«Икра-а на бе-елый хле-еб…пусть бу-удет та-ак у все-ех!»
Орут два соловья, которых снова оставили в одиночестве. Буратина отошёл к монитору, и, делая вид, что выбирает следующую песню, снова болтает со своими часами.
Я хватаю Светку за руку, притягиваю её к себе, шепчу в украшенное золотой подвеской миниатюрное ушко: «Света, это очень опасно!».
— Хочу-у! — шепчет она в ответ, и огоньки в кошачьих глазах начинают накаляться и краснеть.
— Если что…если даже мы с ним пойдём…вы с парнями не при делах. Поняла? — Мой шёпот переходит на срывающийся баритон.
— Хочу-у! — Кошачьи когти больно впиваются в ягодицы — Хочу сама!
— Хорошо! Сейчас я всё выясню и напишу тебе в Ватсапе. Дальше тебе решать. Ты извини, мне нужно отойти…
Почувствовав знакомую вибрацию в кармане, я нежно отстраняю от себя Светку, и отворачиваюсь, чтобы прочитать ответ от Буратины.
«Всё должно быть натурально. Они должны убедиться, что здесь обыкновенная лоховская тусня. Кроме вас, мне некого было позвать, тем более я хотел совместить приятное с полезным. Думаю, что пацаны не обидятся, когда получат внушительный кэшбэк. А Светка…Светка сама подписалась. Ну так что? Брат, мне нужен твой ответ, время уже поджимает».
«Десять минут» — Отстукиваю я на панели, отправляю сообщение, и иду прочь от поющего шалмана. Мне нужен таймаут, чтобы принять финальное решение.
5
Я подныриваю под нависающее над столом дымное облако, и падаю на стул.
«Итак, что мы имеем — думаю я, нещадно лохматя пальцами гриву. — Очередной наполеоновский план от человека, у которого на лицо все признаки прогрессирующей шизофрении. Нет…он хорош, чё тут говорить. На словах всё выглядит просто идеально, вот как будет на деле? Вероятность успеха не больше десяти процентов, но выигрыш…выигрыш может быть колоссальным. А что будет в случае провала? Какую цену имеет поражение?».
Мои размышления прерывает упавшая на сгорбленную спину чугунная лапа.
— Братан, посмотри, во что мы превратились?
Геракл! В последние полчаса все будто забыли о его существовании. А он всё это время сидел в дымном облаке, и наблюдал за нами со стороны.
— Что ты имеешь ввиду, В-вова… — говорю я растерянно, пытаясь прийти в себя.
— Ну ты посмотри на них! — короткий толстый палец протыкает дым, указывая в сторону сцены, где уже четверо исполнителей, раскачиваясь в обнимку, разномастным хором воют очередную нетленку.
«…качнё-ётся ку-упол не-еба, большо-ой и звёздно-сне-ежный.
Как здо-орово, что все-е мы зде-есь сегодня-я собрали-ись…»
— Старики…старые пердуны. Все…ну может быть кроме Светки.
— Ну зачем ты так Вовик…мы все ещё вполне ничего…
Он кисло морщится и чёрная с проседью щетина бороды встаёт дыбом, как колючки у дикобраза.
— Ста-ри-ки и ты тоже Славка. Я же не про внешность сейчас говорю, а про ваше нутро. — нараспев рычит он баритоном один-в-один как у Высоцкого. — В вас изюм пропал, Слава! Пе-ерчика не стало! У вас перчики отсохли и отпали. Да и у меня. Он тяжело роняет голову на грудь, но тут же вскидывает на меня свои серые глаза.
— Мне не хочется стареть, Славка…хочу как раньше. — Его лапа обхватывает мой затылок и притягивает голову к своей. Наши лбы с треском вдавливаются друг в друга. — Хочу как тогда-а!
«Что ж вы сегодня все хотите, и, главное, требуете этого от меня. Я тоже много чего хочу. Как минимум я хочу собраться с мыслями…»
— Давай выпьем, Славка! — Он плескает мне водки и поднимает свой, заблаговременно наполненный стакан.
— Давай! — обречённо вздыхаю я, брякаю стаканом об его и опрокидываю в себя жгучую жидкость. Сейчас, что бы я не принял, буду становиться только трезвее.
