Это произойдёт уже сейчас. Господи, скорей бы это случилось. Я никогда не желал никому смерти, но в этом случае, это будет самым безболезненным для нас и справедливым для него выходом. Карлик наконец то найдёт то, чего искал, а мы, возможно выберемся отсюда живыми. Пусть пустыми, пусть обманутыми и с голыми жопами, пусть напуганными, забрызганными чужими мозгами, но живыми.
— Это будет интересно…один к трём…один к двум ещё интересней… — это похоже на то, как человек, чтобы уснуть считает в уме барашков. — А когда останется один к одному…
«Быстрее»
…На это стоит посмотреть…
«Пожалуйста!»
…вы только представьте…
«Пожалуйста!»
…один к
ЧОК-К!
НЕТ!!
— Ха-ха-ха…мне везёт, как утопленнику! Ну почему мне так везёт?
НЕТ!!!
31
Сжатые веки распахиваются резко, будто автоматические клапана. Я вижу ёрзающего в кресле живого и здорового Карлика. Он крутит пистолет, продев палец, в рамку курка и улыбается так, что конец кривого рта вот вот-вот выдавит правый глаз. Детское личико наливается краской, как у рака, которого поместили в кипящую воду. Он семенит ножками, подкатывая кресло со своим тельцем к столу, хватает пачку, делает резкое движение кистью так, что сигарета вылетает вверх, ловко подхватывает её тонкими рыбьими губами, звякает крышкой зажигалки, глубоко втягивает в себя шипящий дым.
— Ммм…первая затяжка ни чуть не хуже последней. Такая же сладкая. Вы знаете, после этой процедуры я каждый раз чувствую себя новорожденным младенцем. Ну вы то уже познакомились с этим чувством? — сверкающие глазки обращены к Буратине.
Тот продолжает сидеть, будто замороженный и никак не реагирует на вопрос Карлика. Он ошибся.
«Ошибся! Ты, сука, ошибся! Ну, конечно, всё что ты и мог сделать, так это вывести из под удара себя родного. Ты же никогда не думал о других…» — Я скрипя зубами смотрю на застывшего Буратину и на выпендривающегося Карлика. Я закипаю, я не хочу, чтобы это продолжалось…
— Ваш друг до сих пор в экстазе, что немудрено! — веселится Карлик. — Вы знаете, женщины после хорошего оргазма несколько минут не могут говорить. Что там говорить, они и думать не могут. Поверьте, это чувство сродни самому глубокому оргазму. Да что я треплюсь, ведь среди нас есть девушка, она и сама может подтвердить. Я прав?
Губы Светки презрительно кривятся. Она понимает, к чему он ведёт.
— Что вы ни разу не испытывали этого чувства? — делано расстраивается Карлик. — Ай яй яй, молоды-ые лю-юди. — презрительная усмешка адресована уже нам… — ну как же так. Вы втягиваете женщину в опасные интрижки, даже не заботясь о том, что для неё является самым главным. К чему стремится вся сущность молодой самки, ради чего она старается быть красивой, одевает броские платья, красит лицо, брызгается изысканными ароматами. Всё это ради одного…ради удовлетворения базового инстинкта. Да если бы хоть кто-то из вас дал ей это (всего лишь ЭТО), разве она стала бы ввязываться в столь опасное предприятие? Ну да ладно…если этого не можете вы, я сделаю это сам. Я доставлю ей это удовольствие, преподнесу, как самый дорогой подарок. Возьмите, милая леди…берите-берите…
Резная рукоятка плывёт над столом, бросая тень на тарелку с сыром, пролетает над наполовину приконченным сетом «Филадельфии» и останавливается на уровне декольте, демонстрирующем белую как пергамент кожу.
Длинные пальцы обхватывают фигурную ручку, красный острый ноготь, пролазит в планку курка.
— Нет-нет! — я поднимаю ладонь. — Следующим буду я. Я хочу играть следующим!
— Молодой человек, вы наверное не расслышали правил? Сыгравший передаёт пистолет любому…любому, кому он посчитает нужным.
— Так отдай его мне! — рычу я, срываясь на хрип. — Почему бы тебе не передать это мне! — я угрожаю, давлю на эти маленькие глазки.
