Корнелиус уже полчаса занимался его спиной, кропотливо обрабатывая полосы от хлыста, царапины и ссадины, зашивая многочисленные порезы, но Амадео едва замечал его. Все внимание было сосредоточено на человеке, который сидел в дорогом кожаном кресле и вертел в руке телефон с Хитрым койотом на крышке.
Едва Амадео увидел Мигеля там, на аэродроме, как внутри все заледенело. Не верилось, что похищение организовал именно он, никак не вязался образ дурашливого подростка с этой хладнокровной мексиканской акулой. От того Мигеля, которого он знал, не осталось и следа, и до конца Амадео осознал это по пути в его резиденцию.
Только Мигель знал, где сейчас Тео.
Занятый собственным безумием, Амадео и не задумывался, с чего так доверяет Мигелю. Конечно, он спас Ксавьера от тюрьмы и мести картеля Гальярдо, но не стоило забывать, что подставу для последнего организовал именно он и тем самым подверг опасности и Ксавьера. Амадео не понимал этого человека, не понимал, какую закулисную игру он ведет! И слепо доверил ему самое дорогое, что у него было.
Мигель отлично знал, о чем он думает. Оставив телефон в покое, он наконец взглянул на Амадео. Ни следа веселости, ни безбашенности — донельзя серьезный бизнесмен. Отличную же маску он себе придумал. Так одурачить всех!..
— Вы меня сейчас на месте испепелите, Амадео. — Мигель закинул ногу на ногу. — Если бы взгляды могли убивать… Полагаю, вы сейчас задаетесь только одним вопросом, несмотря на то, что должна быть как минимум дюжина.
Амадео стиснул покрывало на кровати так, что костяшки побелели. Горло перехватило от ярости, он не мог выдавить ни звука.
— Ваш сын в безопасности, — продолжал Мигель. — Я не собираюсь держать ни его, ни братьев Торрес в заложниках, не стоит на меня так смотреть.
— Я вам не верю, — хрипло произнес Амадео.
Мигель не расстроился.
— Резонно. Мы мало знакомы, иначе вы знали бы, что я жуть как не люблю вовлекать в свои дела тех, кто не имеет к ним отношения. Когда я предложил отправить вашу семью в безопасное место, я именно это и имел в виду. Не хотел, чтобы они пострадали.
— Я вам не верю! — крикнул Амадео, вскакивая. Корнелиус возмущенно запыхтел. — Вы водили за нос Ксавьера, меня, да всех вокруг, с чего мне знать, что вы не лжете сейчас?!
Мигель коснулся экрана телефона и вытянул руку вперед.
— Убедитесь сами.
Амадео таращился на Койота, не понимая, чего на этот раз хочет Мигель. И вдруг услышал из динамика голос:
— Папа!
Не медля ни секунды, Амадео схватил телефон и прижал к уху.
— Малыш?
— Папа! — радостно завопил сын. — Пап, ты где? Пап!
Амадео таращился на Мигеля, не веря ушам, а Тео продолжал звать его, крича во все горло.
— Я… Я тут, малыш, я тебя слышу. Я… Малыш, с тобой все хорошо?
— Конечно, пап! — счастливо рассмеялся сын. — Теперь да!
— Теперь? — эхом повторил Амадео.
— Когда дядя Мигель сказал, что с тобой все в порядке! Папа, ты не ранен? Я так волновался!
— Все хорошо, малыш, все просто отлично. — Амадео едва сдерживал слезы, лед внутри начал таять. — Роза и Дэвид… Они с тобой?
— Конечно, пап, а еще Диего и Рикардо, и тетя Мануэла, и дядя Рамирес, мы все вместе вернулись…
— Куда вернулись?
— Домой, конечно! Мы еще вчера приехали, я так надеялся, что тебя увижу, но… — сын шмыгнул носом.
Амадео удивленно заморгал. Домой? Тео сейчас дома? В ответ на недоумевающий взгляд Мигель кивнул и вскинул руки, мол, я же говорил.
— Я… Я скоро вернусь, малыш. Мне нужно кое с чем разобраться, постараюсь как можно скорее. Я очень тебя люблю.
— Я тебя тоже люблю, пап! Представляешь, кто у нас в гостях? Помнишь, в парикмахерской мы познакомились с Паоло? Так вот, он здесь! И дон Грегорио тоже! Мы все тебя ждем!
Мигель забрал у остолбеневшего Амадео телефон и сунул в карман.
— Видите? Я не соврал, ваш сын в полной безопасности. Сейчас ему ничего не грозит, и я прослежу, чтобы не грозило и впредь, пока мы не закончим наши дела.
Амадео без сил опустился обратно на кровать, и Корнелиус снова принялся за дело, что-то бубня под нос.
— Пока не закончим дела? А что потом?
— С вероятностью в девяносто шесть процентов вы вернетесь домой. Четыре процента оставляю на форс-мажор. — Мигель пожал плечами. — Удивительно, как эти цифры совпадают с рецептом «жемчужного» кокаина, не так ли? Ах да, я только что выдал коммерческую тайну. — Он озорно подмигнул, на мгновение вернув себе облик подростка, поднялся и вышел из комнаты.
Амадео уронил голову на подушку и позволил Корнелиусу закончить работу. Он до сих пор не мог поверить, что Тео в безопасности, более того — дома! Смятение усилилось, он все меньше понимал, чего хочет Мигель. Выгодней было бы держать Тео при себе, если он надеялся что-то вытребовать с Амадео, но он отпустил мальчика и всю его семью тоже!
Окончательно запутавшись, Амадео издал тихий стон, но Корнелиус воспринял его по-своему.
— Я почти закончил, потерпите чуть-чуть. Пара швов — и вы как новенький. Снимать не придется, нитки сами рассосутся, но вот насчет шрамов радовать вас нечем — кое-какие останутся на всю жизнь.
— Да, — мрачно ответил Амадео. — Некоторые — на всю жизнь.
Корнелиус сделал вид, что не понял. Закончив, он собрал инструменты и вышел из комнаты, притворив за собой дверь.
