...Громкий хохот летчиков был слышен и здесь, в штабной землянке, где Фисюк говорил по радиотелефону:
- Задача не поставлена, товарищ первый. Люди нервничают... Неизвестность, вы знаете, хуже всего... Нет-нет, пока ничего но произошло, товарищ первый, но есть-есть!.. Кабаров еще не прибыл. Ждем в 23.00... Есть!
...Сумерки. Туман. Тимофей и два солдата тащат тяжелые ящики. Впереди Кабаров с чемоданчиком и рулоном карт.
Тимофей увидел, как от штабной землянки им навстречу заспешил Фисюк, как Фисюк и Кабаров обнялись.
Командиры прошли внутрь землянки. Тимофей с ящиком за ними.
Фисюк (Кабарову): Все пpивезли? (Тимофею): Заноси вон сюда!
Тимофей отправился за следующим ящиком, огляделся, солдат уже не было. Только неподалеку курил, сидя па валуне, Братнов.
- Помоги! - крикнул Тимофей и, пригнувшись, подставил спину. Но Братнов, видно, не расслышал.
- Ты что, оглох?l
- Да-да, как-то суетливо заторопился Братнов и помог ему.
Тимофей втащил ящик. Кабаров ходил у стола, рассказывая:
- Значит, я туда-сюда: в штаб, к прокурору. Объясняю, он известный человек. Братнов, лучший штурман Тихоокеанского. Полковник. У нас в академии навигацию читал. Дайте его нам...
Тимофей так и остался стоять, разинув рот.
.."Не можем, говорят, не в нашей компетенции."
Фисюк слушал, насупясь. Кабаров помолчал, взглянув искоса на Фисюка:
- Ну, в общем, я его выпросил. На две недели, пока штрафники в Ваенге. А знаешь как? Пошел прямо к их капитану... К этому, "родненькому". Тот человеком оказался, "Ну что ж... сказал: - Но чтоб через две недели, когда на передовую пойдем, или человек или документик"... Так что вот, Петрович...Какого флаг-штурмана заимели! А ты как... не возражаешь?..
Фисюк засопел, налил воды: - Я что... Ты командир... Кабаров хитровато посмотрел на Фисюка:
- Петрович! В штабе знают наш старый уговор: воздух мой, земля твоя... Если что - нам обоим, знаешь как... Кабаров снова взглянул на Фисюка хитровато.
Фисюк (помедлив): - По правде, одно меня смущает...
Кабаров (горячо): -Слушай, Петрович! Если во мне что есть... я ему этим обязан... Да он за день сделает больше, чем все наши штурманы за месяц. А за две-то недели! Шутишь.. Проявит себя - снимем судимость, сохраним человека.
Фисюк взглянул на Кабарова очень серьезно. И не сразу:
- Значит, в штабе ВВС о нем ни-ни? Ни один человек?..
Кабаров в ответ утвердительно кивнул.
Фисюк. - Получается, он у нас вроде как поручик Киже будет: он есть, и его нет? Так... - Фисюк долго молчал, и вдруг глаза его сверкнули озорно.
- Э, черт! Была не была?
Кабаров облегченно вздохнул:
- А я и не сомневался. Петрович. Мы с тобой не первую войну вместе... Об одном только прошу... Человек он по природе своей мягкий. Taк ты... - Но тут взгляд Кабарова упал на Тимофея, который по-прежнему стоял со своим ящиком, пораженный услышанным. Фисюк тоже повернул голову. Нахмурился.
Кабаров: - Не беспокойся. Петрович... это мой моторист... (И к Тимофею):
- Вот что, Тимофей... Да положи ты ящик. Ты где устроился?
-Тут закуток есть, товарищ майор. У летной землянки.
- Вот и хорошо, что закуток. Поселишь Братнова к себе. Он будет вроде как тебе в помощь. И чтоб ни одна душа... Понял?
- Понял... - почему-то шёпотом ответил Тимофей.
- Зови его.
Тимофей кинулся к двери. Там, за дверью под блеклым светом ночного полярного солнца по-прежнему виднелась одинокая фигура.
Братнов обернулся. Понял, что пора итти. Медленно двинулся, переставляя ноги в старых кирзовых башмаках. Лицо его было очень бледным и усталым. Вот он уж поравнялся с Тимофеем, и лишь тогда Тимофей сказал тихо:
- Вас зовут!..
...Закуток Тимофея. Нары на двоих. Тиски. Инструменты. На перевернутой карте посередине дощатого стола - новый оптический прицел. Братнов разбирает сложнейший прибор, жадно разглядывая каждую деталь. Повернул шкалу. - А это что?
Тимофей (глядя Братнову в лицо, рассеянно):
- Шкала высоты...
- А, вот в чем дело... - Братнов повернул прибор. - Дельно придумано!.. При мне такого не было... А это поправка на ветер?
Тимофей (осторожно и вместе с тем нетерпеливо). А как же это случилось, Александр Ильич?
Братнов (с усмешкой). - А вор я. Бандит.
Тимофей (оторопело). - Вы не шутите, дядя Саша?
- Все шутим друг с другом... - Братнов принялся за прибор, долго собирал его. И вдруг резко отставил прибор. - Вот у одного такого шутника украл я.. спокойную жизнь. - Неожиданно усмехнулся. Черт меня дернул с детства изобретательством баловаться! Великий, видишь ли, русский левша! Так вот. Пробился к одному шутнику на прием. Со своим изобретением... Ну, слово за слово. Не сдержался, дурак, говорю - саботаж!.. Он за пистолет, а я... в общем, разошлись... во взглядах. Его - в госпиталь. Кулак мой тяжелым оказался. А меня... Да что, собственно, говорить: виноватого кровь вода - приговорили меня к расстрелу... На-ка, подержи... - и он начал отвинчивать верхнюю часть прицела.
За дверью заскрипели доски. Оба на мгновение замерли. Тимофей. - А потом?..
- Потом? Потом... собственно, что потом? Посадили в камеру смертников... До Москвы далеко... Пока бумага о помиловании туда-сюда... Ну, в общем, просидел я в этом "потом" 56 суток. А это куда вставлять?..
Тимофей машинально ткнул пальцем в отверстие на приборе.
А Братнов продолжал:
- А потом заменили десяткой. А там... штрафбат...