— Потому что я так решил. — спокойно отвечает Карлик, не теряя улыбки. — Вы хотите со мной поспорить?
«БУМ-М» — что то взрывается в моей голове, в глазах прыгают сверкающие зайчики.
— Не-ет! Я не хочу с тобой спорить. Это бесполезно. Я больше не хочу слушать эту вежливую хрень, от которой блевать тянет. Всё что я сейчас хочу и могу сделать, это придушить тебя, задавить как котёнка. Надеюсь, я успею довести дело до конца, пока сюда не вломятся твои псы. — Я нависаю над Карликом, обнажая зубы в свирепом оскале.
— Ха-ха-ха…можете приступать. Но этой неразумной выходкой вы только усугубите своё положение. Своё, а так же ваших друзей, о которых вы, видимо, забыли. Пожалуйста, сядьте на место, пока не произошло непоправимое.
Я будто загипнотизированный падаю на диван, а Карлик плавно машет ладошкой Герману, по-видимому, отменяя тревогу.
— Самое лучшее, что вы можете сейчас сделать, это не делать ничего. Поверьте, что это гораздо разумнее любых несуразных движений. Вы посмотрите на себя, на свою жизнь. Если бы вы просто плыли по течению, не думали, не хлопали руками по воде, вы бы уже давно куда-нибудь приплыли. Но вы…все вы предпочитаете грести против течения. И какой результат? Вы выбились из сил, но так ничего и не достигли. Послушайте старого мудрого человека. Просто расслабьтесь и отдайтесь течению событий. Вы не можете изменить судьбу к лучшему, так хотя бы не делайте её хуже.
— Пожалуйста! Пожалуйста дай…дай сыграть мне… — сейчас мой тонкий осипший голосок похож на стон, писк ребёнка, умоляющего строгого отца не давать ему ремня. Вопль беспомощного человека, которому ничего не остаётся, как только сидеть и клянчить, молить о пощаде.
— Не надо Слава! — Её голос остается на удивление твёрдым. — Не надо перед ним унижаться. Правила есть правила, и я буду играть.
Светка медленно поднимает пистолет, и мне кажется, что на её губах презрительная улыбка.
— Браво! — неугомонный малыш снова лупит в ладони. — Обожаю таких! Какое сочетание храбрости, отчаянья и красоты! Вы знаете, только из восхищения этой Жанной Д Арк во плоти, я готов изменить правила!
Я смотрю на Карлика умоляющим взглядом. «Пожалуйста! Пожалуйста, скажи, что эта тупая игра закончена! Скажи что это розыгрыш!»
— Если её ставка не сыграет, будем считать, что вы выиграли, и я отдам вам обещанную сумму. Ну, как вы на это смотрите? — Хищные глазки изучают меня, ищут брешь, хотят зацепить и вытащить из моего нутра вздох облегчения, радость, от того, что мне не придётся испытывать вероятность «один к двум». — Один ход…всего лишь один ход отделяет вас от выигрыша. Ну-с, молодые люди? Как вы смотрите на этот аттракцион неслыханной щедрости? И за всё это вам стоит поблагодарить свою леди, которой придётся попытаться войти в горящую избу вместо вас.
«Нет!» — пытаюсь крикнуть я, но пересохшие губы отказываются шевелиться, а сам выкрик остаётся где-то глубоко внутри, на уровне желудка. Это воплощение ночного кошмара, когда ты хочешь кричать и не можешь этого сделать, хочешь бежать, но чугунные ноги врастают в землю, хочешь ударить, но тонкая как стебель одуванчика рука не может приподняться даже на миллиметр. Проклятый сон!
— Да пошёл ты на Х…со своей щедростью!
Громовой бас Геракла вмиг выдёргивает меня из оцепенения.
— Давай лучше сыграем в другую игру! Светик опусти пистолет, и отведи ствол в сторону от греха подальше… — Он берёт гитару за гриф, привычным движением забрасывает её на колено.
— А-а вы хотите спеть? Ну что ж это можно. Хотя-я я бы предпочёл не оттягивать волнительный момент, пока девушка полна решимости. Какие-то две минуты, и вы могли бы хоть петь, хоть танцевать. Остался то последний ход.