— Чего? — Хесус озадаченно смотрел на Рауля сверху вниз. Глава картеля восседал в кресле в кабинете Энрике и, заметно нервничая, перебирал пальцами левой руки разложенные на столе сигареты.
— Что слышал. Объяви о собрании глав картелей. В ближайшее время, скажем, в пятницу.
— Через два дня? — Хесус уже взял себя в руки, но все равно приказ босса выбил его из колеи. — Так быстро вряд ли получится.
— Уверен, ты сумеешь это организовать. — Рауль оставил в покое сигареты и сложил ладони домиком. — Как заместитель Энрике ты показал себя с лучшей стороны, и я надеюсь, твои навыки никуда не делись за время небольшого отпуска.
— Разумеется, нет, — проворчал Хесус. — Но нужна веская причина, чтобы собрать этих людей. Они наверняка не захотят отрываться от дел, чтобы обсудить текущую ситуацию на рынке коки. Все и так осведомлены…
— Я не собираюсь обсуждать цены, — оборвал его Рауль. — Твоя задача — заставить их явиться, а как ты это сделаешь — не мои проблемы. Ты мой заместитель или кто? Придумай способ.
— Вы, должно быть, оба забыли, — Хесус стрельнул недобрым взглядом в Ксавьера, — что наш картель сейчас в опале. Да меня попросту пошлют, а то и вздернут за причинное место за такие предложения!
Ксавьер сидел у окна в кресле, которое было чуть удобнее, чем нужно, и вертел в руке зажигалку. Интересно, как скоро он избавится от этой привычки? Курить хотелось неимоверно, сигареты, рассыпанные на столе, то и дело притягивали взгляд. Он с трудом удержался, чтобы не потереть грудь — повязку Цзинь позволил снять, раны заживали, оставив два круглых шрама, но он то и дело безотчетно тянулся к ним в надежде вызвать боль.
Не слушая перепалку Рауля и Хесуса, он мысленно перенесся в летний грозовой день двенадцать лет назад, когда сделал глупость, едва не стоившую ему жизни.
Нога врезалась Ксавьеру в ребра, кто-то грязно выругался хриплым, прокуренным голосом.
— Хреновы бродяжки, валяются где ни попадя! Да чтоб ты сдох!
Работяга нетвердой походкой пошлепал дальше. Ксавьер проводил его мутным, ничего не выражающим взглядом. Он ничего не ел уже несколько дней, пил дождевую воду, но сил не осталось даже на то, чтобы идти. Ползти? Никогда в жизни. Лучше он упадет прямо здесь и сдохнет наконец.
После убийства Изабеллы и побега от Жаклин прошло два месяца. Он скрывался как мог, тайком пересек границу, прятался по подворотням, чтобы даже случайная собака не унюхала. Все старые связи пришлось разорвать — он не был уверен, что Щипач или кто другой из той братии не сдаст его. Жаклин наверняка объявила награду за его голову — она ни за что не позволила бы невольному свидетелю ее грязного бизнеса остаться в живых. Еще и Изабелла. Сколько бы Ксавьер ни вертел в голове ту ситуацию, он не видел иного выхода. Или ты, или тебя. Впрочем, сожалений по поводу ее смерти он не испытывал. Он вообще довольно легко отнесся к тому, что отнял жизнь у другого человека. Изабелла не была невинным цветочком, и остановимся на этом.
Сейчас имелись проблемы посерьезней. Ксавьер лежал на асфальте, капли дождя барабанили по лицу, но сил не осталось даже на то, чтобы перевернуться на живот. Хотя какая в этом польза? Разве что захлебнуться в луже, чтобы больше не мучиться.
Кажется, он потерял сознание, потому что в следующий момент почувствовал тепло. Сквозь закрытые веки пробивался неверный пляшущий свет, вокруг слышалось тихое бормотание, в котором преобладали нецензурные слова.
— О, зырь, очухался красавчик. — Кто-то пихнул его в бок. — Не сдох еще?
— Нет, — ответил Ксавьер, с трудом открывая глаза. Голос напоминал скрежет несмазанного механизма.
Посреди небольшого подвала горел костер, вокруг него сгрудились штук двадцать бездомных. Никто не пихался, не толкался, только слышалось все то же тихое бормотание. Из рук в руки кочевала бутылка с каким-то пойлом.
— Садись.
Чьи-то руки подхватили Ксавьера и помогли сесть. Спина протестующе заныла — он слишком долго лежал на холодной земле. Еще стариковскую болезнь не хватало заработать, в двадцать четыре года!
— Держи. — В руки всунули консервную банку с аппетитно пахнущей жидкостью и ошметками мяса. — Выпей супа. Из кролика.
— Откуда здесь кролики? — спросил Ксавьер и сразу понял глупость вопроса. Конечно же, им тут неоткуда взяться. В банке плавали остатки вареной крысы.
С трудом подавив рвотный позыв, он обхватил банку руками в надежде немного согреться. Самое ужасное, что желудок заворочался от голода, учуяв запах съестного, и ему было совершенно наплевать, чем его накормят.
Ксавьер снова заглянул в банку. Желудок готов был выскочить из горла, но крыса… Может, если заткнуть нос…
«Ну уж нет, — подумал Ксавьер. — До такого я не опущусь».
Перед мысленным взором возникла Жаклин, какой он увидел ее впервые на злополучном приеме, когда решил во что бы то ни стало украсть драгоценный браслет. Изумрудное платье, рассыпанные по плечам медные волосы, заразительный смех… Богатая, довольная жизнью, она никогда не страдала от голода настолько, что готова была пообедать крысиным супом. И в силах Ксавьера заставить ее испытать то же, что и он сейчас. Но придется поступиться принципами, сделать то, чего в обычной ситуации никогда бы не сделал.
Чтобы выжить.
