Себ не спал, скорее, провалился в дремоту. Тело затекло, глаза закрывались сами собой, но сознание продолжало бодрствовать и фиксировать каждый шорох.
Внутренние часы сбились. В квартире Джима, похоже, был полный блэкаут, не различались даже очертания окон. О тусклом свете уличных фонарей и говорить нечего.
Можно было достать телефон, но тогда пришлось бы сбросить оцепенение — этого делать не хотелось. За это ощущение покалывающей немоты Себ держался как за спасательный круг: это была единственная связь с реальностью.
Себ много раз думал, что его босс — сумасшедший, но всякий раз это была скорее характеристика его эксцентричных поступков, манер и странного образа мыслей, а не что-то вроде диагноза. Чёрт, Джим был слишком умён, чтобы быть настоящим психом. Но этот приступ… Стоило подумать о нём, как перед глазами вставала жалкая картина, которую выхватил из темноты луч света. Джим напоминал загнанное в угол раненое животное.
А потом просил его убить.
Где-то в глубине души Себ хотел это сделать.
После Клауса, после рыжей девочки — особенно.
«Ты же знаешь, что это будет хорошо», — так сказал сам Джим.
И всё-таки Себ даже не взглянул на разбросанное по комнате оружие. Сидел рядом, рассказывал идиотскую сказку, болтал о какой-то чепухе и почти мечтал, чтобы слабый надорванный голос сменился обычным: высоким, насмешливым. Чтобы Джим рассмеялся и сказал: «Попался, Себастиан». Лучше было стать жертвой тупого розыгрыша, чем видеть Джима… каким? Поломанным? Слабым?
Рядом раздался едва слышный скрип. Шуршание. Рука поскребла по дивану. Щёлкнула кнопка пульта — и темнота начала рассеиваться: шторы поднимались вверх, впуская предрассветный сумрак.
Себ метнул взгляд на Джима. Он выглядел вымотанным и очень нормальным, разве что глаза покраснели и опухли. Можно было легко решить, что он с похмелья.
— О, привет, дорогой, — чуть хрипло, но весьма знакомо пропел Джим, поднялся с пола, повёл тощими плечами и оглянулся на Себа, как будто ожидал каких-то комментариев или вопросов.
— Сэр, — ответил Себ, поднимаясь. Болтать желания не было никакого: он прекрасно знал, что зло остаётся самим собой хоть в дорогом костюме, хоть в мятых трусах. Стоило распрямиться, как по позвоночнику что-то прострелило, и Себ мысленно поставил печать и подпись под приговором: «старость».
Джим хохотнул и пошёл куда-то вглубь гигантской комнаты, дошёл до стены, нажал на неё — и скрылся за потайной дверью.
Себ медленно выдохнул, немного размялся, разогнал кровь — и понял, что надо уходить. Причём побыстрее, пока Джим, уже пришедший в себя и, если можно так сказать, протрезвевший, не вернулся и не решил выместить раздражение на свидетеле своей слабости.
Быстро осмотревшись, Себ нашёл на полу относительно чистый лист бумаги (без записей, только с кофейными пятнами), шариковую ручку и, пристроившись на диване, накорябал: «Прошу предоставить мне отпуск на две недели с 26 декабря. Себастиан Майлс». Он устроил свою записку поверх ноутбука и понадеялся, что Джим не вышвырнет её на пол, не читая.
Прислушался. Отличная звукоизоляция: принимал ли Джим душ или резал за стеной младенцев, слышно этого не было.
Убедившись, что ничего не вывалилось у него из карманов и не осталось на полу, да и вообще, кроме заявления на отпуск, никаких следов его пребывания в квартире нет, Себ быстро вышел на лестничную клетку, сбежал вниз и выдохнул, оказавшись в машине.
Стоило ему захлопнуть дверцу, как странное оцепенение полностью отпустило: вдруг стало понятно, что хочется спать, ещё больше — есть, а сегодня канун Рождества, завтра праздник, за которым, возможно, последует отпуск…
Толком не понимая, в чём дело, Себ однако чувствовал, что его потряхивает, словно он только что выбрался из смертельно-опасной заварушки, выжил, пройдя по самому краю.
Хотя нет. Совсем другое чувство.
Себу было, с чем сравнивать. Да, дрожь похожа, но к ней добавлялся ещё непривычный, чуть сладковатый привкус во рту, лёгкая ломота в теле, шальная весёлость… Нет, это не страх солдата, выжившего после бомбардировки. Скорее уж страх ребёнка, вышедшего из кинотеатра после ужастика. С маленькой поправкой на то, что Джим был реально опасным. Но они играли на одной стороне.
Себ завёл мотор и неспешно повёл машину по совершенно пустым дорогам. Включил радио, попал на совершенно не подходящую под настроение «Песню тишины» — и поленился переключать, пропуская звуки и смыслы мимо ушей.
У него был отличный план: завтрак в какой-нибудь ранней кафешке, дома контрастный душ, а потом крепкий сон.
