Амадео сидел на краю ванной, погрузив ноги в горячую воду, а Грегорио Винченце с величайшей осторожностью промывал раны от хлыста на его спине.
— Что за монстры, — шептал он, глаза блестели от слез. — Как только руки не отсохли сотворить такое! На тебе живого места нет, сынок!
Амадео морщился, но внутри поселилось небывалое спокойствие — несмотря на острую боль при каждом прикосновении, головокружение и слабость, рядом с доном Грегорио он чувствовал себя в абсолютной безопасности. Так же было и с Ксавьером, и с Кристофом Солитарио. Подумать только, он жалел о том, что они больше никогда не встретятся, а тут…
— Не переживайте, дон Грегорио, — сказал он. — Выглядит хуже, чем есть на самом деле.
— А если попадет инфекция? Да и шрамы останутся на всю жизнь!
— Нестрашно. Меня это не коробит.
— Зато коробит меня! Как они посмели…
— Дон Грегорио. — Амадео неловко повернулся к нему, изо всех сил стараясь не грохнуться в обморок от боли. — Вы переживаете больше меня.
— Разве я могу не переживать, сынок? Ох, какая опасная у тебя жизнь… — Он осторожно промокнул Амадео ссадину на лбу, вытер глаза и выдавил улыбку. — Прости, я что-то совсем расклеился. Как Тео?
— Надеюсь, что все хорошо. — В глазах Амадео мелькнула грусть. — Но, к сожалению, пока не могу с ним связаться. Вы и так очень рискуете, приняв меня, и…
— Глупости. Не могу оставаться в стороне, когда такое происходит, поэтому даже не заикайся о рисках. — Грегорио улыбнулся, вокруг глаз собрались морщинки, и у Амадео защемило сердце — слишком сильно этот теплый человек напоминал ему отца. — Ты прав. Раны выглядят хуже, чем есть, хотя, наверное, болят страшно.
— Рауль дал мне обезболивающее, я в порядке, — поспешил заверить Амадео.
— Он хороший парень. Не в пример своему брату, да упокоится душа его с миром. — На лицо Грегорио на мгновение набежала тень, но он быстро прогнал ее. — Помочь тебе вымыться?
— Нет, благодарю, дон Грегорио. Я сам. Вы и так много сделали.
— Как скажешь, сынок. Принесу тебе полотенце.
Оставшись один, Амадео наконец смог как следует скривиться — спина орала от боли, которую таблетка Рауля ничуть не ослабила. На ее фоне ссадины и синяки, покрывавшие остальное тело, будто не существовали. Во время последней экзекуции этот засранец Скай додумался полить хлыст соляным раствором в качестве мести за простреленную ногу.
Он осторожно вымылся и с благодарностью принял у дона Грегорио полотенце, стараясь не думать, какой опасности подвергает этого доброго человека. При первой возможности он свяжется с Ксавьером. Только бы с ним все было в порядке! Со слов Рауля, операция прошла хорошо, но какие органы задеты, и в каком состоянии находится Санторо, он не знал.
Пока Амадео приводил себя в порядок, Рауль привез полные пакеты из ресторанчика неподалеку. Хесуса он отправил в мотель, до сих пор не до конца доверяя ему. Хотя какое уж тут недоверие, горько усмехнулся он про себя, если раскрыл ему этот дом и эту семью. Но сделанного не воротишь, и Рауль выбросил лишние мысли из головы.
— Ешьте побольше. — Паоло пододвинул щедро заваленную едой тарелку к Амадео. — Папа говорит, что кушать надо хорошо, когда человек голодный, он бессильный.
— Верно. — Грегорио рассмеялся. — А тебе силы ой как нужны, сынок.
Амадео с благодарностью принялся за еду, стараясь не сметать все разом — желудок, отвыкший от пищи, запросто мог взбунтоваться. Рауль, бледный, но весьма довольный собой, сидел напротив, попивая сок — от еды он отказался. Паоло никакая сила не смогла удержать в постели, хотя настенные часы показывали два ночи.
— Завтра воскресенье, — безапелляционно заявил он. — Высплюсь!
Грегорио только махнул рукой.
— В виде исключения. Но завтра ты должен быть в кровати в десять, в понедельник в школу!
Амадео улыбался, слушая их перепалку, и с трудом сдерживался, чтобы снова не попросить у дона Грегорио телефон. Мигель запретил делать звонки с левых аппаратов, а нужная трубка осталась дома — Амадео опасался носить ее с собой. Телефон Ксавьера оказался недоступен, звонить кому-либо еще он опасался. Оставалось сидеть и ждать утра — Рауль обещал лично разузнать, как обстоят дела.
— Как твоя рана? — спросил Амадео.
Они сидели вдвоем в гостиной, освещенной только старомодным торшером. Дон Грегорио и неугомонный Паоло ушли спать. Рауль вертел в руке пластиковый стакан с соком, Амадео, стараясь не опираться на спинку кресла, пил чай. Руки заметно дрожали, голова кружилась, но чувствовал он себя немного лучше.
— Неплохо. Бывало и хуже.
— Из-за меня ты едва не погиб. Почему явился за мной? А если бы тебя убили?
— Если я правильно догадался, — Рауль аккуратно поставил стакан на подлокотник, и от Амадео снова не укрылась едва заметная гримаса, — ты убедил наших тюремщиков отправить меня в больницу. Каким образом тебе это удалось, не знаю, но благодаря тебе я жив, хоть и не слишком здоров. — Он невесело усмехнулся. — Считай, я вернул долг.
— Не аргумент. — Амадео допил чай и отставил чашку. — Пострадал ты тоже из-за меня.
Рауль промолчал. Как много нужно объяснить и рассказать, чтобы Амадео понял! Да и сам он пока не разобрался, что толкнуло на этот опрометчивый поступок. Чувство вины? Справедливый обмен «жизнь за жизнь»? Или воспоминания, от которых никак не избавиться?
Он поднял левую руку и указал на фотографию на стене. На снимке дон Грегорио улыбался во весь рот, обнимая за плечи Паоло и красивого молодого человека в полосатой футболке. Амадео вспомнил полный боли взгляд, который ему случайно довелось увидеть тогда, в парикмахерской. Взгляд человека, навеки утратившего часть души.
— Это его сын? Я правильно догадался, что он…
— Да. — Рауль поджал губы. — Он погиб два года назад.
По сравнению с фото дон Грегорио выглядел куда старше. Горе заставило его состариться раньше времени, и вряд ли он когда-нибудь улыбнется так же широко и беззаботно.
— Лучиано был моим лучшим другом, — продолжил Рауль. — Он, я и моя сестра Катарина — мы с детства были неразлучны, — голос на мгновение прервался. Рауль отпил сока и заговорил снова. — Все бы отдал за то, чтобы вернуть те дни.
— Братец на дыбы встанет, когда узнает, где мы были, — хихикал Рауль, паркуясь у дома Винченце. — Насчет твоего отца я не волнуюсь, он у тебя добряк…
— До поры до времени. — Лучиано хмыкнул. — Тем более, я позвонил из Тихуаны, чтобы он не волновался.
— Ну ты и папенькин сынок. — Рауль покачал головой, то ли осуждающе, то ли восхищенно, и с заднего сиденья тут же вынырнула тонкая рука. Маленький кулачок ощутимо ткнул его в бок. — Эй!
