Пробуждение началось с того, что он увидел себя в зеркале. И спросил с раздражением, даже не зная, кому адресует вопрос:
— Во что я одет?
— Костюм бренда Favourbrook, галстук от Burberry и…
— Почему я в костюме?
Моргнув несколько раз, Александр изучил весьма скверно сидящий по фигуре костюм сомнительного голубоватого отлива, поправил очки и сообразил, что у него выход в эфир через полчаса. А рядом вместо миссис Трейси вертится какая-то незнакомая девочка с рыжим каре. И ему даже называли её имя, когда говорили, что миссис Трейси уходит в декрет… После этого он отправлял открытку с пожеланием здоровья и лёгких родов.
— Мисс… — Александр напряг память, — Мэнсон, пожалуйста, принесите мне водолазку и джинсы.
— Но у нас…
— Шерон! — раздался из коридора гневный оклик, и в гримёрку влетела Кристин. — Никаких костюмов мистеру Кларку, вам не сказали?
— Не кричи на девушку, — попросил Александр, — я сам виноват…
Он даже не помнил, как одевался. Вернее, сейчас, задумавшись об этом, он прекрасно вспомнил, как надевал вещи, предложенные новенькой Шерон Мэнсон, но ему было плевать на них.
— Двадцать две минуты… — жалобно протянула Шерон. — И на камере…
— Я не поп-дива, чтобы мной любовались, — сказал он, поймав испуганный, растерянный взгляд Шерон. — Они переживут, даже если я приду в шортах и майке.
Усталость накатила новой волной, и он просто понадеялся, что Кристин вытолкнет его в студию в нужный момент.
Он как-то что-то отвечал ведущему. Улыбался, когда требовалось, кажется, даже выдал какую-то сносную шутку, во всяком случае, смеялись не только потому что зажглась табличка «Смех». Но чёткость восприятия опять понизилась, и он позволил себе плыть по течению.
Следующее пробуждение состоялось дома, в гостиной, в компании Мэтта. Тот листал комикс и насвистывал что-то себе под нос. Александр ощутил вдруг вкус апельсинового сока, тепло колючего пледа, услышал немузыкальность свиста и, чтобы прекратить его, спросил:
— Что читаешь?
— «Железный человек: друзья по-быстрому», — сообщил Мэтт, предварительно взглянув на обложку. — Ты здесь, или это автоответчик?
— Вроде бы здесь, — не совсем уверенно ответил Александр. — Как оно?
— Ты знаешь… я не читаю подписи, — Мэтт отложил комикс. Александр рассмеялся:
— В них весь смысл.
— Возражаю. Мне нравится придумывать реплики самостоятельно. Если честно, я даже не знаю, как зовут героев.
— После апрельской премьеры даже я знаю, как зовут героев твоего комикса. Не прибедняйся.
Александр потянулся до хруста в костях. Допил сок одним глотком и бросил осторожный взгляд на календарь. К счастью, ничего критичного он не показывал: всего-навсего девятнадцатое ноября. Александр неплохо знал себя, так что имел все основания опасаться, что пропустил Рождество.
Это было его проклятие с подросткового возраста. Сильный стресс, особенно наложенный на мощный творческий всплеск, буквально загонял его в это тупое, мутное, пустое состояние, в котором можно либо не думать вовсе, либо думать о том, как бы побыстрее выпрыгнуть из собственной головы.
В такие дни, недели он держался только на одном якоре, повторял раз за разом: «Это скоро пройдёт».
Раньше было хуже.
«Это уже прошло», — сказал он себе и улыбнулся.
— С возвращением, — помахал ему Мэтт. — Пара стейков, ещё стакан сока и поработать?
Господи, храни Мэтта.
Не дожидаясь ответа, тот встал и отправился на кухню, а Александр помассировал виски, ощущая, как где-то в голове начинают, пусть пока слабо, копошиться идеи. Они вернутся к работе над фильмом, это точно. Кевина придётся заменить, и Александр точно не станет искать его двойника. Он не убьёт героя на экране. Вместо этого он заменит его… так, что никто не заметит подмены до тех пор, пока она не станет совершенно очевидна. В воспоминаниях героини он изменится. Конечно, она ведь и сама сходит с ума, теряется в безумии. И он — её единственный якорь — искажается.
Перед глазами замелькали кадры. Кое-что придётся переснять, конечно. Но мелочи. Суть останется.
Худой и высокий, да, ему нужен худой и высокий актёр, но с тем же британским акцентом. Старше Кевина? Возможно. Сильнее — точно. Более эффектный, более яркий и надёжный. Тот единственный, кто может вытащить её из ада. Разные лица — один человек. И никаких инопланетных технологий в основе.
Из сладостного потока идей и образов Александра вырвал звонок в дверь. На ковре в коридоре лежал белый конверт.
Подняв его, Александр нахмурился. Во-первых, поздновато для почты. А во-вторых, на конверте не было ни подписей, ни марок.
Осторожно вскрыв его, Александр достал сложенные пополам белые слегка помятые листы. Развернул, поднял повыше, чтобы на них лучше падал свет от старой тусклой лампы в коридоре, и увидел свои собственные раскадровки. Не копии — потому что возле распечатанных схем были его собственные рукописные заметки, скетчи, стрелки и гневные восклицательные знаки.
Если честно, он даже не мог бы сказать, где они лежали до этого. Это была сцена убийства Лиззи из фильма «Слишком много свинца». Девять лет прошло, Господи помилуй!
Он судорожно вдохнул, потому что показалось, что в лёгких кончился воздух.
«Слишком много свинца», убийство возле ратуши Оксфорда, второй фильм.
Не теряя ни минуты, он кинулся обратно в гостиную, за телефоном. Елена должна была об этом знать.