Он поднес банку с супом ко рту и несколькими глотками опустошил ее, стараясь думать о крепком, питательном говяжьем бульоне. Бездомный рядом расплылся в улыбке (во рту недоставало большинства зубов, а те, что остались, превратились в черные пеньки, еле различимые в неверном свете костра) и хлопнул его по плечу.
— Молоток! Глядишь, и выживешь. Я, когда тебя нашел, думал, что ты трупак. Ну, добро пожаловать в подземный мир.
Так Ксавьер стал жить среди бездомных. Один несомненный плюс в этом все же был — Жаклин с ее утонченным нюхом тут делать было нечего. Месяцами не мывшиеся оборванцы оказались идеальным прикрытием, и Ксавьер облачался в не имеющие определенного цвета и воняющие помойкой шмотки и отправлялся воровать. Пришлось вспомнить былое ремесло, но пальцы ловкости до сих пор не потеряли. Правда, большая часть добытых денег уходила вовсе не на еду — подземные жители предпочитали «кроликов» любой другой пище. Все деньги уходили на выпивку и наркотики.
Поначалу Ксавьер сторонился подобных способов расслабления. Пару раз попробовав дешевый портвейн, он наутро просыпался с диким отравлением или ужасной головной болью и с тоской вспоминал дорогой виски, который привык пить у Жаклин. От наркотиков тоже старался держаться подальше. Здесь употребляли невесть что, он даже не слышал таких названий, когда работал с веществами. Никакого экстази, ни ЛСД, ни тем более кокаина — здесь правил бал какой-то отвратительного вида бурый порошок и черные шарики сырого опиума. Чертово средневековье, но оттого не менее кошмарное.
Наступила зима, выживать становилось все труднее — прохожие завернулись в теплую одежду, предпочитая прятать кошельки ближе к телу. По вечерам приходилось согреваться отвратным пойлом либо жаться ближе к костру, но там было не протолкнуться. К этому времени бездомные сбивались тесными стайками, и шанс занять место был минимальным.
Однажды, когда Ксавьер устроился в углу, соорудив себе импровизированный шалаш из старого драного одеяла и дырявой куртки, к нему подсел тот самый бездомный, что вытащил его с улицы. Его звали Марвин, и оказался он здесь пятнадцать лет назад, когда приставы забрали дом за невыплаченный кредит.
— Слышь, — вместо приветствия сказал он. — Я тут добыл одну штуку, от холода спасает на раз. Хошь?
— Не думаю. — Ксавьер привычно отгородился от вони, которая сопровождает каждого бездомного — сам он старался хотя бы дважды в неделю обтираться мокрой тряпкой, что, впрочем, не особо спасало. Но как еще выжить среди отбросов и не стать одним из них?
— А зря. Расслабляет здорово. — Он протянул Ксавьеру пакетик с коричневым порошком. — Точно не хошь? Даже колоть не надо, просто нюхнуть.
— Как кокс? — лениво протянул Ксавьер.
— Да это лучше кокса! — обиделся Марвин. — Ты проверь! Кокс, он сразу по мозгам шибает и все, а это… это греет, — чуть ли не с благоговением закончил он.
Ксавьер сильно в этом сомневался. Впоследствии Марвин еще несколько раз подходил к нему, и наконец в один особенно морозный вечер Ксавьер принял предложение.
В одном Марвин оказался прав — эта штука ничем не напоминала кокаин. Ксавьер в свое время навидался кокаиновых торчков, и те постоянно были на движухе, словно в задницу им вогнали пяток-десяток иголок. Дрянь, которую приволок Марвин, расслабляла, успокаивала и, как он выразился, грела. Выносить тошнотворную жизнь бездомного стало легче. Через пару недель Ксавьер сам подошел к Марвину и попросил достать чего-нибудь получше, заплатив из той скудной заначки, что удалось скопить за долгие зимние месяцы.
И вскоре Марвин принес ему героин.
Ксавьер услышал голос Рауля. Тот спровадил Хесуса и теперь пытался достучаться до него.
— Думал, вы заснули, — устало сказал он. — Вы хоть слышали, о чем мы тут говорили?
Ксавьер не стал кривить душой.
— Смутно. Задумался о своем.
— Волнуетесь за Амадео? Понимаю. Я тоже беспокоюсь. — Он кашлянул. — Признаюсь, я к нему привязался, хоть и мало с ним знаком.
— Да. — Ксавьер поднялся и, стараясь не обращать внимания на разбросанные на столе сигареты, прошелся по кабинету. — Принц у многих вызывает такое чувство. Что, тем не менее, не мешает ему попадать в неприятности.
— Скорее, даже способствует. — Рауль вздохнул.
Ксавьер не мог не согласиться. Мягкие методы принца зачастую оправдывали себя, но вместе с тем ошибочно составляли о нем мнение как о слабом противнике, которого можно с легкостью подчинить.
И их дружба на пользу не идет. Ксавьер был на девяносто восемь процентов уверен, что Амадео попытаются использовать против него. Иначе какой резон оставлять принца в живых да еще везти через половину земного шара?
— Хесус соберет глав картелей через два дня, — тем временем говорил Рауль. — Может, вы наконец объясните, зачем это понадобилось? Хотите объявить им войну?
— Нет. — На губах вновь появилась странная улыбка, которая так озадачила Цзиня часом ранее. — Хочу найти принца.
До поздней ночи они с Раулем и Ребеккой обсуждали план действий. Двери охранял Йохан, под открытым окном дежурил Киан — никому из людей Гальярдо не дозволялось приближаться к кабинету. Даже Хесусу, который искренне возмутился такому положению вещей, но в конце концов смирился. Рауль отослал его в город с поручением, и теперь они могли не опасаться, что их подслушают.
Выслушав предложение Ксавьера, Ребекка покрутила пальцем у виска, и Рауль склонен был с ней согласиться. Цзинь угрюмо молчал, не вмешиваясь, но Ксавьер едва ли не физически чувствовал исходящую от него волну неодобрения. Перемену в его поведении Ребекка списала на тревогу за принца и перенесенное ранение, но этот хитрый лис чувствовал и видел все до мельчайших деталей. Не признайся Ксавьер сам, Цзинь наверняка бы уже догадался, чем вызвана вдруг появившаяся нервозность. Врач не давал ни малейших поблажек и в полночь безапелляционным тоном объявил собрание закрытым. Возражать никто не посмел.