— Всем бы таких пап, хам! — воскликнула Катарина. — Дон Грегорио — лучший мужчина на свете! — Она перегнулась через сиденье и чмокнула Лучиано в щеку. — Ты на втором месте, мой прекрасный принц.
— А я?! — возмутился Рауль.
— Пожалуй, зарезервирую для тебя местечко в конце списка. И то только потому, что ты мой брат.
Взрыв хохота сотряс машину. Лучиано пожал руку Раулю, чмокнул Катарину в щеку и побежал к дому, прикрываясь курткой — сезон дождей был в самом разгаре. Девушка перелезла на переднее сиденье и щелкнула ремнем безопасности.
— Поехали, Рауль. — Она хлопнула брата по плечу. — Иначе Энрике удар хватит. Мы пропали на целых два дня!
— Тогда что ж он не отправил поисковый отряд? — проворчал тот, заводя мотор.
Это была рискованная проделка — отделаться от вездесущей охраны и улететь в Тихуану на выходные. Для этого пришлось бросить автомобиль на платной стоянке и мчаться на всех парах в аэропорт, дважды поменяв по дороге такси. Но оно того стоило! Этот уик-энд они еще долго будут вспоминать!
Равно как и взбучку, которую Энрике устроил им по приезду.
— Вы — моя родня! — вопил он, тыча пальцем в грудь Рауля. — От телохранителей сбегать опасно, ты уже не маленький мальчик, чтобы этого не понимать!
— Да брось. — Рауль улыбался во весь рот. — С твоим-то влиянием! Надо быть круглым идиотом, чтобы осмелиться похитить кого-то из твоей семьи.
— Я не понимаю, ты и в самом деле такой тупица? — Энрике закатил глаза и рухнул в кресло. — Ты не желаешь вникать в мои дела, хотя прекрасно понимаешь, что кроме тебя оставить картель некому.
— А я не хочу становиться наркобароном. — Рауль фыркнул. — Меня вполне устраивает художественная галерея. Да и неприятности с законом мне не нужны, и…
— Их не будет, на этот счет не беспокойся, — перебил Энрике. — И чтобы больше так не делал. Еще и Катарину за собой потащил! Помни, что ты несешь ответственность и за свою сестру!
— Да помню я. — Раулю стало не по себе от колючего взгляда брата. С чего бы Энрике так беспокоиться? Он никогда особо не любил ни Рауля, ни Катарину — кровью их связал только отец, и в любой ситуации, когда кому-то из них доводилось накосячить, непременно вспоминал этот факт.
— Иди. — Энрике махнул рукой. — Уже поздно. Завтра поедем по делам, оставь за себя кого-нибудь в своей галерее.
С кислой миной Рауль проследовал в свою комнату. Он терпеть не мог заниматься бизнесом Энрике, но по старшинству все же приходилось подчиняться. В конце концов, учеба никак не повлияет на его нежелание идти по стопам брата, а несколько ценных уроков он вполне может применить к своим вполне законным делам. И лишних скандалов это поможет избежать. Везет же Катарине — к ней брат с подобными вопросами даже не сунется!
В комнате Рауль, не раздеваясь, плюхнулся на кровать. И почему Энрике так уперся? Почему не сделать преемником кого-то из своих заместителей, того же Хесуса? Он Раулю никогда не нравился, но в бизнесе ориентировался куда лучше него. И если уж Энрике так помешан на чистокровном престолонаследии, Хесус тоже какой-то его дальний родственник.
С этими мыслями Рауль заснул.
На следующий день, едва отделавшись от брата и его вечных дел, Рауль отправился к Лучиано. Однако того дома не оказалось — с улыбкой дон Грегорио Винченце сказал, что старший сын уехал.
— Куда?
— А вы с ним по пути не столкнулись? — хитро прищурился дон Грегорио. — К Катарине.
Ни для кого не было секретом, что Катарина и Лучиано уже давно перешагнули рубеж «просто друзья». По всей видимости, сегодняшний день они намеревались провести без надоедливого братца и будущего шурина. Рауль почесал затылок и смущенно улыбнулся.
— Катарина ничего не говорила, я и не знал, что эти заговорщики что-то затеяли без меня. Спасибо, дон Грегорио.
— Не за что, сынок. Не сердись на них, молодость — она такая…
Молодость, хмыкнул про себя Рауль. Эти озорники ненамного младше, обоим по двадцать пять стукнуло, а все как дети — прячутся по углам, а окружающие в лице Рауля делают вид, что ничего не замечают.
— Да, Педро, слушаю тебя, — проговорил он в телефон. — Выходной не удался, я уже еду, можешь открывать галерею.
Вечером Рауль шутя упрекнул Катарину в том, что они снова развлекались без него. Сестра удивленно ответила, что не видела Лучиано со вчерашнего дня. Да, они собирались вместе в кино, но ее прекрасный принц так и не появился. Впрочем, она все равно отказалась бы — после вчерашней поездки ее донимали головные боли, наверняка сказалась перегрузка в самолете. Но он даже не позвонил, и это удивляло их обоих. Обычно он всегда предупреждал, если планы менялись — не в его правилах было обманывать ожидания.
Дозвониться до Лучиано Рауль тоже не смог. Тогда он позвонил дону Винченце, и тот ответил, что сын плохо себя чувствует и уже ушел спать. В голосе слышалось искреннее беспокойство, и Рауль не усомнился в его словах. Но почему Лучиано не перезвонил сам? Это единственный вопрос, который не давал брату и сестре покоя.
На следующий день Рауль встретился с Лучиано в их любимом кафе у парка «Аламеда Сентрал». Катарины с ними не было — ее снова мучила мигрень, и на любой призыв пойти прогуляться она отвечала красноречивым жестом из-под одеяла. Садясь за столик, Рауль заметил, что Лучиано как в воду опущенный: обычно ярко сверкавшие глаза потухли, на губах не светилась его извечная мальчишеская улыбка. Он нервно теребил пальцами салфетку, перед ним высилась горка предыдущих, разорванных на мелкие кусочки.
— Что с тобой? — Рауль перегнулся через стол и хлопнул друга по плечу. — До сих пор не поправился?
Лучиано исподлобья глянул на него и снова уткнулся в истерзанные салфетки. Рауль нахмурился — раньше он друга никогда таким не видел.
— Ты чего? — Он пригнулся к столу, пытаясь заглянуть Лучиано в лицо, но тот опустил голову ниже. — Что случилось? Что-то с доном Грегорио?
Лучиано замотал головой.
— Паоло?
— Нет. — Голос был сиплым, как после диких криков на рок-концерте.
— Ну, брат. — Рауль откинулся на спинку стула и скрестил руки. — Я тебе не телепат. Или ты сейчас рассказываешь, в чем дело, или мне придется тебя пытать!
Лучиано вздрогнул так, что опрокинул чашку с горячим шоколадом. Темная жидкость залила клетчатую скатерть, пропитала разорванные салфетки и закапала на пол.
— Да что с тобой? — Рауль не смог скрыть потрясения. — Ты будто с призраком пообщался!
— Я не… Я не знаю. — Лучиано испуганно огляделся, будто только сейчас понял, где находится. — Пойдем отсюда, Рауль. Мне здесь не по себе. Слишком много людей.
— А я думал, у тебя клаустрофобия, а не агорафобия, — попытался пошутить Рауль, когда они вышли из кафе. — Так что же…
Его прервала автоматная очередь. Люди вокруг завизжали и кинулись искать укрытие. Рауль бросился на землю, увлекая за собой Лучиано, но ладонь соскользнула с локтя друга. Вокруг трещали выстрелы, вывеска кафе грохнулась на землю, и Рауль прикрыл голову рукой, спасаясь от летящих щепок.