И он был чертовски удивлён, когда ничто этому плану не помешало.
Он проснулся под вечер, перекатился на другую сторону кровати, успел подумать, что в Карлайле сейчас родители садятся за стол и взрывают первые хлопушки, и заснул снова, уткнувшись лицом в мягкую подушку.
Внутренний будильник сработал в шесть тридцать, Себ резко сел на кровати, посмотрел на телефон, выругался, осознав, что действительно проспал почти сутки — и улыбнулся.
Кажется, это было именно то, что требовалось. Он чувствовал себя бодрым и полным энергии: от мрачных мыслей, апатии и слабости не осталось даже намёка, история с Джимом и тёмной комнатой как будто подтёрлась в памяти и потускнела, зато мысль о празднике и о том, как Сьюзен отреагирует на подарок, сделалась особенно яркой.
Он приехал к миссис Кейл к девяти — и едва сдержал стон наслаждения, когда оказался в прихожей, наполненной запахом жареного бекона и яиц.
— Папа! — тут же раздалось сверху, и Себ подхватил Сьюзен на руки. — Ну, пусть, я не маленькая! — тут же возмутилась она, и, оказавшись ногами на полу, важно сказала: — С Рождеством! — и прибавила довольно: — Я открыла первый подарок, но бабушка сказала, с остальным нужно подождать тебя! Пошли… Там твой подарок тоже есть!
Сью схватила Себа за руку и потянула в столовую, к развешенным над диваном разноцветным носкам. Один уже и правда был пустым, а на диване лежала коробка шоколадных мишек. Миссис Кейл в домашнем бордовом костюме и в фартуке суетилась у стола, и Себу не показалось, что она выглядит счастливой. Но стоило ей увидеть Сьюзен, как она тут же заулыбалась, за что Себ ей был благодарен.
— Басти, дорогой, с Рождеством! — она поставила блюдо с беконом на стол, подошла и обняла его. Себ торопливо ответил на объятие и поздравление и протянул ей заготовленный подарок:
— Простите, что не в носке. Подумал, не стоит забираться ночью в дом.
— Забираться? — тут же навострила уши Сьюзен. — Зачем?
— Да вот, думал подловить Санту, — фыркнул Себ, — но проспал. Представляешь?
— Пап… — Сьюзен посмотрела на него очень внимательно, — ты ведь знаешь, что про Санту просто так принято говорить? На самом деле, он выдуманный.
Вот так номер. А когда они встречали Рождество вместе в прошлый раз, Сью верила в Санту безоговорочно. Правда, это было два года назад.
— Чушь, — объявил он, — я в него верю.
Сью закатила глаза:
— Ты как маленький, — и Себ, не выдержав, рассмеялся. Сью полезла за следующим носком, а миссис Кейл сзади издала странный звук. Себ обернулся и успел увидеть, что она стирает краем фартука слезы. Подошёл к ней поближе, наклонился, как будто помогал раскладывать бекон.
— Прости, Басти… — прошептала она, гремя тарелками, — она так похожа на Эмили сейчас.
— Тш-ш… — Себ дотронулся до её руки, — это ведь хорошо.
— К… Конечно. Пойду принесу чай, — она попыталась улыбнуться, — и сядем завтракать. А Сьюзен покажет тебе подарок.
— Пап, иди сюда! — позвала Сьюзен, и Себ подошёл к ней, сел на диван. Сьюзен пристроилась рядом и показала куклу в яркой коробке. — Это от бабушки.
— Выглядит мило, — сказал Себ, беря коробку в руки, — у неё уже есть имя?
— Нет, — ответила Сьюзен, — вообще-то я уже не играю в куклы, но бабушка хотела как лучше. Я сошью ей платье и посажу на полку, — она забрала куклу обратно, положила к коробке с мишками и полезла за следующим носком. В этих действиях была забавная методичность: Сью не стремилась тут же открывать подарки, она собирала их рядом, изучала, а потом уже принималась распаковывать. Кажется, в свои два года она делала ровно точно так же.
— Вау! Клёво… — раздалось со спинки дивана, и Себ тут же напомнил:
— Следи за языком! — впрочем, не особо строго.
— Ну, здо-орово, я хотела сказать, — она опять спустилась вниз, и Себ увидел у неё в руках свой подарок — мобильный телефон. Сью прищурилась и угадала: — Это от тебя, да?
— Угу, — кивнул Себ — и мгновенно получил новую порцию объятий, на этот раз не приветственный, а радостно-благодарственных.
— Спасибо! Я теперь смогу тебе звонить, когда захочу, да? Без разрешения бабушки?
— Не в четыре утра, пожалуйста, но в целом — да. Я уже добавил туда свой номер, у меня есть твой, так что…
— Вау… — повторила Сьюзен и прижала упаковку к груди. Бросила взгляд на уже найденный подарки. Потом на оставшиеся носки. Кажется, её разрывали два противоположных желания: по-прежнему придерживаться своей системы, с одной стороны, и открыть телефон, с другой. Система победила, Сью с большой неохотой положила коробку к остальным, опять забралась на спинку дивана и объявила оттуда:
— Это тебе!
