Геракл медленно обходит вокруг Пашу, и задирает голову, пытаясь заглянуть ему в глаза.
— Уважаемый…сигаретой не угостишь?
Паша невозмутимо пускает паровозную струю поверх лохматой головы.
— Ты прямо, как памятник. Как его…ага вспомнил. На Тамерлана похож. Коня только не хватает.
Голова Паши оживает, шевелится на чугунной шее и он уже готов дать ответ своему визави, но его вовремя отвлекает, раздающийся на крыльце шум.
Из раскрытой двери вылетает Поночка, который, перескочив сразу три ступеньки, оказывается на парковке, рядом с Пашей. Увидев великана, он шарахается в сторону, выставляет вперёд кулаки, запинается, падает на задницу, вскакивает, злобно рыча: «хрен тебе, сука!»
Следом за Поночкой человек в чёрном выводит Уксуса. Он заломил ему руку, так что тот неестественно согнулся и стонет. Лицо Игорька уляпано бурыми пятнами. Подведя жертву к краю крыльца, горилла отпускает многострадальную руку и даёт Уксусу увесистого пинка.
— Пи…р! — навзрыд орёт тот, размазывая по лицу красные сопли.
— Миша, ты зачем его так? Ян Викторович велел не трогать… — гремит бас Паши.
— Это нам велел Ян Викторович! — истерично орёт инквизитор. — Этому уёбку он ничего не велел, так он меня бутылкой по башке околдошил. Его счастье, что я, когда на краповый берет сдавал, поддон кирпичей себе об башку разбил.
— Так это не моё счастье, а твоё! — орёт Уксус.
— Пшёл отсюда, чтоб я тебя не видел больше! — орёт инквизитор, не двигаясь с крыльца.
— Сам пошёл! — не унимается Уксус.
— Игорёк успокойся! Всё нормально. — Буратина улыбается, тянет руки, пытаясь обнять друга, но тот вдруг резко отстраняется, отпрыгивает в сторону, как от прокажённого.
— Успокойся? Это ты мне говоришь? Ты опять нас подставил. Опять всё в тихушку, всё молча. Что срубил бобла? — Уксус оскаливает розовые зубы, изо рта пузырит кровь.
— Игорь ты…
— Пошёл ты! Пошли вы все! — орёт в истерике Уксус, обращаясь уже к нам. — Вы все знали, а нас держали за дурачков. Пойте дураки, а мы пока на дело сходим. Знать вас больше не хочу. Всё расход! — Он машет рукой и направляется прочь. Ему навстречу на парковку одна за другой заезжают две пёстрые машины такси. Уксус деловито открывает дверь первой, рявкает в салон «до города довезёшь…». Оттуда что-то, отвечают, не понимая, что это был не вопрос, а приказ. Уксус мешком валится на сиденье, хлопает дверью так, что машина подпрыгивает.
«Подожди!» — вяло машет рукой Поночка. Он медленно по-стариковски ковыляет к машине. Открыв дверь, останавливается, будто что-то вспомнив. Он достаёт из кармана умные часы Буратины, взвешивает их на ладони, мягко бросает хозяину. Буратина почти не шевелится, он просто раскрывает ладони, куда падают часы.
— В них батарейка села почти сразу. — грустно констатирует Поночка, глядя куда-то в сторону, тяжело вздыхает, и пропадает в салоне. Дверь медленно закрывается до характерного щелчка, после чего машина сразу же начинает движение к выезду.
— Это чё щас было?! — Геракл недоумённо крутит лохматой башкой. — А они не заметили, что нас шестеро, а машины всего две? Теперь придётся вчетвером в одну трамбоваться. И вообще, мы же вроде не договорились, куда поедем отмечать.
— Что отмечать? — спрашиваю я, поднимаясь со ступенек вслед за Светкой.
— Как чё?! Наше второе рождение!
— Я пас! — говорит Светка, выскальзывает из под моей руки и уверенно направляется к машине. На полпути она останавливается и поворачивается к Гераклу. — Вова, спасибо тебе… — Какое-то время стоит, будто хочет сказать ещё что-то, но, видимо передумав, продолжает путь.
