Артём
Я сотворил херню, ошибся, споткнулся. Мучился виной. Влажные от нервов ладони стали постоянными спутниками. У меня никого нет, кроме неё. И никогда не было. Я не простил себя. Не простил, и не знаю, смогу ли…
С ней какая-то часть меня будто просыпается. Она словно затрагивает во мне неизвестные глубины. Господи! Я такого натворил, а она считает, что я самый лучший. Она меня принимает. Таким какой я есть. Бля, принимает! Потому что не помнит! Ведь речь об этом… Если я задерживался, она сходила с ума. Накручивала себя: не отходила от окон, прислушивалась к шороху, шагам за дверью. Она за меня очень переживала… Всегда и везде. Я наконец-то понял смысл любви: она не ставит условий. Любовь — это когда ты нужен.
Я читал ей вслух, каждый вечер, сидя рядом с ней на постели. Мы терялись во времени, и пространстве. Пришёл ноябрь. Три недели… Три недели после… Мы гуляли во дворе, Эби изъявила желание сделать скворечник. Сказано — сделано. Висит на дереве, привлекая птиц яркой раскраской. По приходу домой повесил полки на стены, которые недавно приобрели. А она расставила на них книги, томик к томику. Уходя на работу, я обязательно оглядывался и отправлял ей воздушные поцелуи, а она их ловила и отправляла обратно. Мы дико скучали в разлуке. Как только я возвращался, она прыгала мне руки и мы целовались. Бесконечно долго. Голодные друг до друга.
— Привет, детка! — Говорил по приезду домой.
— Ну что ты так долго?! Знаешь же, что я тобой дышу. Что ты всё и ещё чуть-чуть… — Новая Эви стала нуждаться во мне. Я незримо присутствовал в каждом моменте её жизни. Читал её, как книгу. Узнавал… Вытащил на свет всё скрытые фантазии, придал им смысл и образ…
— Знаю, я же тоже отсчитываю секунды.
Дарил ей цветы каждый день без повода, а Эви радовалась, как ребёнок. Так протекали наши дни… Мне казалось, я повзрослел, будучи взрослым. В тот день произошла переоценка ценностей: Эви стала важнее всего. Стала смыслом моей жизни.
Узнал, что она восхитительная девушка, такая чувственная, веселая и умная. Она заставляла меня смеяться до потери пульса, взрывала мой мозг своими истериками. Да, иногда они давали о себе знать. Каждое утро я просыпался с ее рукой на моей груди и осознавал, что счастлив. Я просто дико ее любил. Она стала моим идеалом, и ни что не могло повлиять на моё мнение.
Только сейчас я увидел в ней живого человека: понимал, что она может быть не в настроении, иногда хочет поплакать или погулять в своих мыслях. Вот тогда я загоняюсь. Мне кажется, вот он момент истины. Сейчас. Сейчас она всё вспомнит и наша счастливая жизнь рассыпется. Но, ничего не происходит. Эви всё также любит.
Я практически не спал, с огромным трудом ходил на работу, так мне хотелось все время проводить со своей возлюбленной. Настроение менялось резкими скачками: я то был любимым, то, мне казалось, она не любит. Депрессия становилась регулярной, несмотря на наш мир счастья. А Эви, моим эмоциональным наркотиком…
Эви
— Хах-хах-ха… — Тяжело, грузно дыша, распахнула глаза, судорожно сжав в пальцах край одеяла. Нервно забегала глазами по периметру темной комнаты, и резко обернулась к Нему. Любимый… Мой… Обхватила его руками и тесно прижалась, обдавая жаром дыхания его щетинистую щеку. На лбу выступила испарина и я сцепила дрожащие веки, мысленно отгоняя остатки очередного кошмара.
Мне снились ужасы каждую ночь. Я не говорила ему. Несла это в себе. Не хотела обременять его своим состоянием. Он не должен знать, что творится у меня в голове… Не помнила, кто я такая. В тот день, как он появился перед моими глазами, и до этого момента, кроме него в моей жизни ничего не было. Он — моя жизнь. Моё дыхание. Я словно из ниоткуда. Призрак, без рода и имени. Весь мир для меня — этот дом. И любимый мужчина. Не помнила имени — он дал мне имя. Не знала, что мне нравится — он разделил увлечения. Кто моя семья? Есть ли она у меня? Откуда я родом? И, важно ли это…
Что-то подсказывает, что-то в моём подсознании, что нечто, скрывающееся за пеленой беспамятства, может меня сломать. Разрушить все представление о течение моего существования. Спутает меня… Кто друг, а кто враг. Потому, я не пыталась вспомнить. Скорее убегала от воспоминаний, боясь оказаться под лавиной, сметающей все на своем пути…
Я прижималась к нему — и этого было достаточно. Слушала его мягкое сопение, и приходила в себя… Ненадолго ощущала покой… Он не был солнцем, нет. Он был лунным светом. Ярких солнечных лучей я бы испугалась. А луна — таинственная, блеклая — была необходимым мне источником, не позволяющим заблудиться в кромешной тьме. Моя Луна не позволяла мне сойти с ума от страха. И стала моей одержимостью…
Зависима во всем. Черты его лица перед глазами. Запах его тела — моя необходимость. Я боялась будней… когда он шел на работу, сходила с ума. Часами сидела у окна, слушая, как тикают часы. Медленно… Бесконечно медленно… Не ела, не гуляла. Не смотрела на небо. Лишь на следы от шин его автомобиля. Я не читала книги. Но могла часами ровнять тома на полках, которые он для меня повесил. Ждала вечера, чтобы он мне читал. Его голосом, и никак иначе…
Я не любила его собаку… Я её ненавидела! Улыбалась, глядя, как он её гладит, чтобы Артем не догадался, и ненавидела… Ведь по его возвращению он подходил к ней первой, и лишь после — ко мне. Ревновала. Безумно! Проклатая псина отнимала чуточку его внимания… И уже за это я хотела её отравить!
Я смеялась, радовалась, плакала… Жила! Только когда он был рядом! И точно я знала только одно — отними его у меня сейчас — я умру. Буду мучительно и медленно умирать, вдыхая прямо с флакона запах его парфюма. Свет моей Луны… Рассвет моей Луны…
У меня часто болел живот. Но и об этом говорить не хотела. Он мог отправить меня в больницу! А такого исхода допустить было нельзя. Я не смогу нигде, кроме как здесь. Только в его доме… Только в его постели. Когда боль стала совсем несносной, а Артем был на работе — я нашла его аптечку. Почти ползком по ванной плитке, перебирала лекарства, не видя названий. В глазах двоилось… Плакала, и перебирала без толку. Морфин… Кое как сложились буквы в слово, и я впилась ногтями в упаковку, доставая облегчающий муки препарат. Выпила… И скоро мне стало легче. Благо, этого добра здесь хватает. Значит, я нашла спасение. И он не заметит… Ему нельзя знать!
Скоро он вернётся, и найдет дома свою любящую, веселую Эви… У которой все хорошо… От которой он никогда не захочет отказаться…