящую на столе небольшую коробочку, словно в варенье обмакивает указательный палец в белую пудру, засовывает палец в рот и водит им под верхней губой. Откинувшись на спинку кресла, он какое-то время водит кончиком языка по десне, будто прочищая рот от остатков пищи. Смачно потянувшись, так что суставы пальцев и рук щёлкают на всю комнату, он соизволяет открыть рот.
— Вся ваша речь похожа на то, что вы пытаетесь со мной поторговаться. Сегодня это уже делали ваши друзья, и я их даже кое-чему научил. В этом деле мне мало равных, и мало кто любит торговаться, как это люблю я. Кстати, я рассказал вашим друзьям поучительную историю…
— Я слышал…
— Даже не сомневаюсь. Если вы внимательно слушали, в конце этой истории, продавец бежал за покупателем, умоляя его купить за бесценок вещь, за которую часом ранее просил двести долларов. Ваш друг любезно заметил, что он не будет бежать за мной подобно тупому иранцу с десятидолларовой монетой. Ну вот, проходит час, и теперь уже вы просите меня взять товар бесплатно. Теперь вы поняли, в чём искусство настоящей торговли? — Щёки Карлика зарделись красным, зрачки выросли до неимоверных размеров, он в очередном экстазе.
— В этом деле, нам вас никогда не переплюнуть. — Я пытаюсь вложить в эти слова максимум лизоблюдства. — Ну так что, мы сторговались?
— Нет! — Рот Карлика злобно оскаливается, в глазах сверкают хищные огоньки. — Пока что вы бежите за мной по переполненному душному базару и умоляете взять у вас товар. Я иду и не оборачиваюсь на ваши вопиющие стоны. Под моими до блеска начищенными остроносыми ботинками хрустит песок, а рука сжимает ручонку маленького мальчика, которого я тащу за собой по этой страшной жаре. Вы будете бежать за мной, сколько бы ни понадобилось, даже если мне вздумается пересечь Сирийскую пустыню. Вы будете бежать за мной весь день и всю ночь, будете бежать месяц, до тех пор, пока я не соизволю обернуться и взять у вас эту вещь. Всё дело в том, что предлагаемая вами вещь, не имеет для меня ценности. Почему? Потому что вы не сможете использовать её по назначению.
— Почему? — хриплю я в трубку в мгновение севшим голосом.
— Потому что у меня есть несколько козырных карт, увидев которые, вы откажетесь от идеи как бы то ни было применить эту вещь. Вы будете просто мечтать, чтобы избавиться от неё поскорее и забыть как страшный сон, тот день, когда вы придумали эту затею. Я буду демонстрировать вам эти карты по очереди. Возможно, все показывать даже и не понадобится, потому что эти козыри выглядят очень убедительно.
22
— Итак, первый козырь! — Карлик улыбаясь демонстрирует открытые ладошки, будто иллюзионист, анонсирующий фокус. — Герман, покажи ребятам, что происходит вокруг дома.
Герман проворно щёлкает по клавишам, затем, разворачивает ноутбук от себя.
— Вам всё видно, молодой человек? — заботливо интересуется карлик.
Видно конечно отвратительно, можно сказать не видно ничего. Я раздвигаю пальцами миниатюрную картинку, увеличивая её до тех пор, пока мерцающий экран ноутбука не занимает всё пространство циферблата. Картинка больше похожа на рентгеновский снимок, а я на дилетанта, который пытается его разглядеть. Но сегодня моё осязание творит чудеса. Я если и не вижу, то чувствую, что там должно быть и даже в точности могу воспроизвести детали, в отличие от Геракла, который тяжело сопит, положив подбородок на моё плечо.
На освещённой асфальтированной площадке перед фасадом здания, стоят три чёрных внедорожника. Возле одного из них находятся какие-то люди.
— Это передняя часть здания. — Комментирует Карлик, нажимая на клавишу. — А это то, что происходит сзади.