Выстрелы смолкли, но еще какое-то время он боялся пошевелиться. И тогда пришла боль. Огнем пронзая правую руку, она не давала сдвинуть ее с места. Рауль разлепил глаза и в ужасе уставился на месиво на месте предплечья. Он бы заорал от ужаса и боли, но воздуха не хватало, поэтому он мог только лежать с открытым ртом и еле слышно сипеть.
И только оказавшись в отделении «скорой помощи», он понял, что Лучиано рядом нет.
— Рауль, мои люди ищут везде, где только можно, — вещал телефон голосом Энрике. — Вряд ли его увезли за пределы Мехико, если он в городе, я его обязательно найду!
— Так ищи побыстрее! — рявкнул Рауль и тут же пожалел об этом: брат откликнулся на просьбу о помощи сразу же и отправил людей на поиски. Не стоило так с ним разговаривать.
Но Энрике ничуть не обиделся, прекрасно понимая, в каком состоянии брат.
— Делаю все возможное. Как Катарина?
Рауль оглянулся на замершую на стуле рядом с больничной койкой девушку. Та была мертвенно бледна, под глазами залегли тени. Темные волосы, обычно свободно распущенные по плечам, собраны в тугой хвост, пальцы крепко стиснули белый носовой платок.
— Она ждет. Как и я, — сменив тон, ответил он. — Спасибо за помощь, Энрике.
Он бросил трубку на койку. Катарина не шелохнулась — она слышала разговор и знала, что никаких новостей нет.
Рауль едва не врезал кулаком по стене, но вовремя вспомнил, что руке пришел конец — срикошетившая пуля раздробила кость так, что ее битый час собирали по осколкам. Но это еще полбеды — оказались повреждены нервы, и теперь пальцы не шевелились вообще. Рауля била дрожь при мысли, что он останется инвалидом на всю жизнь. Но еще больший ужас у него вызывало исчезновение Лучиано.
Друг как сквозь землю провалился, и не оставалось никаких сомнений в том, что это тщательно подготовленное похищение. Никаких случайностей — метили именно в него. Но кто, черт побери? Бизнес дона Грегорио Винченце не отличался масштабностью, неужели этот добрейшей души человек мог кому-то перейти дорогу?
Рауль снова схватил зазвонивший телефон и досадливо прикусил губу. Только вспомнил…
— Рауль, — с трудом сдерживая слезы, выговорил дон Грегорио. — Никаких новостей?
— Простите, но нет. — Рауль сам себя ненавидел за эти слова. Как ему хотелось утешить старого дона, сказать, что все будет хорошо! Но он не мог солгать этому человеку, только не ему. — Мой брат ищет его.
— Да благословят его Небеса. — Дон Грегорио ненадолго замолчал, справляясь со слезами. — Ты все еще в больнице? Заглянешь ко мне после выписки вместе с Катариной?
— Разумеется. Первым же делом примчусь к вам.
— Что ты, не стоит так торопиться. — Голос дона Грегорио звучал надтреснуто, как ломающаяся ветка. — Просто… Ты понимаешь…
Рауль понимал. Так же, как понимал и Грегорио, но отказываался признавать: живым он сына больше не увидит.
Два дня прошло в мучительном ожидании, и наконец доставили письмо с требованием выкупа. Оно изрядно удивило Рауля: сумма была смехотворно низкой, что только усилило подозрения. Чисто сработанное похищение никак не вязалось с любителями, ищущими, где бы урвать кусок-другой.
— Дон Грегорио, — сказал он. — Не вздумайте везти деньги сами. Тут что-то не так. Лучше отдайте мне, я сам обо всем позабочусь. Тем более, личной встречи все равно не будет, похитители требуют оставить деньги в определенном месте.
Грегорио мог только кивнуть. Он совсем потерял сон и покой. Паоло, которому на тот момент едва исполнилось шесть, отправили с охраной к тетке. Катарина не отходила ни от брата, ни от дона Грегорио. Она держалась молодцом, хлопотала по дому, готовила вкуснейшие блюда, из которых никто, как ни старался, не мог проглотить ни кусочка — слишком велико было беспокойство за Лучиано.
Рауль отправился на место, указанное похитителями, и оставил там сумку с деньгами. Предварительно он предупредил Энрике, чтобы его люди проследили за теми, кто заберет выкуп. Теперь оставалось только ждать.
Дон Грегорио не мог ни спать, ни есть, и его нервозность наконец разрушила выдержку Катарины. Рауль же не осмеливался звонить Энрике, опасаясь помешать.
Часы тянулись бесконечно. Измученный дон Грегорио наконец задремал на диване, Катарина умостилась в кресле с вышивкой, но постоянно колола пальцы. Рауль не сводил взгляда с мобильника, но тот упорно молчал.
Резкая трель стационарного аппарата заставила Грегорио подскочить на диване. Рауль стрелой бросился к телефону и первым сорвал с него трубку.
— Алло!
— Подарочек на заднем крыльце, — проскрипел искаженный помехами голос.
Связь прервалась.
Рауль рванул к черному входу, не замечая, что Катарина и Грегорио неотступно следуют за ним. Ему следовало бы сказать, что ошиблись номером, наврать что угодно, чтобы не пускать их туда, но в тот момент он не мог думать ни о чем, кроме зловещих слов незнакомца.
Несмотря на всю его скорость, дон Грегорио обогнал его и первым увидел небольшой ящик без крышки. Шел мелкий дождь, капли влаги оседали на мертвом лице Лучиано.
Там была лишь голова.
Амадео потрясенно молчал. Он даже представлять не хотел, что за ужас испытал в тот момент дон Грегорио. Да такого и худшему врагу не пожелаешь! Все его проблемы в мгновение ока перестали казаться значительными и уменьшились до величины рисового зернышка. Ничто не могло идти в сравнение с подобным кошмаром.
Рауль нервно гладил подлокотники кресла, стараясь унять дрожь.
— Это еще не все, — серым, будничным тоном продолжил он, с усилием изгнав из голоса слезы. — Следом за доном Грегорио появилась Катарина, она бежала за ним по пятам! Увидев это… это… увидев, что сделали с Лучиано, она рухнула без чувств и ударилась головой о дверной косяк. Как я ни приводил ее в чувство, ничего не выходило. Я метался между доном Грегорио, который без конца выкрикивал имя сына, и моей сестрой, но не мог ничего сделать, я впал в дикую панику! — Рауль дрожащей рукой вытер со щек слезы. — Наконец до меня дошло, что нужно звонить в «скорую», полицию и тому подобное, что я и сделал. Не знаю, как они все поняли из моего бессвязного бормотания и истерических выкриков, но вскоре дом наводнили чужие люди. Дону Грегорио сделали укол успокоительного и увезли в больницу, Катарину тоже… Я остался — на меня насела полиция. Одни и те же вопросы, одни и те же ответы, меня водили по одному и тому же маршруту, от гостиной до заднего двора. Когда я видел ту проклятую коробку, которую огородили лентами, мне хотелось выть волком, но меня каждый раз водили смотреть на нее, каждый чертов раз! — Рауль ударил кулаком по подлокотнику и скривился — покалеченная рука до сих пор не давала ему покоя. — Когда меня наконец отпустили, я стремглав помчался в больницу. Ох, chinga tu madre, я и представить не мог, что все может быть еще хуже!