Проснувшись, Ксавьер долго лежал, глядя в потолок. Кошмар отступил, но он все еще видел поблескивающую в темноте иглу шприца. Так остро. Так привлекательно. Один укол — и все проблемы рассеются, словно по волшебству…
Он тряхнул головой, отгоняя заманчивое видение. Не время сражаться со своими демонами, когда вокруг полно чужих.
Цзинь без конца пичкал его таблетками, и Ксавьер предпочитал не знать, чем именно. Единственное, от чего отказался — снотворное, поэтому пришлось терпеть кошмары. Но с такой ерундой он справится, не впервой.
Огромный особняк спал — на часах едва минуло четыре утра. Ксавьер оделся и спустился в патио. Даже в темноте дорогу он нашел безошибочно, несмотря на то, что не был здесь очень давно. Хранящий ночную прохладу ветерок приятно овевал лицо. Недавно прошел дождь, вымощенные булыжниками дорожки поблескивали в свете фонарей. Не дело разгуливать одному даже на охраняемой территории, подумал Ксавьер, но быстро прогнал эту мысль. Здесь было тихо, свежий воздух основательно прочищал мозги, и никто не мешал как следует поразмыслить.
Уже в который раз он возвращался к плану, который они обсуждали несколько часов назад. Рауль был шокирован, но, в отличие от Ребекки, удивлен меньше, чем Ксавьер рассчитывал. Оно и к лучшему, меньше лишних вопросов.
— Вы впервые ведете себя настолько необдуманно? — только и спросил Гальярдо.
Ксавьер не смог ответить. Он привык рисковать тем, что у него есть, но сейчас, чтобы найти друга, пришлось поставить на кон нечто большее, чем многомиллиардный бизнес.
Он делал ставку на свою жизнь.
— Тебе бы это понравилось, принц, — едва слышно произнес Ксавьер, шаря рукой по нагрудному карману.
— От вредных привычек не так-то просто избавиться, да?
Ксавьер обернулся. Рауль стоял у двери, прислонившись к косяку. Судя по встрепанному виду и кругам под глазами, он почти не спал.
— Вышел покурить, но не буду лишний раз вас соблазнять. Тоже не спится?
— Да. — Ксавьер уставился на блестящие от влаги булыжники.
— Вы неплохо ориентируетесь в доме. Бывали тут раньше?
— Да.
Ксавьер надеялся, что односложными ответами заставит Рауля прекратить расспросы, но не тут-то было.
— Когда? Не помню, чтобы вы приезжали.
— Давно. Больше десяти лет назад.
— Вот как, — протянул Рауль, водя ладонью по мокрым перилам. — Я наверное тогда учился в Штатах. Не думал, что вы так давно знакомы с моим братом.
— Я недолго тут пробыл. Пару месяцев. Потом уехал.
— Любопытно. Энрике никогда о вас не рассказывал. Точнее, я услышал о вас всего несколько месяцев назад, увидел имя в списке партнеров.
— Не о чем рассказывать. Ваш брат помог мне в трудный период жизни и в благодарность я собирался заключить с ним контракт. — Ксавьер ткнул пальцами в перила, гася невидимую сигарету. Чертова мышечная память, чтоб ее… — Мне жаль, что с ним все так вышло.
— Забудьте. — Рауль покачал головой. — Энрике знал, на что идет. Да я и не уверен, был ли у него выбор. Несмотря на то, что мы с ним были не очень близки, ни я, ни Катарина, он все же попытался нас защитить. Вы знаете… — он запнулся. — Его убили здесь, в библиотеке, когда он пытался бежать. Там есть выход в сад. Энрике так изрешетили пулями, что я еле его опознал. Я все еще боюсь туда заходить, хоть Хесус и говорит, что стены и книжные полки восстановили, ни следа не осталось… Но я до сих пор вижу во сне вместо брата кровавое месиво, лежащее на столе в морге.
— Звучит удручающе.
Оба ненадолго замолчали. В листве затренькала первая утренняя пташка, вскоре к ней присоединилась вторая. Где-то далеко раздался гудок автомобиля, залаяла собака. Город начал просыпаться.
— Вы точно решили? — Рауль поглаживал правое предплечье, задевая почти исчезнувший шрам. — Ведь не можете не знать, чем это чревато, и все равно…
— Точно. Разумеется, все зависит от вашего согласия.
— Я-то решения не изменю, — вздохнул Рауль. — Хочу поскорее избавиться от всего этого, — добавил он тихо.
Ксавьер сделал вид, что не услышал.
В эту ночь Амадео не сомкнул глаз. Ворочался, постоянно тревожа раны, сидел на постели, согнувшись, вставал и мерил комнату шагами, иногда отдергивая штору. Смотреть было не на что — территория дома Мигеля была погружена в темноту, и он понятия не имел, есть ли где-то там охрана. Сбежать? Какой смысл? Его тут же поймают. Татуировка на шее жгла огнем. До сих пор этот знак имел определенную силу, даже если все вокруг знали, что хозяин мертв. Все также знали, кто его убил.
Он так и не решил, считать Мигеля другом или врагом. Тот вернул Тео домой, но держал Амадео здесь как пленника. По каким-то причинам скрыл его местоположение, не давал звонить, не выпускал из дома и ничего не объяснял. Внезапное преображение до сих пор выбивало из колеи. У Мигеля изменился даже взгляд, и Амадео всерьез размышлял, нет ли у Гарсиа брата-близнеца.
В конце концов, измучив себя вопросами без ответа, Амадео решил держаться настороже. В животе неприятно холодило, руки леденели, голова, устав от постоянного кручения одного и того же, отказывалась соображать. Он не мог уснуть и бродил всю ночь кругами. От снотворного, предложенного Корнелиусом, категорически отказался.