На заднем плане, тоже несколько внедорожников, металлический глянец которых подсвечивается синими бликами. Присмотревшись, я понимаю, что это проблесковый маячок.
Демонстрируемые Карликом картинки, ясно дают понять, что мы в окружении, шансы прорвать которое равны нулю.
— Это моя служба безопасности. Знаете, я сам в первый раз вижу их в полном составе. Обычно они работают сменами, но сегодня, как видите, у них субботник. Знаете, для каких целей предусмотрена эта площадка за домом? Это вертолётная площадка. При желании, я могу посадить сюда вертолёт, просто сейчас не вижу в этом необходимости. Всё же, вы должны быть польщены, что в честь вас я поднял по тревоге почти всю свою армию. Сейчас ребята просто отдыхают. Им дана команда ждать и не входить во внутрь до особых распоряжений. Вот как-то так! — Карлик звонко хлопает в ладоши, подчёркивая эффект продемонстрированного козыря. — Теперь вы понимаете, что вы не просто в клетке, а в хорошо охраняемой клетке. Чтобы у вас не было иллюзий на счёт побега, покажу вам ещё кое-что. В крепости наших дверей и надёжности замков вы уже убедились, но возможно у вас возникнет идея сбежать через окно.
Карлик встаёт, направляется к завешанному бархатными красными шторами окну, тянет за верёвку сбоку гардины. Шторы разъезжаются, демонстрируя огромное панорамное окно. В идеально прозрачном стекле видно ночное звёздное небо с мерцающей полной луной.
— Хм-м… — Уже семь часов утра, а на улице всё темно. — Карлик озабоченно смотрит на часы. — Герман, это непорядок сделай нам утро.
В мгновение картинка в окне меняется. Теперь там чуть подёрнутый туманом хвойный лес.
— М-м-м…нет… — недовольно морщится Карлик. — Хочется солнца, сделай нам весёлый восход.
Картинка снова меняется, являя раскинувшийся под окном, залитый солнцем ярко зелёный луг.
— Отлично! — Карлик, улыбаясь, щурится на восходящее солнце. — Реальность часто неприглядна и не такая, какой бы мы хотели её видеть. Здесь я могу хоть немного, да изменять эту реальность. Когда мне грустно я включаю туман, дождь, заснеженный лес, когда весело, (как сейчас) — я предпочитаю яркие краски. Если захочу, могу оказаться на берегу океана. Ну разве это не прекрасно? Да…к чему это я? — Он прикусывает указательный палец… — Ах да…это я к тому, что уникальность этого здания состоит в том, что в нём совсем нет окон. Ни одного. Всё что есть, это бутафория. В вашей комнате тоже самое…можете убедиться. И снаружи точно так же. Когда вы сюда приехали, вы видели обыкновенное здание с кучей больших окон, многие из которых даже светились, гостеприимно маня вас лететь на этот тёплый свет. Но по факту, это не простое жилое здание, а крепость, построенная по проекту одного не совсем адекватного человека. — При этих словах Карлик кладёт пятерню себе на грудь. — Итак, вы в клетке, господа, прочность запоров и надёжную охрану которой я продемонстрировал. У вас ещё осталось желание на чём-то настаивать и диктовать свои условия?
После недолгого молчания, собравшись с силами, я решаюсь ответить.
— Да-а…всё это впечатляет. Замок, охрана, запоры. Только есть один неучтённый факт. Мы в двадцать первом веке, и какими бы не были надёжными запоры и толстыми стены, через них легко может просочиться информация…
— А-а ну да…я понимаю о чём вы, — чему-то веселится Карлик. — Безусловно, вы прямо находясь здесь, сможете опубликовать необходимую информацию, но это станет самоубийством для всей вашей компании. Если вы сомневаетесь, что я могу пойти на крайние меры, то это напрасно. Вы очень плохо меня знаете, тем более вы не в курсе всех обстоятельств, ведь я ещё не открыл вам всех козырей. Может быть вы хотите обратиться к кому-нибудь за помощью, так я вам скажу, что в этом городе вам не поможет никто, пусть даже сам губернатор является кому-нибудь из вас двоюродным дядюшкой. Остаются более масштабные варианты, обращаться сразу же к генеральному прокурору, или к министру внутренних дел, а лучше уж напрямую в Гаагский трибунал. Но это варианты как минимум не скорые, а ваши судьбы уже сейчас висят на очень тонком волоске. Этот козырь больше относится к тому, чтобы вы любезно пользовались моим гостеприимством и бросили мысли о том, чтобы уйти отсюда по-английски. Теперь перейдём к тем козырям, которые побудили ваших друзей со мной играть.