Амадео молчал, ожидая продолжения. Он видел, что Раулю надо как следует выговориться, что ни перед кем, тем более перед доном Грегорио, он не может закатить истерику, зная, что расковыряет и так кровоточащую рану.
— В больнице мне сказали, что Катарина в коме. Чудо, что она вообще осталась жива, но… Но надежды на исцеление нет. Об этом меня сразу предупредил врач и предложил отключить… отключить ее от аппарата. — Рауль на мгновение закрыл глаза ладонью, затем продолжил. — Естественно, я отказался, даже наорал на него…
— Что с ней случилось? — осторожно поинтересовался Амадео, так как Рауль надолго замолчал, уставившись на сияющий мягким светом абажур торшера.
— Она с подросткового возраста жаловалась на головные боли. Иногда целый день из комнаты не выходила, валялась в постели, наевшись обезболивающих. — Рауль с грустной усмешкой покачал головой. — Врачей она терпеть не могла, даже мне не удавалось ее уговорить, тем более приступы случались не так часто. Дева Мария, если бы я только знал, связал бы ее и потащил в больницу на своих плечах! — Недолгое молчание. — Есть такая опасная штука, называется артерио-венозная мальформация. Это врожденная патология, но если специально не обследоваться, то и не узнаешь, что она вообще у тебя есть. — Рауль пригладил волосы. — Артерии и вены в мозгу переплетаются, как корабельный канат, получается этакая шапка толстенных сосудов. И любой, самый легкий удар по голове может стать смертельным — они попросту лопаются и получается огромное кровоизлияние… Это все мне объяснил врач. Когда Катарина упала в обморок, то ударилась о дверь, несильно, но этого хватило, чтобы какой-то из сосудов лопнул. Обычно от этого сразу умирают, но ей «повезло». Два года она лежала под аппаратом, я должен был прекратить ее мучения сразу же, но не смог. — Рауль наклонился вперед и закрыл лицо руками. — Какой же я слабак…
— И вовсе ты не слабак.
— Еще какой. Врач сразу сказал, что надежды нет, даже если бы она и пришла в себя, что и так крайне маловероятно, то на всю жизнь осталась бы овощем. Та же кома, только с открытыми глазами. — Рауль всхлипнул. — Ох, прости. Просто Катарина умерла только вчера, и я…
— Она умерла? Боже… — Амадео поднялся и присел перед Раулем. — Что ж ты сразу не сказал? А я сижу, вытягиваю из тебя подробности…
Рауль замотал головой.
— Надо было наконец кому-то рассказать. Я и так долго держал это в себе. Хесусу я не настолько доверяю, чтобы делиться личными переживаниями. Когда ты помог меня выкупить, Хесус привез меня в больницу, как раз ту, где лежала Катарина. Там я и узнал…
— Она была в этом городе? — переспросил Амадео. — Но я думал, что ваша семья из Мехико, и дон Грегорио тоже…
— После случившегося дон Грегорио переехал сюда. — Рауль уже взял себя в руки. — Не смог больше оставаться там. Я помог ему с переездом и перевез сюда Катарину — Мексика мне претила, слишком много воспоминаний, хороших и ужасных… Но несколько месяцев назад пришлось вернуться — ты знаешь почему.
Амадео кивнул. Убийство Энрике Гальярдо наделало много шума, и Ксавьер едва не попал под раздачу. Если бы не своевременное предупреждение Ребекки и вмешательство Мигеля, его бы размололо в труху в войне между наркокартелями.
— Терпеть не могу бизнес брата. Но содержание Катарины в больнице требовало огромных средств, которых у меня не было. Я держу небольшую художественную галерею, доход она приносит небольшой. На жизнь хватает, но на большее, например, оплату медицинских счетов — нет. Когда Энрике был жив, он присылал кое-какие деньги, но потом его убили. — Рауль бледно улыбнулся. — Потому я и пытался тебя шантажировать. Прости.
— Забудь об этом. Ты так и не разобрался, кто это сделал? Ксавьер говорил, что Гальярдо убили свои же.
— Брехня. — Рауль махнул рукой и скривился. — Ты только посмотри, я даже дрыгаться теперь нормально не могу. А все та чертова пуля, что раздробила мне кость в день похищения Лучиано… Так, о чем я? По общим сведениям Энрике устранил сам картель, когда выяснилось, что он — агент Наркоконтроля. Но это не совсем так. Энрике всегда окружал себя преданными людьми, они бы не позволили такой разоблачающей информации выйти за пределы картеля, чтобы не нанести ущерб его репутации. Хесус молчит, как рыба, когда я начинаю задавать вопросы о смерти Энрике, некоторые, особо приближенные к нему люди вообще покинули картель после его гибели. Честно говоря, я не стал особо разбираться в этом вопросе. Мы все время ругались из-за его бизнеса — я об этом рассказывал — и, несмотря на то, что он помогал с поисками Лучиано, теплее наши отношения не стали. Наоборот, я… — Рауль запнулся. — Я еще и обвинил его во всем. Накричал, что он, повелитель всей Мексики, не смог найти похищенного человека, не смог уберечь собственную сестру… Конечно, это несправедливо, ужасно несправедливо, но тогда мне просто нужно было найти виноватого. Энрике ни слова не ответил на мои обвинения, отчего мне стало только хуже. Я уехал в другую страну, даже не извинившись перед ним, забрал Катарину… А потом узнал, что он погиб. — Рауль поднял на Амадео красные глаза. — Я отвратительный брат, да?
— Ты не знаешь, что такое быть отвратительным братом. — Амадео покачал головой. — Мой брат Лукас был куда хуже, поверь. И перестань корить себя за то, что случилось, ты ни в чем не виноват. Ты не мог знать о болезни своей сестры. Не мог знать, что Лучиано похитят. И уж точно не виноват в том, что с ним случилось в итоге. Не знаю, почему с Лучиано это произошло, но вы с доном Грегорио сделали все правильно, и вам обоим не в чем себя упрекнуть.
— Сколько раз я пытался убедить себя в этом. — Рауль горько усмехнулся. — Мозг понимает, но вот здесь, — он стукнул себя покалеченной рукой в грудь, — здесь никаких доводов слышать не хотят.
Амадео промолчал. У него были свои соображения по поводу этого нелепого похищения, но озвучивать их Раулю он не собирался. Во-первых, состояние его могло стать еще хуже. А во-вторых, теперь его домыслы уже не имели значения.
— Тебе лучше немного поспать, — сказал он, поднимаясь. — Ты отправишься к Ксавьеру завтра с утра?
— Прямо сейчас, — ответил Рауль. — Не знаю, когда банда Флавио обнаружит обман и как быстро нас найдут. Уверен, за нами могли следить. Поэтому лучше не тянуть.
— Согласен. — Амадео бросил взгляд на дверь, за которой спали дон Грегорио и Паоло. — Ты и так сильно рисковал, когда привел меня сюда.
— Знаю. — Рауль зевнул. — Но мне больше некуда было пойти. Сейчас только Хесус знает об этом месте. Даже мой брат не знал, куда уехал дон Грегорио после смерти Лучиано. Здесь безопасно.
— Пока нас не вычислят. — Амадео поморщился — спина снова начала болеть. — Спокойной ночи.
— И тебе, — рассеянно отозвался Рауль, снова погрузившись в невеселые воспоминания.