Утром, после завтрака, Тони отвел его в гараж и красноречивым жестом указал на заднее сиденье потрепанного «шевроле». Мигель примостился рядом, Тони сел за руль.
— Куда мы едем? — спросил Амадео.
— Туда, где вам, к сожалению, будет не так комфортно, как в моей резиденции, — со вздохом ответил Мигель.
Больше ничего Амадео от него не добился.
Тучи наконец рассеялись, солнце сияло вовсю, лужи моментально высыхали под жаркими лучами. На обочинах играли ребятишки, с визгом гоняясь друг за другом, на лицах прохожих мелькали улыбки — сезон дождей редко балует жителей ясным небом, объяснил Мигель. Сам он по-прежнему не напоминал мальчишку, с которым Амадео познакомился несколько недель назад. Строгий костюм, аккуратная прическа — если бы Ксавьер увидел его таким, мигом избавился бы от всех сомнений касательно бизнеса.
Амадео прислонился лбом к стеклу. Ему так и не довелось увидеться с другом, он до сих пор ничего не знал о его состоянии. Жив — и что? Если он прикован к постели? Если не сможет больше встать на ноги? Если…
— Мигель. — Он повернулся к наркоторговцу. — Вы знаете, что с Ксавьером?
— Разумеется. — Тот поигрывал телефоном. На этот раз на крышке красовался страус Дорожный бегун. — Насколько мне известно, несколько часов назад его самолет приземлился в Мехико.
— Что?! — Амадео подпрыгнул и, приложившись головой о низкую крышу кабины, зашипел от боли. — Ксавьер здесь?!
Мигель кивнул.
— Не понимаю вашего удивления. Рано или поздно он должен был сюда заявиться, только полный идиот не догадался бы, что вас переправят в Мексику.
Амадео снова отвернулся к окну, сердце бешено колотилось. С Ксавьером все в порядке, но как он мог так рисковать?! Все картели ополчились против него, а он лезет в пасть ко льву!
— Мне нужно к нему.
— Нет, не нужно. У нас с вами другое дело.
— Какое же? — взорвался Амадео. — Вы приказали братьям Хендриксонам привезти меня сюда, с какой целью?! Я ваш пленник, но зачем…
— Мне больше нравится словосочетание «принудительный гость».
Амадео зарычал и ткнулся лбом в стекло. Ксавьер прав, этот тип совершенно невыносим!
Вскоре автомобиль затормозил у конторы с небольшой, но недвусмысленной вывеской: «Funeraria». Похоронный дом. Под пристальным взглядом Тони Амадео выбрался из автомобиля и зашагал следом за Мигелем.
— Зачем мы тут? — спросил он, чувствуя неодолимое желание вывести Мигеля из себя. — Хотите похоронить меня, чтобы никто не узнал?
— Прекратите подавать мне идеи, — последовал ответ.
Они прошли через небольшой зал, в котором рядами были выставлены гробы — дешевые и подороже, простые и изукрашенные, грубо обтесанные и лакированные, блестящие так сильно, что слезились глаза. Последнее пристанище на любой вкус. За небольшой конторкой, над которой висело потемневшее от времени деревянное распятие, никого не было. Мигель, не останавливаясь, втиснулся в подсобку и постучал в дверцу, еле заметную в пыльном полумраке.
— Свои, Пабло, — ответил он на грубый вопрос.
Дверца распахнулась, и Мигель жестом пригласил Амадео следовать за ним. У того, впрочем, выбора не оставалось — здоровяк Тони по-прежнему маячил за спиной. Миновав узкий коридор, они оказались в небольшой комнате.
Здесь пахло пылью, небольшие окна почти не пропускали свет. Впрочем, освещать тут было практически нечего: старый, но с виду крепкий диван, накрытый цветастым вязаным пледом, пара стульев, трехногий столик со стоящим на нем древним радиоприемником. Небольшой книжный шкаф, набитый под завязку потрепанными книгами. На стене висело еще одно распятие, в углу — икона с изображением, которое в Мексике встречалось повсеместно: Святой Хесус Мальверде. Деревянный пол покрывал выцветший от времени лоскутный ковер. В дальней стене имелись две двери, сейчас закрытые.
— Садитесь. — Мигель кивнул на диван и первым приезмлился на него.
Амадео подчинился, стараясь дышать ровно. Комната была не настолько маленькой, чтобы вызвать приступ клаустрофобии, но чувствовал он себя неуютно. Впустивший их человек хмуро смотрел на него из-под кустистых бровей, затем повернулся и зашагал к одной из дверей. Условный стук — и на пороге появился мужчина.
На вид ему было лет сорок пять, но черные волосы уже подернулись сединой. Он поглаживал аккуратно подстриженные усы и задумчиво смотрел на Амадео. Тот едва подавил дрожь — так смотрит ученый, задумывающий убийственный эксперимент и прикидывающий, выживет подопытный или нет.
— Спасибо, Пабло, — сказал он, и тот скрылся.
Мужчина поправил безупречно отглаженную бледно-желтую рубашку и подошел ближе. Его лицо казалось Амадео знакомым, но где и когда он его видел? Не вспомнить.
— Так значит, это и есть тот самый раб, за обладание которым Марсело заплатил жизнью? — спросил он.
— За попытку, — поправил Мигель. — Я всегда говорил, что Марсело слишком рискует со своими игрушками.
Мужчина наклонился и вперил внимательный взгляд в Амадео.
— На первый взгляд просто хорошенькая куколка. Кто бы мог подумать, что ты окажешься настоящим Чаки. — Он усмехнулся собственной шутке, выпрямился и протянул Амадео руку. — Нас не представили друг другу, сеньор Солитарио, я Гильермо Эррера.
Тот помедлил, прежде чем пожать ее.
— Мое имя вам известно.
— Верно. — Эррера отступил на шаг и уселся на шаткий стул. — Мало кому оно теперь неизвестно. Правда, большинство все же знают вас под именем Арманд.
— И запомнили блондином?
Эррера расхохотался и откинулся назад так, что стул опасно накренился.