— Я уже в курсе… — говорю я обречённо.
— И всё-таки я хочу акцентировать ваше внимание на главном козыре. — Карлик прохаживается за спинками кресел, где сидят Буратина и Светка, и я слышу, как скрипят его ботинки. — Этим козырем является милая дама, по имени Светлана Викторовна ммм…кажется Борисова. — Подкравшись сзади, он кладёт руки на открытые плечи Светки и она вздрагивает. Я вместе с ней чувствую ледяной холод от прикосновения мерзких липких ладоней и у меня, так же, непроизвольно поднимаются плечи и бегут по спине мурашки. — Вы уж простите, что я оказался не столь политкорректен и выбрал ключевую фигуру по гендерному признаку. Да…я мог выбрать любого из вас, но выбор пал на неё. Зачем запугивать всех, если достаточно одной ключевой фигуры. Это экономит нам массу времени. — Карлик хлопает в ладоши и уверенно направляется к своему креслу. — Ну что, молодые люди, я полагаю, что этих козырей более, чем достаточно, чтобы продолжить игру, тем более, что первый ход уже сделан. А вы можете просто расслабиться и посмотреть всё в прямом эфире… — обращается он уже ко мне.
— Мы не будем…
— Не надо, Слава, он прав… — перебивает меня Буратина. — Нужно закончить эту игру.
Он берёт со столика револьвер и медленно поднимает его к голове.
— Нет! — кричу я в трубку. — Брат, очнись! Ты не понимаешь, что делаешь.
— Он всё прекрасно понимает. — Карлик качает своей треугольной башкой. — Он понимает, что это какой никакой шанс и его нужно использовать. Ну где и когда ещё он сможет заработать такие деньги. Я мог запросто принудить его играть на интерес, а вместо этого ставлю на кон такой приз. Глупо было бы отказываться….
— Глупо! — произносит Буратина, и его лицо мгновенно меняет цвет, становясь серым. Он взводит курок и подносит ствол к виску.
— Серёга, не делай этого! — кричу я.
— Всё как-то глупо, Слава. Похоже, я снова ошибся.
23
На секунду воцаряется гробовая тишина. Она всасывает в себя все лишние звуки, оставляя только один. Монотонный звон заполняет комнату, передаваясь по частотам связи, проникает в мой телефон, откуда разносится по залу, где мы находимся. Все мы, содрогаемся и морщимся, будто от звука зубной бор-машинки. Мы понимаем, что сейчас произойдёт то, что никто из нас не в силах предотвратить. Я зажмуриваюсь.
Сухой щелчок заставляет меня подпрыгнуть на стуле, а потом уже растечься по нему бесформенным тестом. Первое, что я вижу, разлепив глаза, лицо друга, которое стремительно наполняется краской. Он держит револьвер стволом вверх и на его губах спокойная и даже чуть надменная улыбка. Но именно сейчас меня начинает интересовать совсем другое лицо. Я смещаю фокус на сидящую рядом Светку и увеличиваю её изображение. Не смотря на смертельно бледное лицо, она сохраняет отчаянный блеск в глазах и горделивую осанку. «Она у меня молодец. Чёрт!» — я сжимаю челюсти так, что начинают хрустеть зубы. — «Ведь сейчас её очередь! Ну уж нет ребята!».