Амадео разбудила боль — во сне он неосторожно повернулся на спину.
— Вот же чертов Скай. — простонал он. — Чтоб тебя в Аду черти исхлестали.
Он открыл глаза — за окном было темно. Разбитые наручные часы, которые чудом продолжали идти, показывали половину шестого утра. Попытавшись найти удобное положение и потерпев неудачу, Амадео сел и потянулся за штанами.
Дом еще спал — дон Грегорио и Паоло легли около половины третьего, а Амадео с Раулем засиделись до четырех. Чувствовал он себя на удивление бодро — после земляного подвала, в котором он глаз не мог сомкнуть из-за клаустрофобии, комната Паоло казалась номером в лучшем отеле мира, хотя размерами не поражала.
Футболку Амадео предпочел не надевать — израненная спина громко протестовала против любого прикосновения. Он подвязал волосы пожертвованным Паоло шнурком и, стараясь двигаться как можно тише, прошел на кухню.
В окно только-только начало пробиваться серое утро, но свет Амадео зажигать не стал — контуры предметов виднелись отчетливо настолько, чтобы не запнуться и не врезаться куда не следует. Он нащупал на сушилке у раковины стакан и налил воды.
История, рассказанная Раулем, не выходила из головы. Сын дона Грегорио был похищен неизвестными и, несмотря за заплаченный выкуп, вернулся мертвым — что за сволочи посмели так поступить с человеком, который никому не делал зла? Бизнес дона Грегорио никоим образом не переходил дорогу криминальным обществам Мексики, так почему же? И — что не менее важно — почему за него потребовали такой маленький выкуп? Какой в нем вообще смысл, если Лучиано с самого начала намеревались убить?
Что-то не сходилось.
Амадео не стал озвучивать Раулю свои подозрения — у Гальярдо слезы стояли в глазах, когда он рассказывал об этом ужасном происшествии. И Амадео даже представить не мог, каково дону Грегорио переживать все это. Прошло всего два года, но он, несмотря на незаживающую рану, держался молодцом. Хорошо, что у него есть Паоло.
Амадео ополоснул стакан и поставил обратно на сушилку. И только сейчас почувствовал в комнате чье-то присутствие.
Он резко обернулся, в висках застучало. Никого. Никакого движения. Никаких звуков, кроме его сбивчивого дыхания, но ощущение, что кто-то смотрит на него, не проходило. Пошарив по столу, Амадео наткнулся на нож, порезав палец, и крепко схватил рукоять. Затем, стараясь двигаться бесшумно, направился к двери. В кухне он как в ловушке — другого выхода, кроме как через окно, здесь не было.
Шорох. Амадео остановился и прислушался. Нет, ему не показалось — на кухне кто-то был. Он осторожно пошарил рукой по стене в поисках выключателя и крепче стиснул рукоять ножа.
Под потолком вспыхнул свет, и Паоло, выронив конфету, забился под стол.
— Ой-ой! — пискнул он, закрывая глаза ладонями. — Ослеплен! Безоружен! Да еще и конфету где-то потерял…
— Паоло, — выдохнул Амадео, выронив нож. — Почему ты сразу не сказал, что ты здесь?
Я же мог тебя поранить, черт побери! Амадео осторожно подобрал нож, стараясь не думать о том, что было бы, если бы паника взяла верх. Тело сотрясла дрожь. Он сразу вспомнил Микки, своего друга детства, которого по ошибке убил старый аптекарь. Вспомнил бессонные ночи рядом с Тео, когда он сам боялся провалиться в сон из опаски причинить вред мальчику. А сейчас едва не набросился с ножом на ребенка… Боже.
К горлу подкатил ком, и Амадео едва не вырвало. С трудом подавив позыв, он вернулся к раковине и снова плеснул воды в стакан. Паоло тем временем выбрался из-под стола и уселся на табурет, болтая ногами в воздухе.
— Папа сразу уснул, а мне что-то не спалось, — заявил он, протягивая руку к вазочке с разноцветным драже. — Организм потребовал сладенького, ужин же был без десерта.
— И как часто он у тебя требует сладкого? — Амадео через силу улыбнулся, стараясь не думать о том, что едва не натворил.
— Да почти всегда! А вы знаете, что сахар полезен для мозга? У вас кровь капает. Вон в том шкафу есть пластырь.
— Спасибо. — Амадео достал аптечку и заклеил порез. Затем тщательно вытер капли крови с пола и раковины, слушая звонкую болтовню Паоло.
— Папа разозлится, если узнает, что я так и не лег спать. Вы ведь не скажете ему, правда? А когда мы снова встретимся с Тео? Он мне понравился, я бы показал ему своих роботов, а еще у меня есть крутая тачка, она разговаривает и даже отвечает на вопросы!
Амадео с трудом переключил мысли. Рауль уже отправился к Ксавьеру. Сколько времени понадобится другу, чтобы добраться сюда? Ради этого он наверняка наймет реактивный самолет. Амадео не удержался от улыбки, которая тут же погасла. Он так и не знал, в каком состоянии Ксавьер. Сильно ли ранен? В сознании? Или, как сестра Рауля, в коме? Самый плохой вариант Амадео гнал куда подальше. Ксавьер жив. Это все, о чем надо думать.
— Пойдем, — позвал он, гася свет. — Твой папа действительно расстроится, если узнает, что ты не спал. Тебе лучше хотя бы для виду лечь в кровать.
— А и правда! — Паоло, радостно подпрыгивая, побежал за ним. — Зато можно будет проваляться до обеда, раз уж я вроде как сплю, и не придется завтракать этой противной кашей…
Проскочив вперед, он с размаху врезался в чьи-то ноги.
— Ой…
— Ых…
Огромный, похожий на гору человек чуть согнулся от удара — Паоло, размахивая руками, угодил ему точнехонько между ног. Мальчик машинально отступил, и тут же Амадео схватил его за плечи и задвинул себе за спину.
— Вот же… Маленький да удаленький, — пробасила гора. Гигант едва не задевал головой потолок и в небольшой гостиной смотрелся пупсом в домике Барби. Амадео моментально узнал его и пожалел, что под рукой нет пистолета. — Славный мальчуган, сразу видно, с характером. Как думаешь, красавчик, сколько за него дадут?
Амадео отступал вместе с Паоло, шаря глазами по комнате в поисках чего-нибудь, что могло сойти за оружие. Нож остался на кухне, но бежать туда — значит запереть себя в ловушке.
— А может, не продавать его, а? — Генри Хендриксон двинулся вперед, проминая ногами мягкий ковер. — Оставить себе. Взамен того мальчишки, что ты, чертов вор, у меня стащил. А?
— Только попробуй, — процедил Амадео сквозь зубы.
— Эта мелюзга еще и хамит. — Генри фыркнул. — Будто ты мне чем-то можешь помешать. — Он схватил Амадео за плечо и отшвырнул в сторону. Тот врезался спиной в торшер, сбив его на пол, и едва не вскрикнул от боли.
Генри схватил Паоло под мышки и поднял в воздух. Мальчик отчаянно извивался и изо всех сил пинал бандита, но тому удары казались не страшнее комариных укусов.