— Ты уж извини Вова, но я тоже как-то не в настроении. — Искусственная улыбка на секунду появляется на измученном опухшем лице. — Спасибо, брат! — Буратина осторожно трогает плечо Геракла, разворачивается и идёт вслед за Светкой.
— Да чё с вами со всеми случилось? — Рык Геракла, на сей раз, адресован мне. — Хоть ты-то в порядке, дружище?
«Я? Я в порядке, дружище. Я в полном порядке, если учесть то, что почти сутки не спал и за несколько часов успел побывать в заложниках с начала у Карлика, а потом у тебя».
— Сейчас доберёмся до города и в первый попавшийся кабак. Я пивка хочу! — мохнатая рука треплет моё обмякшее безвольное плечо.
Я смотрю на это беззаботное весёлое лицо. Он всё тот же мальчик, не смотря на то, что оброс бородой и обзавёлся проплешиной. А ведь в этом возрасте многие уже внуков нянчат.
— Вова, а сколько сейчас времени? — спрашиваю я, глядя на замершее солнце.
— Откуда я знаю?
— Мне интересно…сейчас что, рассвет, или уже закат?
— Да какая разница…кабаки всё равно открыты.
— Нет дружище, есть разница. Есть!
Таксист несколько раз коротко сигналит, намекая на то, что время ограничено.
— Да подожди ты! — отмахивается Геракл. — Слушай, дружище, если ты хочешь пофилософствовать, то самое время это делать после кружечки пива. Я правда на мели, деньги на свадьбу мне так и не перечислили, так что придётся погулять за твой счёт. Ты не парься, я верну…
— Слушай, Вова, — мой взгляд так и прилип к этому красному шарику. — А если бы у тебя была настоящая граната, ты бы смог…
— Что смог?
— Ну…смог бы рвануть нас всех… — красный свет изнутри наполняет мою черепную коробку. — Просто мне показалось, что тебе даже хотелось, чтобы она была настоящей.
Тишина. Я перевожу взгляд на Геракла. Его чёрные зрачки медленно двигаются, оглядывая меня сверху до низу. Это похоже на движущуюся под стеклом лампу сканера. «Сканирование завершено!».
— Пошёл н-наХ! — Геракл разворачивается, закидывает гитару на плечо и шагает прочь. Он проходит мимо урчащей машины и направляется по грунтовой дорожке, ведущей через лес к трассе.
Я пожимаю плечами, и ковыляю к машине. Светка села рядом с водителем, и я сажусь назад, к уныло глядящему в окно Буратине.
— Чё это он? — равнодушно спрашивает Буратина, продолжая таращиться в стекло.
— Да так, минутная истерика, щас догоним. — отвечаю я тем же мёртвым тоном.
Машина трогается, медленно разворачивается на парковке. За серой тонировочной плёнкой, я вижу глянцевые спины джипов, стоящие рядом угрожающе чёрные силуэты Паши и всей его дружины, аккуратный кирпичный домик, приветливые окна которого, отражают солнечный свет. Голова Паши медленно, подобно башне танка поворачивается, провожая отъезжающую машину. Что-то его отвлекает. Плавность и степенность вмиг улетучиваются, Паша взлетает на крыльцо и вместе с троицей вассалов пропадает за дверью. Что-то произошло там, в небольшой комнате с овальным столом и перламутровыми стенами. Неужели Ян нашёл то, что искал? Ему что не хватило ощущений этой ночи, и он решил продолжить? А может быть он хотел убедиться, сыграла ли бы следующая ставка? А может он настолько уверовал в свою неуязвимость, что просто походя, не задумываясь, вместо того чтобы закурить в очередной раз поднёс ствол к виску и… Интересно было бы посмотреть на его лицо в этот последний момент. Ещё хотелось бы увидеть лицо Германа. Что оно выражало, испуг, ужас, тяжесть утраты, или торжество долгожданного приобретения? Ничего этого я уже не узнаю, да и не нужно.
Машина выезжает на лесную дорогу, и проклятый дом навсегда пропадает из виду.
На дороге мы настигаем Вову, который продолжает уверенно двигаться вперёд.
— Садись в машину! — кричу я, открыв окошко.
— Я пешком! — Геракл машет рукой и только прибавляет шаг.
Мы проплываем мимо. Таксист переключается на повышенную передачу, набирая скорость.