— Ты помнишь, какая у нас была команда, Сла-вик? Кон-то-ра! — Шлепки по спине, грозят выбить из меня, только что проглоченную водку и закинутый сверху ролл. — А сейчас…люди всё те же, а команды нет…
— Нет Боба… — бурчу я набитым ртом, — мы уже не че люжи, что раньше. Мы вше ижменилишь…
— Кто спорит, Славка…у всех свои тараканы в башке. Я же не прошу, чтобы мы как раньше…всегда вместе. Но хотя бы сегодня, сейчас, когда мы собрались. Почему, хотя бы на несколько часов нельзя побыть той самой Конторой. Посмотри…мы же все порознь.
Его рука снова указывает на мерцающую сцену.
— Эти два…только и делают, что поют. А им вообще нельзя этого делать, особенно Уксусу. Ты весь вечер с толстяком шушукаешься. Я один…Светка тоже будто сама по себе. Что происходит, Славик?
Широко расставленные серые глаза сверлят мой череп. В них ещё осталась та юношеская прямота, которую не истребили годы и тонны выпитой водки. В одно мгновение из этих глаз начинают исходить тёплые лучики, укутанные в бороду губы, ползут в стороны. Широкая ладонь гладит моё лицо, щипает и оттягивает в сторону щёку.
— Славка, а ты помнишь нашу первую встречу?
— Конечно помню. Нас же за одну парту посадили первого сентября.
На самом деле, ни черта я не помню. Сейчас я просто констатирую факт. Когда-то добрая учительница Валентина Артамоновна посчитала нужным усадить нас вместе. Я это знаю, но не помню, как конкретно это было. Да мне и некогда вспоминать. Сейчас мне нужно принять важное решение, а для этого я должен проанализировать всю имеющуюся на руках информацию.
— Ты был мелким, кругленьким, кудрявым, и напоминал мне резинового пупсика. Ты был таким жалким, Славик…
«Итак, что мы имеем. Два брата — один депутат, другой банкир, оба известные в нашем городе и за его пределами личности. Допустим, что у нас есть на них хороший компромат. Допустим, что этот компромат их напугает. Ну Буратина же готовился, изучал материалы. Допустим, что сегодня единственный шанс подобраться к этим бычкам и взять их за рога…
— …школьный костюм висел на тебе мешком, таких мелких костюмов просто не шили. А пахло от тебя знаешь чем? Зубной пастой «Незнайка». Ты был как молочный поросёнок, Слава.
«Теперь нужно прикинуть варианты исхода событий. Допустим, они повелись. Что тогда? Как технически будет организована передача выкупа? Буратина сказал, что он всё продумал, и здесь ему можно верить. У него талант продумывать такие дела, не хватает таланта доводить их до конца. Даже если всё будет выглядеть нарядно на первый взгляд, может иметь место блеф. Они могут заплатить, а потом, после торжественного обмена, взять нас за холки. Предусмотрел ли он страховку в случае такого исхода? Как правило, страховка на случай, если что-то пойдёт не так, является белым пятном в его безупречных планах. А что-то всегда идёт не так. А если предположить самый пессимистичный исход?
— Ты весь первый урок просидел, сложив руки, и пялясь на доску. Ты ни разу не шелохнулся. Тогда я подумал, знаешь что? Я подумал, почему всех в классе рассадили по принципу мальчик-девочка, а нас мальчик-мальчик. Нет, тогда я ещё не испытывал тягу к слабому полу, тем более к таким соплежуйкам, но всё же…сама эта ситуация. Почему я оказался исключением из правил? Значит, со мной что-то не так? Или что-то не так с этим кудрявым недомерком. Только гораздо позднее я отдуплился. С нами обоими всё было не так. Всё было не так с самого начала, мой друг. Но я нисколечко об этом не жалею.
«Что если они не поведутся! Что будет тогда? Это было предусмотрено в его плане? Ещё одно белое пятно? Какая опасность нам может грозить, если их не тронет эта информация?».
— А ближе к концу урока ты начал ёрзать. Что-то тебя беспокоило, но ты держался, пытаясь сидеть истуканом. Только уши у тебя стали малиновыми. Ты даже ни разу не повернул ко мне голову, не взглянул на меня, тогда, как я изучил тебя от и до. Ты помнишь первое задание Валентины? А я помню. Она нарисовала на доске знак, и спросила «Детишки, а вы знаете, как называется этот знак?»
— Плюс! — отвечаю я на автомате.
— Точно! Наверное, ты помнишь, почему так ёрзал?
«Да ни хрена я не помню, Вова. Пожалуйста, дай мне собраться!»
— Когда ты уже начал хныкать, я спросил, «что случилось?». Помнишь, что ты мне ответил?
«Буратина, как обычно просчитал только выгоду. Риски! Нужно оценить риски!».