— Отпусти меня, ты, жирный кусок гамбургера, да я тебя…
— Ишь какой строптивый. — Генри улыбался во весь рот. — Прямо как я люблю. Нет, я решил, не буду тебя продавать, с тобой весе…
Он поперхнулся — Паоло сунул ему в рот полную пригоршню конфет, которые стащил с кухни. И тут же Амадео ударил здоровяка торшером по затылку. Генри попытался взвыть, но не смог, только больше закашлялся, и выпустил мальчика. Паоло юркнул в коридор, а Амадео придавил оглушенного Генри к полу. Надолго сил не хватит — удержать такого гиганта и в здоровом виде сложно, а Амадео все еще был слишком слаб после заточения в подвале. Но он даст немного времени Паоло, и если Генри подавится конфетой, так ему и надо.
Тот ворочался на полу, скреб ногтями ковер, лицо краснело все больше, пока не приобрело лиловый оттенок. Он задыхался. Без удивления Амадео обнаружил, что ему нисколько не жаль эту сволочь. Если бы не счастливое стечение обстоятельств, этот тип замучил бы Тео до смерти или продал в рабство.
— Отпусти его.
Томас Хендриксон обхватил Паоло за плечи и тыкал в висок пистолетом.
— Если мой брат умрет, я прострелю мальчишке голову. И не здесь, нет. — Голубые глаза холодно сверкали из-под растрепанной челки. — Отправлюсь в спальню и сделаю это на глазах его отца. Как думаешь, каково ему будет потерять и второго сына?
Амадео окатила ледяная ярость. Если бы сейчас под рукой оказался пистолет, он без раздумий всадил бы Томасу пулю в лоб, а затем дал бы Генри медленно умереть от удушья — иной смерти эта мразь не заслужила. Но оружия у него не было.
— Генри уже посинел, — доложил Томас. — Как только он перестанет дышать, я выполню свое обещание.
Амадео едва не застонал от бессилия и злобы, но иного выхода не оставалось. Он приподнял торшер и как следует врезал им по загривку Генри.
Томас едва не потерял дар речи.
— Ты… Ты что, вообще бесстрашный?! Я тебе сказал, что…
Его прервал дикий кашель. Генри грохотал на весь дом, на ковер плюхнулась полурастаявшая конфета.
— Он жив, — чужим голосом сказал Амадео. — Отпусти Паоло. Немедленно.
Томас машинально разжал руки, и мальчик стрелой бросился к Амадео мимо заходящегося в кашле Генри. Когда Томас понял, что сглупил, было уже поздно.
— Ладно, ребятишки, — усмехнулся он. — Генри, ты там живой?
Тот в ответ прохрипел что-то невразумительное.
— Живой, — констатировал Томас. — Значит, так, зачем мы, собственно, здесь…
— Вы еще кто такие?! — воскликнул Грегорио. Волосы торчали в разные стороны, он кутался в халат, но вид тем не менее имел самый грозный. — Пошли прочь из моего дома! Паоло, сынок, ты где?
— Я здесь, пап, — отозвался мальчик. — Со мной все в порядке, не волнуйся!
Грегорио широким шагом пересек гостиную и заключил мальчика в объятия. На лице мешался испуг с яростью, руки дрожали. Амадео успокаивающе похлопал его по плечу, и тот напряженно улыбнулся в ответ. Томас даже не пытался его остановить, только наблюдал за ними, помахивая пушкой.
— Кто эти люди? — спросил Грегорио, не понижая голоса и намеренно не обращаясь напрямую к ним. — Почему они ворвались в наш дом посреди ночи?
— Боюсь, из-за меня, дон Грегорио. Должно быть, похитители наконец спохватились…
— Молчать! — рявкнул Томас. Генри уже окончательно пришел в себя и теперь пучил глаза на Амадео. — Да, красавчик, срулил ты у нас из-под носа довольно лихо. Но от нас не убежишь. Давай, ноги в руки и топай с нами, за тебя обещана куча денег.
— А если не пойдет?! — выкрикнул Паоло. Амадео не удержался от улыбки — что за смелый мальчишка!
Взгляд Генри переместился с Амадео на мальчика, в глазах появился жадный блеск. От Томаса это не укрылось.
— Если не пойдет, то догадайся сам, малыш, что случится. Ты очень понравился моему брату, а он любит коллекционировать маленьких мальчиков.
Грегорио прижал сына к себе.
— Вы не посмеете!
— Увидим, старик, кто и как не посмеет. — Томас погрозил ему пистолетом. — Если красавчик будет хорошо себя вести, мы уйдем, и ты и твой сынок о нас больше не услышите. Если же нет, — он красноречиво указал на Генри стволом, — мой братец приобретет новую игруш…
— Прекратите, — тихо сказал Амадео. — Я иду с вами, если пообещаете оставить эту семью в покое.
Томас пожал плечами и кивнул.
— Почему нет? Они нам без надобности. Пошли, как там тебя называют. Принц? Идем в соседнее королевство.
— Пока они не окажутся в безопасности, я никуда с вами не пойду, — отрезал Амадео.
Томас хмыкнул и почесал макушку дулом пистолета.
— Кажется, ты забыл, у кого оружие, красавчик. Но так и быть, в честь того, что тебе удалось завалить Генри, я выполню твое условие.
Амадео повернулся к Грегорио и зашептал:
— У вас есть машина? — Тот кивнул. — Отлично. Поезжайте к особняку напротив Центрального парка, номер семь. Скажете, что вас туда отправил я, Амадео Солитарио.
— Но… — к испугу в глазах Грегорио добавилось изумление — фамилию Солитарио он слышал не раз, но никак не мог представить, что этот молодой человек и есть знаменитый игорный магнат. — Но как же ты, сынок?
— Все в порядке, дон Грегорио. — Амадео улыбнулся и еще больше понизил голос. — Передайте моему другу Ксавьеру, когда он там появится: хозяин Тео. Он поймет.
— Хозя… — глаза Грегорио расширились. — Так этот человек…
— Передайте ему, дон Грегорио. И как можно быстрее. Обязательно расскажите, как вам угрожал этот… — Амадео зашипел, когда лапища Генри схватила его за волосы и дернула назад.
— Хватит болтать, — просипел он. — Пора в путь.
Амадео поднял осколок лампочки, который до этого времени держал в закрытой ладони, и приставил к горлу.
— Я и шагу отсюда не сделаю, пока дон Грегорио и Паоло не уедут. — Глаза слезились от боли, но рука не дрожала. — А попытаешься увести меня силой, я перережу себе горло. И если считаешь, что у меня кишка тонка, то ошибаешься.
Томас восхищенно присвистнул.
— Ты еще и шантажировать нас надумал, красавец принц? Да у тебя реально стальные яйца. А ничего, что я тут пушкой размахиваю, и случайно вылетевшая пулька может попасть в голову старику? Или мальчишке?
— Как только это произойдет, я выполню свою угрозу, — упрямо повторил Амадео. — И тогда ваш хозяин сильно расстроится, что вы привезли труп.
— А с чего ты решил, что нужен живым, милый? — Томас ухмыльнулся, но уверенности во взгляде поубавилось.
— Потому что ты пристрелил бы меня сразу, а не устраивал цирк с заложником, — отрезал Амадео. Осколок вдавился в кожу, выступила кровь. — Ну?
— Ладно. — Томас махнул пистолетом. — Вы двое можете идти.
Грегорио заколебался, но Амадео сердито рыкнул:
— Идите же! Быстрей!
— Пап, пойдем. — Паоло, ежась под жадным взглядом Генри, потянул отца за собой. — Пойдем, или дяде вырвут все волосы, пока мы тут стоим.