— Да! — воскликнул он, хлопнув в ладоши. — Вы задали ту еще задачку тем, кто жаждал отомстить за убитого босса! Все искали красавчика-блондина, не подозревая, что таким вас сделал Флавио. Впрочем, вашей красоты это нисколько не убавило, скорее, наоборот. С Флавио вам не повезло, как вы знаете, некоторые джентльмены предпочитают джентльменов.
— Искренне надеюсь, что вы не из таких, сеньор Эррера.
Тот расхохотался еще пуще и утер выступившие слезы. Тони, оставшийся стоять у двери, осклабился так широко, что откинь он голову назад, ее верхняя часть опрокинулась бы, как крышка мусорного бака. Мигель рассеянно улыбался, поглаживая потертую обивку подлокотника.
— Не знал, что вы такой юморист, сеньор Солитарио. На этот счет можете быть спокойны, я вас и пальцем не трону. Во всех смыслах. — Эррера резко посерьезнел, будто кто-то щелкнул выключателем и остановил смех. — У нас еще будет время поговорить об этом. Но прежде — дело. Ваш друг Ксавьер Санторо. Он собирает глав картелей. Зачем?
Амадео пожал плечами, стараясь скрыть удивление. Откуда у Ксавьера столько власти, чтобы диктовать влиятельнейшим людям Мексики, что делать?
— Впервые об этом слышу.
Эррера, прищурившись, смотрел на него.
— Не могу сказать, лжете вы или нет. Вы умело скрываете свои чувства, Амадео.
— Не люблю, когда незнакомые люди зовут меня по имени.
— А он крепкий орешек, — усмехнулся Гильермо Мигелю. — Неудивительно, что Марсело не смог с ним совладать.
— Марсело Флавио привык нападать на слабых, — ответил Мигель. — И сдулся при первом же отпоре. До сих пор удивляюсь, как ему удалось столько времени продержаться в его бизнесе.
Эррера не отвел глаз, хотя веселость мгновенно угасла.
— Рука руку моет. Основополагающий принцип…
— …который вышел вам боком.
Гильермо не разозлился. Он безразлично пожал плечами и снова повернулся к Амадео.
— У нас есть еще два дня. Уверен, вы сможете что-то припомнить о планах вашего друга.
— Я же сказал, мне ничего неизвестно. Я даже не знал, что он в Мексике, пока не услышал от вас.
Эррера буравил его взглядом. Затем поднялся, оттолкнув стул ногой. Тот ударился о стену и опасно пошатнулся, но не упал.
— Ладно. Будем считать, что я вам поверил. Вы голодны? Эй, Пабло, сгоняй-ка за едой, только смотри осторожней, не наткнись на легавых. — Он приложил руку к груди и слегка поклонился. — А вам, сеньор Солитарио, придется немного погостить у меня. Места здесь немного, но Пабло ночует в похоронном зале и докучать не будет.
Амадео бросил обеспокоенный взгляд на Мигеля, но тот как ни в чем не бывало встал и направился к выходу. У двери он обернулся и, приложив руку к невидимой шляпе, улыбнулся.
— Вынужден с вами проститься, Амадео. Не беспокойтесь, это всего на несколько дней. Потом сможете вернуться домой.
— Мигель! — крикнул он, вскакивая, но тот уже скрылся за дверью вместе с Тони.
— Присядьте, сеньор Солитарио. — Гильермо Эррера положил руку ему на плечо, и Амадео отшатнулся. Внезапно комната показалась очень тесной, и он в панике метнулся к узкому окну.
Эррера не пытался его остановить, зная, что сквозь него Амадео не протиснуться. Даже помог открыть створку, как следует стукнув по ней кулаком и вышибив присохшую краску из щелей.
— Подышите немного, — тихо приговаривал он. — Клаустрофобия — вещь поганая, никогда не знаешь, где выстрелит.
— Вам… — Амадео зажмурился и жадно вдыхал влажный воздух. — Вам и это обо мне известно?
— Гарсиа рассказал. Вообще-то ваши апартаменты вон за той дверью, но вам они покажутся тесноватыми, так что придется обосноваться на диване. Не возражаете?
— А если бы возражал, какое это имело бы значение?
— Никакого, — в голосе Гильермо слышалась улыбка. — Послушайте, я не собираюсь вас убивать, калечить или что-то в этом роде. Бояться меня не стоит. Мне нужно уладить кое-какие дела, и для этого вам придется какое-то время побыть моим гостем.
— Я вас не боюсь. И не позволю навредить Ксавьеру, ни за что на свете.
Поняв, что ничего не добьется, Гильермо едва слышно вздохнул и ушел в комнату, притворив за собой дверь. Амадео стоял у открытого окна, вдыхая запах вновь начавшегося дождя. Голова закружилась, перед глазами заплясали черные точки, и он протянул руку, чтобы схватиться за створку окна, однако нащупал пустоту. Ноги подогнулись, и он провалился в темноту.
— А это — мое убежище, — сказал Энрике, включая свет.
Погруженная в темноту комната ярко осветилась — люстра под потолком отбрасывала разноцветные блики на битком набитые книгами высокие полки. Ксавьер в жизни своей не видел столько книг, ни дома, ни у Жаклин. У последней имелась библиотека, но все издания в ней выглядели так, словно их никогда не открывали и купили для красоты — кожаные переплеты, выведенные золотом названия, сплошная шикарность и ни грамма смысла. Здешние книги имели потрепанный вид, их явно частенько читали и перечитывали.
— Убежище? — эхом повторил Ксавьер. Последнее, что сейчас его интересовало — это причуды местного наркобарыги, тем более книги. Распотрошить бы тут все да поглядеть, может, кто сделал закладку с волшебным зельем…
— Да. — Энрике подошел к ближайшей полке и любовно погладил корешки. — Когда дела идут плохо, я прихожу сюда. Беру любую книгу, прочитываю пару страниц… — Он поймал взгляд Ксавьера. — Что? Смешно звучит?
