«— Для всех нас это удар. Я не могу комментировать ход расследования, но верю, делается всё возможное, чтобы найти убийцу. И я принял решение, что отснятые с Кевином Спенсером сцены войдут в финальный монтаж фильма. Это потребует определённых изменений сценария, но я знаю, что Кевин хотел бы этого.
— Значит, вы намерены закончить фильм?
— Пока съёмки приостановлены, но мы вернёмся к ним. Лучший способ отдать дань человеку, преданному своему делу, это закончить его дело.
— Может, лучший способ — найти убийцу?
— Каждый работает в меру своих возможностей. Полиция ищет. Я снимаю. Простите, на этом всё».
Из интервью на канале Sky News.
Съёмки пришлось свернуть. Даже если бы прогнозы Мэтта сбылись, и убийство было немедленно раскрыто, никто не допускал и мысли о том, чтобы работать на площадке, где убили Кевина. И тем более, об этом не могло идти речи, пока убийцу не нашли.
Александр физически чувствовал, как бесконечные интервью и объяснения вытягивают из него силы. От творческого запала, кипучей, деятельной энергии не осталось ни капли. По утрам его не подкидывало с постели какой-нибудь новой идеей. Напротив, он должен был, преодолевая сопротивление тела и разума, заставлять себя вставать.
По возвращении в Лондон его встретила Елена. Собственно, она прислала машину в аэропорт, и Александр был вынужден оставить багаж Мэтту и попрощаться с мечтой оказаться под горячим душем.
Елена встретила его в своём офисе на Уайтхолл. Это был просторный кабинет на третьем этаже, путь к которому перекрывала седая злая ассистентка. Однажды интерьер этого кабинета Александр почти полностью повторил в фильме — одновременно мерзко и красиво вышла сцена секса в углу, в тени, которую создавало пламя камина, под пристальным взглядом портрета молодой Елизаветы. Елена потом обещала запретить ему вообще снимать что-либо, но быстро отошла.
Войдя в кабинет, Александр по привычке бросил взгляд в тот угол, а Елена встала из-за стола и сказала ровно:
— Совершенно неудобно, — и грустно улыбнулась.
Александр покачал головой:
— Я ставил туда кожаное кресло.
— Я помню, и тем не менее мой вердикт — самая недостоверная сцена в твоей карьере, — она устало опустила веки, а потом быстро обошла стол, крепко обняла Александра за шею, заставляя согнуться, и прошептала: — Господи, как ты меня напугал.
Разжав объятия, она повернулась к нему спиной и степенно, медленным шагом вернулась на своё место. Села и властным жестом указала на кресло для посетителей. Александр кашлянул и сделал вид, что рассматривает каминную полку. Елена редко позволяла себе такую бурю эмоций, и он знал, что ей теперь неловко.
— Садись уже, — велела она.
Но вместо того, чтобы начать разговор, сложила руки перед собой на столе, поправила жемчужный браслет на запястье, выровняла стопку бумаг и несколько суетливо предложила чаю. И только когда он отказался, произнесла:
— Мне не нравится то, что произошло, и что мы узнали.
— А именно?
— Ничего.
И Александр был уверен: это не попытка скрыть от него информацию. «Ничего» значит именно «ничего».
— Ты всё понял верно. Лучшая расследовательствая команда лучшего спецподразделения страны за трое суток на месте преступления не нашла ничего. Кроме того факта, что это действительно крест с твоих съёмок. И что… — она осеклась. Александр посмотрел ей в глаза, отмечая морщинки, идущие от уголков, и тяжёлые мешки, не до конца скрытые макияжем.
— И что?
— Мистер Спенсер страдал перед смертью. Не очень долго, но… его распяли живым.
Это должно было поразить Александра, но, как ни странно, почти не задело. Наверное, дело было в том, что в глубине души он уже знал об этом. Антуан на кресте в той сцене тоже был жив. Вот только вся сцена была чёртовым наркотическим бредом! В мире фильма этого не происходило на самом деле!
Он сглотнул.
Эта мысль уже посещала его, но теперь ожила снова: был ли он косвенно виновен в смерти Кевина?
— Дело не только в личности убийцы, — продолжила Елена ровным тоном, — но и в сути его преступления. Мы пока не можем понять, был ли мистер Кевин целью или случайной жертвой. И должна признаться… я очень надеюсь, что мы найдём у него непримиримых врагов, помешанных на библейских историях.
— Почему? — спросил Александр, но ещё прежде, чем короткое слово слетело с его губ, угадал ответ. — Ты ведь не допускаешь?.. — он встал, сделал несколько хаотичных шагов по кабинету и вцепился пальцами в спинку своего кресла. — Ты не можешь…
— Я рассматриваю все варианты, включая те, которые мне не нравятся, — ответила Елена, и его задел холодный спокойный тон. — И я оперирую фактами, которые пока, к сожалению, работают не на ту теорию, которая кажется мне предпочтительной.
Она тоже встала, хотя ей всё равно приходилось запрокидывать голову, чтобы разговаривать с Александром.
— Официально расследование никак тебя не касается. Этот момент с крестом не упоминается в прессе, как ты заметил, и не будет. Но я хочу попросить тебя… — её взгляд стал мягче, — подумай. Возможно, сумасшедшие фанатики есть у тебя в списке личных врагов?
— Елена, — тихо произнёс Александр, — я меня нет списка личных врагов.
По крайней мере, в этом он мог быть совершенно уверен. Максимум, кого он успел нажить, это завистников. Но едва ли простая зависть толкнёт кого-то на то, чтобы распять на кресте невинного человека.
И всё-таки, вернувшись домой, он думал о словах Елены. И на протяжении следующих недель это была единственная мысль, на которую у него хватало сил.