Амадео улыбнулся.
— Ты прав. Идите, за меня не беспокойтесь.
Дон Грегорио наконец подчинился. Через пару минут послышалось урчание мотора, и из ворот выехал синий «пежо». Подождав для верности немного и убедившись, что его никто не преследует, Амадео выбросил стекло и позволил Генри протащить себя через гостиную и вышвырнуть на крыльцо.
— Засранец, — просипел Генри, наградив его пинком в живот. — Теперь ты у меня попрыгаешь, чертов вор!
Рауль не учел одного: он понятия не имел, где искать Санторо.
В больнице ему сказали, что пациент выписался несколько дней назад. Никакого домашнего адреса и номера телефона, разумеется, но Рауль был рад услышать, что Санторо поправляется. Вот только, черт побери, где он теперь? Попросив разрешения позвонить, Рауль набрал номер, который дал ему Амадео, но ответа не дождался.
По телевизору, висевшему в холле, шли новости. Корреспондентка телеканала «Новости и факты» брала интервью у какого-то политика, и Рауля осенило. Уж если кто и знает, где сейчас Санторо, так это Ребекка Кэмпбелл. И информацией она поделится бесплатно, уж будьте уверены!
Только свой мобильник с номером Ребекки он посеял, а посвящать Хесуса в свой план — плохая идея. В очередной раз выругавшись, Рауль выспросил адрес «Новостей и фактов» у одной из медсестер со смартфоном и теперь на всех парах мчался туда в надежде, что Ребекка приходит на работу рано.
Он торопился. Амадео скоро хватятся и бросят все силы на его поиски. Рауль не знал, кто должен был забрать принца вместо него, но что-то подсказывало, что это не захудалая мексиканская банда.
Зеленая «хонда», которую он самым наглым образом увел из-под носа Хесуса, затормозила перед зданием телеканала, и Рауль невольно задрал голову — настолько высокой оказалась башня замка новостной королевы. И стража ей под стать — суровая, подозрительная, она не дала Раулю даже ступить за порог. Он оказался прав — раннее утро, а правительница уже на троне.
— Ваше имя и цель визита, — прогрохотал один из громил, заступивших дорогу.
— Рауль Гальярдо, — терпеливо проговорил он, хотя внутри все чесалось от желания растолкать этих колоссов и броситься наверх. Только их с места не сдвинешь, а попытавшись прорваться, он потеряет шанс встретиться с Ребеккой. — Мне нужно увидеть мисс Кэмпбелл. Это срочно.
— Документы, — ответствовал второй и протянул громадную руку ладонью вверх.
— Черт, да не взял я их с собой! — Рауль начал злиться. Рюкзак с паспортом остался там же, где и телефон, и он только сейчас вспомнил об этом. — Точнее, я их потерял. Просто передайте ей мое имя, она меня знает!
— Слишком многих она знает, — без тени юмора сказал первый. — Проваливай. Без документов нельзя.
Рауль вдохнул и выдохнул, стараясь взять себя в руки. Злость ни к чему не приведет, нужно мыслить ясно.
— Вы не понимаете. Речь идет об Амадео Солитарио. Вы наверняка о нем слышали. Нет?
В глазах одного из колоссов мелькнуло узнавание, и Рауль поспешил закрепить победу.
— Я знаю, где он сейчас. Позвольте встретиться с мисс Кэмпбелл и…
Оба телохранителя синхронно усмехнулись.
— Еще один. Таких знатоков в день по пятнадцать штук приходит, только и думаете, как скандалы в своих целях использовать. Вали, пока цел.
— Черт побери, я не вру! — Злость взяла верх, и Рауль грозно надвинулся на охранников. — Я знаю, где Солитарио, и если вы немедленно не передадите это своей хозяйке, она потом с вас живьем шкуру спустит!
Те продолжали усмехаться, затем вдруг синхронно схватили Рауля под руки и потащили к выходу. Он едва не взвыл от боли — раненые руки громко протестовали против такого обращения и не давали вырваться из медвежьих объятий. Рауль мог только костерить их на испанском.
— Что тут происходит?
Телохранители застыли, затем повернулись, заставив Рауля описать полукруг. Он оглянулся через плечо — к ним шел молодой человек в темно-сером костюме. Волосы были зачесаны назад, на носу сидели очки в тонкой оправе, через которые он с любопытством оглядел нарушителя спокойствия.
— Мартин. Конрад. Повторяю вопрос. Кто этот человек?
— Я Рауль Гальярдо. — Он изо всех сил выворачивал шею. — Мне нужно увидеть мисс Кэмпбелл. Это срочно!
Молодой человек сделал знак, и телохранители разжали руки и отступили на несколько шагов. Парень подошел к Раулю и вперил взгляд в кончик его носа.
— Я вас узнаю. Идемте со мной.
Едва удержавшись от того, чтобы показать охранникам язык, Рауль поспешил за неожиданным спасителем.
— Меня зовут Марко, — представился тот, входя в лифт. — Я личный секретарь мисс Кэмпбелл. Советую вам взяться за поручни.
— Что?.. Почему? — Рауль машинально положил руки на поручни, опоясывающие кабину, и тут пол ушел из-под ног.
Сердце скакнуло к горлу, Рауль на мгновение забыл, как дышать, пока не сообразил, что пол и стены лифта прозрачные. Мозаичный пол вестибюля удалялся, а прямо перед ними раскинулась панорама города.
— Эффектно, ничего не скажешь, — выдохнул Рауль. Сердце продолжало колотиться, как бешеное, и он тщетно пытался его успокоить.
— Да, мисс Кэмпбелл любит смотреть на город с высоты, — отозвался Марко.
Больше он не произнес ни слова, пока лифт не остановился.
— Мисс Кэмпбелл ждет вас в кабинете. — Он указал вперед. — У вас десять минут.
Рауль прошел вперед по устланному белоснежным ковром коридору. Плутать здесь было негде — впереди находилась всего одна дверь с оттиснутой золотом надписью: «Главный редактор Р. Кэмпбелл». Он постучал, и в ответ раздалось раздраженное «Войдите!»
Рауль нетерпеливо толкнул плечом дверь. Хозяйка кабинета расположилась за длинным черным столом, заваленным бумагами. Волосы были сколоты на затылке, в углу рта дымилась тонкая сигарета, пепел с которой периодически падал на бумаги, и тогда Ребекка сердито стряхивала его прямо на пол. На вошедшего она обратила не больше внимания, чем на пролетевшую мимо муху.
— Марко, мать твою, я просила тебя подготовить материал по застройке еще вчера, почему ты…
Она подняла глаза и увидела Рауля. Сигарета едва не выпала изо рта.
— Ты какого черта тут делаешь?! — рявкнула она. — Не спится, что ли?!
Не дожидаясь приглашения войти или проваливать, Рауль подошел к столу и оперся на него руками, стараясь не обращать внимания на ноющую боль в ране.
— Свяжись с Санторо. Быстрее.
Ребекка обалдело смотрела на него. Мало кто осмеливался разговаривать с ней в таком тоне.
— Что?
— Свяжись с Санторо! — Рауль едва удержался, чтобы не повысить голос. — Я знаю, где Амадео. Он в безопасности, но времени мало. Пожалуйста.
Не сводя с него глаз, Ребекка безошибочно ткнула почти истлевшую сигарету в пепельницу и схватила телефон.