— Нет-нет. — Ксавьер с трудом спрятал улыбку. Очень странно было представлять главу могущественного картеля вон в том мягком кресле, с книгой в руках. Воображение, как назло, подкинуло еще и клетчатый плед с чашкой какао, и он едва не расхохотался, на мгновение забыв про вожделенную дозу. — Нисколько не смешно.
— Я не обижаюсь, — улыбнулся Энрике. — Это действительно странный способ успокоения среди людей нашей профессии. Большинство обращается к наркотикам, чтобы снять напряжение, но я придерживаюсь правила: не употреблять то, чем торгуешь.
Ксавьер отвел взгляд. Уже вторую неделю он жил в асьенде Гальярдо и то и дело пытался достать где-нибудь хоть щепотку порошка. Но наркоторговец Энрике Гальярдо оказался человеком строгих правил — за малейшее подозрение в употреблении наркотиков среди своих людей следовало немедленное увольнение, а в особо запущенных случаях — перевод на дно Мексиканского залива кормить акул. Поэтому никто не рискнул помочь Ксавьеру и добыть дозу. За территорию асьенды его тоже не выпускали — приказ Энрике. Что этот тип вообще о себе мнит?
Ксавьер яростно почесал сгиб локтя, который не видел иглы уже несколько дней, но Гальярдо этого не заметил, бережно доставая книгу с полки.
— Это моя любимая…
— Что вы здесь делаете?
Ксавьер поставил книгу с оттиснутой на обложке черной шляпой и маской обратно на полку. Появление Хесуса его не удивило — этот тип ходил за ним по пятам с самого приезда. Чего боялся? Что Ксавьер наложит лапу на финансовые документы картеля? В таком случае не стоило беспокоиться — Ксавьер прочел их еще вчера с согласия Рауля. Парень сотрудничал без лишних вопросов — в управлении он смыслил не больше, чем балерина в футболе. С виноватой улыбкой оправдывался, что ему никогда не был интересен бизнес брата, и Ксавьер его не винил — у каждого свои таланты.
— Я думал, мне разрешено перемещаться по всей территории асьенды Гальярдо.
Хесус злобно зыркнул на него.
— Разрешено. Но в библиотеку не заходит даже Рауль.
— Потому что здесь убили его брата. — Ксавьер провел ладонью по полке. — Лак давно облупился. Ремонт бы не помешал.
— Это антикварная мебель. — Хесус вклинился между ним и стеллажом. — Не думал, что вы любитель чтения.
— Внешность обманчива, — парировал Ксавьер. — О вас такого тоже не скажешь, но вы оберегаете эти старые книги, словно свое дитя. — Он усмехнулся. — Я думал, только принц от них без ума.
Выражение лица Хесуса немного смягчилось.
— Прежний хозяин любил читать. Собирал книги всю свою жизнь. Относился к ним, как вы сказали, будто к детям.
— И вам неприятно, когда их касается кто-то еще. Понимаю.
Ксавьер оглядел библиотеку. Сюда действительно давно никто не заходил — на полках лежал слой пыли, кресла были накрыты чехлами. Войдя, он включил свет — окна были задернуты плотными шторами. Зажегся только торшер, лампочки в люстре под потолком вероятней всего перегорели.
— Вы видели, как это произошло? — спросил Ксавьер. — Как погиб Энрике?
— Лично не видел, — снова насторожился Хесус. — Его расстреляли в упор из автоматов, представьте сами, что от него осталось. Когда я подоспел, убийцы уже скрылись.
— Как они миновали охрану?
— Видите? — Хесус ткнул пальцем за спину Ксавьера. — Вон там, за той полкой — дверь. Она ведет в сад. Рауль о ней знает — в детстве они с сестрой часто убегали через нее, поэтому охрана никак не могла их изловить.
— То есть, охрана понятия не имела о черном ходе, а неизвестные убийцы знали?
Хесус пожал плечами.
— Может, как-то раздобыли план дома. Этот особняк построили еще до того, как Энрике на свет-то родился. И я не в курсе, кто был предыдущим владельцем, — добавил он, упреждая следующий вопрос.
На пороге молчаливой тенью возник Киан — должно быть, услышал перепалку. На лице как обычно ничего не отразилось, но Ксавьер знал, что Хесусу тот не доверяет. Зачастую Киан не мог объяснить, почему тот или иной человек вызывает у него подозрение или наоборот симпатию, но интуиция бывшего наемника настолько часто себя оправдывала, что оставалось только довериться ей.
Именно поэтому Ксавьер настоял на том, чтобы не посвящать Хесуса в детали разработанного им плана. Под различными предлогами Рауль отсылал помощника прочь. Естественно, Хесус был не в восторге, но его мнения никто не спрашивал, ему оставалось только корчить злобные рожи и выполнять приказы. Йохан не спускал с него глаз, колесил за ним по всему Мехико, но ничего подозрительного не обнаружил — Хесус прилежно исполнял свои обязанности.
— Что-то не так, господин Санторо? — тихо спросил Киан, не сводя взгляда с Хесуса.
— Нет, все в порядке. — Ксавьер отряхнул ладонь от пыли. — Мы беседовали о литературе.
Юноша никак не отреагировал на шутку, молча поклонился и исчез так же тихо, как появился. Ксавьер последовал за ним, но у двери обернулся.
— Скажите, Хесус, после смерти Энрике именно вы временно взяли бразды правления в свои руки?
Тот упрямо выдвинул вперед челюсть.
— Да, и что? Хотите обвинить меня в покушении на вашу жизнь? Я защищал картель, а вы — прямая и явная угроза! Были, — поправился он поспешно, сообразив, что зашел слишком далеко.
— Даже в мыслях не было вас в чем-либо обвинять. Благодарю за честный ответ. — Ксавьер вышел, оставив Хесуса в библиотеке посылать безмолвные проклятья в адрес нежеланных гостей.