— Я не собираюсь тебе петь… — Рука Геракла копошится у основания грифа с тыльной стороны, и в одну секунду отделяет его от корпуса. Он откидывает гриф, который безжизненно виснет на струнах и засовывает руку в круглое отверстие на корпусе. Слышится треск отдираемого скотча и через секунду рука покидает отверстие, зажимая овальной формы предмет с металлическим штырьком на конце. — Я хочу предложить другую игру. Эта тебе точно понравится. — Крючок пальца, зацепляет болтающееся сбоку штырька кольцо. — Это «Ф-1» — противопехотная осколочная граната. Поражающее действие двести метров. Количество осколков порядка трёхсот. Нам всем за глаза хватит, это не твой жалкий патрон.
Теперь взоры всех присутствующих обращены на Геракла. Он встаёт с дивана и, скрипя в тишине подошвами старых кед, неспешно расхаживает по комнате, за спиной у Карлика.
— Вы хотите услышать правила игры? Да пожалуйста… — соглашается он сам собой. — Это колечко, в простонародье называемое чекой, служит предохранителем. — Уверенными движениями пальцев он разгибает тонкие усики и выдёргивает кольцо. — Думаю, что оно нам уже без надобности. — небрежным жестом он швыряет кольцо себе за спину. Кусочек металла, жалобно звякнув, пропадает где-то в районе шкафа.
Этот жест разворачивает в кресле доселе пытавшегося изображать равнодушие, Карлика.
— Эта скоба, пока я прижимаю её к корпусу, удерживает боёк. Стоит моим пальцам разжаться, или ослабить захват, пружина запала освободится и боёк шарахнет по капсулю. Вам интересно, что будет дальше? — Распалившийся, похожий на ключевого актёра, которого весь спектакль продержали за кулисами, Геракл находится на пике эмоций. — Капсуль воспламенит взрывчатую смесь, которая создаст избыточное давление в герметичном сосуде, находящемся у меня в руках. Стенки сосуда не выдержав этого давления, лопнут и, подобно долькам лимона, разлетятся по этой комнате. Они, как рой голодных пчёл, будут метаться со скоростью в сотни километров в час в поисках добычи. Кроме этого будет взрывная волна, которая высвободившись как джин из бутылки, будет искать выхода. Но она его не найдёт. В нормальном помещении эта горячая волна в первую очередь вынесла бы окна, и это могло облегчить ситуацию. Но благодаря твоему хитровыдуманному проекту с нарисованным окошком, она ударится в него как голубь в стекло и не найдя выхода, продолжит метаться в четырёх стенах. Она будет сметать всё, что попадётся ей на пути и превращать предметы в дополнительные осколки. Всё находящееся здесь: обломки этого шкафа, стеклянной столешницы, кресел, и даже кусочки твоей черепушки превратится в осколки. Эта лотерея будет беспроигрышная, можешь мне поверить…
— Вы достаточно убедительно прочитали вводный курс в физику. По-видимому, вы очень хорошо учились в школе… — Бормочет Карлик, голос и опущенные плечи которого, говорят о том, что он пребывает в некоторой растерянности.
— Ха-ха…вот тут ты не попал. — Щерится Геракл, который почему то напоминает мне матроса с Авроры. — Я в школе не учился, а просто её посещал, и то, время от времени. Можешь спросить у моих друзей. Всё что я любил тогда и люблю до сих пор, это читать. Чтение это лучшая таблетка от скуки и одиночества. Сначала я читал детективы и приключения, потом перешёл на классиков, потом добрался до психологов, типа Фрейда и Юнга, а затем и вовсе всё усложнил, начиная забивать башку трудами Платона, Аристотеля и Сенеки. Добрался даже до Ницше и Шопенгауэра. Ну, этих без стакана вообще не разберёшь. Через всю эту замудрённую муть я и узнал законы мироздания. Эта небольшая штучка, — он поднимает зажатую в кулаке гранату на уровень глаз, как нельзя лучше может продемонстрировать теорию большого взрыва. Так что ты напал ещё на того философа и в руке у меня, ни что иное, как философский камень.