В глаза ударил луч мощного фонаря, и Амадео зажмурился. Он лежал на длинном металлическом столе, руки и ноги были привязаны ремнями. Как он ни силился разглядеть тюремщика, ему это не удавалось — тот оставался в тени.
— Кто ты? — хрипло выговорил он, облизнув пересохшие губы. — Кто ты такой?
— Какая разница, — ответил незнакомый голос. Он шелестел, как сухой лист, как пыль, которую смахивают с подоконника. — Пользы от этого знания тебе не будет.
Похититель подошел ближе, но лица все еще не было видно. Зато в ярком свете блеснула игла шприца. Незнакомец поднял его и слегка нажал на поршень, на кончике выступила прозрачная капля.
— Только что приготовил. — В неживом голосе вдруг послышалась улыбка. — Специально для тебя, мой принц.
— Нет. — Амадео заерзал, пытаясь ослабить ремни, но те лишь сильнее затягивались от его усилий. — Нет, не смей… Не надо!
— Почему же? — Несмотря на яркий свет фонаря, Амадео до сих пор не мог различить лица склонившегося над ним палача. — Тебе понравится. Никаких забот… Никаких проблем… Только блаженство.
— Нет!! — заорал Амадео, когда игла вонзилась в сгиб локтя.
— Нет…
Ксавьер распахнул глаза и некоторое время лежал, уставившись в потолок. За окном уже начало светать, серый свет наполнял комнату. Боль в груди утихла настолько, что он перестал ее замечать еще вчера — неплохой прогресс. Сегодня наконец-то можно будет обойтись без обезболивающего.
Он осторожно поднялся и прошел в ванную. Открыл кран с холодной водой и как следует умылся, чтобы изгнать остатки кошмара, но перед глазами все равно стояло испуганное лицо Амадео и проклятый шприц с отравой, вонзающийся ему в руку.
По телу пробежала мелкая дрожь, и Ксавьер торопливо схватил полотенце. Сны он перестал видеть давным-давно. Почему сейчас подсознание решило наградить его фильмом ужасов, да еще и с принцем в главной роли? Потому что слишком беспокоится за эту вечно попадающую в неприятности занозу? Вряд ли. Это не первый раз, когда Амадео выводил его из равновесия.
Ксавьер бросил взгляд на стоящий на полочке пузырек. Здесь его оставил Цзинь на случай, если боль решит вернуться, но со вчерашнего дня Ксавьер не взял ни одной. Честно признаться, иногда откровенно хотелось изгнать боль полностью, чтобы мыслить ясно и четко. Ведь так будет гораздо лучше.
Он усмехнулся в зеркало самому себе в ответ на знакомые уговоры. Но нет, хватит с него. Все равно раны практически не беспокоят, таблетки ни к чему.
В комнате его уже ждал Цзинь. Ксавьер знать не хотел, каким шестым чувством врач уловил, что пациент проснулся — часы показывали шесть тридцать утра.
— Как спалось? — не дожидаясь ответа, Цзинь красноречивым жестом указал на кровать. — Садитесь. Утренний осмотр.
Ксавьер беспрекословно подчинился. Ловкие пальцы пробежали по груди, аккуратно отклеили пластырь.
— Не болит?
— Практически нет.
— Практически? — Цзинь прошел в ванную и принес оттуда пузырек. — Вижу, вы не приняли ни одной. Совсем не беспокоит?
— Можно не обращать внимания. — Ксавьер, морщась, натянул рубашку, стараясь не замечать пристального взгляда врача.
Тот поставил пузырек на тумбочку.
— Если я разрешил вам покинуть территорию особняка, это не значит, что меня не надо больше слушаться. Прежде чем куда-то ехать, выпейте одну.
— Нет. — Ксавьер решительно отодвинул таблетки на дальний край. — Мне они не нужны.
— Когда свалитесь от боли посреди улицы, пожалеете, что не приняли, — парировал Цзинь, обмахиваясь веером. — Вы только-только встали с кровати, находиться на ногах дольше необходимого будет сложно.
— Потерплю как-нибудь.
— Или боитесь привыкания? Здесь слишком малая доза, пейте строго по рецепту, и его не возникнет. Если, разумеется, вы раньше не были наркоманом…
Ксавьер хранил гробовое молчание, и Цзинь все понял. Лисьи глаза расширились, он так треснул веером по ладони, что переломил его пополам. Выражение безмятежности на лице сменилось ужасающей маской китайского демона.
— Черт вас раздери, Санторо, — прошипел он. — Вы полный идиот! Вас пичкают опиатами по самое не могу, а вы скрываете то, что в прошлом сидели на игле!
— Я не думал, что это имеет значение. — Ксавьер зачиркал зажигалкой — знакомый звук успокаивал. — Я не употреблял уже много лет и полностью излечился от завис…
— А знаете ли вы аксиому, что бывших наркоманов не бывает? — продолжал шипеть Цзинь. — Я уважаю вашу сильную волю, но иногда хватает любой мелочи, чтобы человек вернулся к пагубной привычке! А в вашем случае… Вы хоть представляете, сколько наркоты вы получили, пока находились в больнице?!
— И тем не менее я отказываюсь от твоих таблеток! — Ксавьер тоже повысил голос. — Это не показатель того, что стимуляторы мне ни к чему?
— Показатель. — Цзинь стиснул сломанный веер в руке. — Но я бы предпочел обойтись без ненужного риска. Уверен, и вы тоже. Любого человека можно сломать, главное — знать методы.
— Я умею держать себя в руках.
Цзинь молча буравил его взглядом. Затем забрал пузырек, сунул его в рукав ханьфу и направился к двери. Ксавьер мысленно выругался — он и не собирался пить эти чертовы таблетки, но недоверие врача его сильно покоробило.
— Амадео, — остановил его Ксавьер. — Принцу не надо об этом знать. Это не имеет никакого значения.
— Я врач, — ответил Цзинь, хмуро глянув на него исподлобья. — И это врачебная тайна. От меня он ничего не услышит. Но вам мой дружеский совет, Санторо: никогда не врите своему адвокату и своему врачу. Остальным можете лгать сколько угодно.
Хрупкий китаец хлопнул дверью так, что со стены сорвалась картина в раме и брякнулась о пол. Ксавьер пошарил по карманам и в который раз пожалел о том, что бросил курить. Но если уж избавляться от зависимости, то сразу. Никаких последних сигарет.
И никаких последних доз.
Он выругался и стиснул кулаки. Как давно это было, он даже успел позабыть о том ужасе, через который пришлось пройти! Если бы не чертов сон, он так и не понял бы, откуда взялось давно забытое чувство, возникающее, когда не принял очередную таблетку. Весь вчерашний день он слонялся по дому, маясь от безделья — Цзинь обещал отпустить его только сегодня. Перебирал книги в библиотеке принца, приводил в порядок его бумаги, отдавал распоряжения по телефону — но чувство, будто чего-то не хватает, не проходило. Но теперь, после разговора с Цзинем, все встало на свои места.
— Ну уж нет, — пробормотал он под нос. — Второй раз я в эту ловушку не попадусь.
— Господин Санторо!
— Что еще? — Он свирепо воззрился на сунувшегося в дверь Йохана.
Телохранитель выглядел до ужаса взволнованным, позади маячил бледный, как смерть, Киан. Ксавьера охватило нехорошее предчувствие. Успокойся, приказал он себе. Все это — признак ломки, только и всего.
— К вам посетитель.
— Кто?
— Грегорио Винченце.