— Слышал? — негромко спросил он, шагая вслед за Кианом по коридору в сторону патио. — Антикварная мебель, двое с автоматами. И ни единого следа от пуль, должно быть, реставраторы хорошо поработали. Одного только не пойму. — Он усмехнулся. — Неужели Хесусу так дорог этот облупленный лак, что он не захотел его восстанавливать?
Уголки губ Киана слегка приподнялись.
— Madre de dios, как вы меня напугали! — разорялся Эррера, меряя комнатушку шагами из угла в угол. — Я подумал, вы сердечный приступ схватили! Хорошо, что Пабло учился на медицинском. Правда, так и не закончил…
Амадео лежал на диване и устало наблюдал за мельтешащим туда-сюда Гильермо.
— Со мной такое случается. Не понимаю, почему вы так разволновались.
— Он не понимает! — Эррера всплеснул руками. — А если вы умрете, как я объясню это Гарсии? Как? Нет, хватит с меня несчастных случаев. — Он наклонился и ткнул пальцем в нос Амадео. — Говорите, чем вы еще больны.
— Чтобы вы знали, как меня угробить? — Амадео усмехнулся. — Нашли дурака.
— Вы невыносимы, — резюмировал Эррера и выпрямился. — Ладно. За вашу жизнь я ответственности больше не несу. Убивайте себя так, как считаете нужным.
— В таком случае дайте мне уйти.
Гильермо резко остановился, едва не потеряв равновесие.
— Вы абсолютный безумец. Откуда в вас такой фатализм? Убеждены, что ничего с вами не случится, или наоборот, стремитесь умереть?
— Я не собираюсь умирать, но не хочу, чтобы меня использовали как приманку для Ксавьера. Зачем он вам?
— Это вас не касается.
— Касается. Он мой друг. Мой брат. Мой самый близкий человек. И если вы посмеете хоть пальцем его тронуть, я не успокоюсь, пока не уничтожу вас. Это вы приказали убить его?
Эррера удивленно заморгал. Тирада Амадео сбила его с толку, а вопрос застал врасплох.
— Что?.. Нет. Я бы никогда… Нет, я не отдавал такого приказа.
— Тогда что вы приказали? — Амадео откинул одеяло и сел, старательно игнорируя головокружение. — Похитить меня ради шантажа? Кого вы собирались шантажировать?
— Прекратите! — оборвал его Гильермо. — Вы были бы уже мертвы, если бы я не приказал доставить вас сюда. Удивительно, что те бандиты не убили вас сразу, должно быть, вы очень везучий человек!
— Везучие люди не попадают в такие ситуации.
— Вы еще и шутите. — Эррера сполз на стул, заботливо подставленный Пабло, и закрыл лицо руками.
Амадео улегся обратно и натянул одеяло до подбородка. Несколькими минутами ранее он упал в обморок, перепугав Гильермо до полусмерти. Организм наконец решил, что с него хватит, и отключился. Удивительно, что он вообще так долго продержался. Ксавьер точно запер бы его в больнице…
Амадео стиснул зубы, не позволяя себе расслабиться. Снова терять сознание? Нет уж, увольте. Но с чего Гильермо так беспокоиться о его здоровье? Боится, что Амадео не доживет до сделки с Ксавьером? Что ему вообще от него нужно?
— Гильермо, — мягко сказал он. — Я не смогу вам помочь, не зная, чего вы хотите.
Тот поднял голову и уставился на него покрасневшими глазами.
— Не понял?
— Вы твердите, чтобы я был внимательней к своему здоровью. Мы видимся впервые в жизни, и я, честно говоря, не совсем понимаю, чем вызвана такая забота. — Амадео коснулся плеча, испещренного линиями шрамов. — Вы видели, что со мной сделали Бернардо и компания, а ведь они тоже не собирались меня убивать. По крайней мере, сразу.
Эррера махнул рукой, и Пабло исчез без вопросов, как хорошо вышколенный пес.
— Я не соврал, когда сказал, что не убью вас и не покалечу, — ответил он.
— И я вам верю, — сказал Амадео. — Но из-за меня могут пострадать другие. Может быть, вы этого не хотите, но тогда вам придется меня отпустить.
Тот глубоко задумался, затем громко рассмеялся.
— Надо же! А я не верил россказням о том, какой вы великолепный дипломат! Вы действительно меня едва не уговорили! — Он погрозил Амадео пальцем. — Мне нужно быть с вами осторожней, сеньор Солитарио, вы и мертвого из могилы подымете! Пабло! — крикнул он. — Сообрази что-нибудь перекусить. Наверняка наш друг упал в обморок от голода.
— Нет, я… — запротестовал Амадео.
Гильермо нахмурился.
— Тогда почему?
— Нервы. И проблемы с сосудами, — сдался Амадео. — Сказал же, иногда такое случается, здесь не о чем волноваться.
— Кроме того, что, падая, вы разобьете себе голову, — насмешливо фыркнул Эррера. — Если не думаете о себе, хотя бы подумайте о других. О вашем друге. О сыне. Вряд ли их обрадует ваша такая глупая кончина.
Он отвернулся к окну, за которым шелестел дождь, и надолго замолчал. Амадео смотрел ему в спину, гадая о мотивах этого странного человека, который обращался с ним совсем не как с пленником, а как с тем, кого нужно защищать. Почему? Кто он такой?
Амадео осторожно сел, чтобы не вызвать приступ головокружения. Гильермо постукивал по оконной раме в такт едва слышной музыке, льющейся из радиоприемника. Заметив движение, чуть повернул голову в его сторону, но ничего не сказал.
— Кошки.
Гильермо повернулся и непонимающе сдвинул брови.
— Что?
— Кошки, — повторил Амадео и улыбнулся. — Вы спрашивали, чем я еще болен. У меня сильнейшая аллергия на кошек. Если захотите убить, просто заприте здесь с парой котят.
Недоумение на лице Гильермо сменилось улыбкой.
— Буду иметь в виду. Теперь понимаю, почему вы сразу не сказали. Это опасная информация, сеньор Солитарио.
— И еще, — добавил Амадео. — Можете называть меня по имени.