Себ перевернулся, встал на диван коленями и забрал у Сьюзен полосатый носок.
— Хм… — протянул, — ты уверена, что это не Санта?
— Это я! — упрямо ответила Сью, и Себ с преувеличенной осторожностью заглянул в носок.
— Ладно… посмотрим…
— Вообще-то, это не только мой подарок, мне бабушка немного помогла, — честно призналась Сьюзен, — и ещё няня. Но я накопила на обложку сама. И всё рисовала тоже.
В носке лежала кожаная обложка, как для паспорта. Вытащив её, Себ понял, что это маленький альбом. Открыл.
Внутрь были аккуратно вшиты листы плотного белого картона, разрисованные и обклеенные вырезками из фотографий. На первом листе фотография была одна: он сам держал на руках Сьюзен, которой было, похоже, года четыре. Он не помнил эту фотографию, кроме того, большая часть фона оказалась обрезанной. Вокруг фотографии явно рукой Сьюзен была нарисована цветная рамочка, а сверху шла подпись: «Любимому папочке». А снизу, зеркально: «С Рождеством».
На второй странице фотографий было две: первая снова совместная, с позапрошлого Рождества, а на второй — одна Сьюзен с пышном розовом платье что-то танцует. Видимо, из школы.
Себ листал маленький альбом, смотрел на выполненные с огромным старанием рисунки и подписи, и чувствовал, что у него не находится слов. Зато в глазах горело и щипало.
— Бабушка сказала, что раз ты часто уезжаешь, ты тоже скучаешь, — между тем, пояснила Сьюзен без малейшей неловкости, — я когда скучаю, смотрю на твою фотографию. А тут даже лучше, фотографий сразу много. Бабушка помогла купить обложку. Но я сама накопила деньги, — прижавшись к его боку, Сью ткнула пальцем в корешок, — а няня помогала вырезать фотографии, чтобы было ровно. Пап… тебе нравится?
Себ кивнул и порывисто обнял Сьюзен, прижимаясь губами к светлой макушке.
— Очень, — прошептал он, — это лучший подарок. Спасибо, дорогая.
Сью высвободилась из объятий и довольно улыбнулась, а потом, с видом человека, выполнившего свой долг, вернулась к подаркам: основное, конечно, она уже нашла, но в носках оставалось немало конфет и приятных мелочей. Себ продолжал разглядывать маленький альбомчик, и только перелистав его, наверное, в десятый раз, он сумел встать, выйти в прихожую и убрать его во внутренний карман куртки. А заодно вытер влажные глаза, радуясь, что Сью пока таких мелочей не замечает, а миссис Кейл всё ещё возится с чаем.
***
Гости подошли к трём.
К этому времени Сьюзен уже успела изучить свои подарки, поплакать, думая о том, что подарила бы мама и как бы они встречали Рождество вместе с ней, успокоиться и заняться новым телефоном.
Миссис Кейл, взбодрившаяся хотя бы внешне, переоделась в зелёное платье, надела украшения, снова накрыла на стол и вышла на крыльцо.
А Себ устроился в глубоком кресле с чашкой чая и печеньем и наслаждался минутами покоя. Конечно, когда гости зайдут в дом, придётся вставать и участвовать в беседе, но пока ему было хорошо: Сьюзен сидела рядом, в пределах видимости, чай был свежим, крепким и вкусным, а печенье — хрустящим и ещё тёплым.
— Пап… — протянула Сьюзен со своего места, — пап, можно я что-то спрошу?
— Конечно, — отозвался Себ и обернулся к ней. Она поджала под себя ноги, обхватила руками худые острые коленки и смотрела куда-то в пол.
— Ты меня любишь? — спросила она быстро.
Себ чуть не поперхнулся чаем, встретился с дочерью взглядом и понял, что вопрос задан не для того, чтобы напроситься на ласку, а серьёзно. И кажется, Сьюзен долго собиралась с силами, чтобы его задать, и выпалила сразу, как только нашла достаточно смелости. Поэтому, вместо встречного вопроса, который крутился на языке, Себ честно ответил:
— Люблю. Больше всех в мире.
На лице Сьюзен расцвела улыбка — кажется, только что своим ответом он разрешил какой-то внутренний конфликт.
— А почему ты спрашиваешь?
— Просто… — уклончиво ответила Сью, снова утыкаясь в телефон. Себ прислушался: посторонних в доме пока не было, значит, пара минут в запасе у него имелась. Он отставил на подлокотник чашку и блюдце с печеньем, пересел к Сьюзен на диван, взял её за подбородок и поднял голову так, чтобы она была вынуждена смотреть ему в глаза.
— Откуда идея, что я могу не любить тебя? — спросил он тихо, но настойчиво. Ему было важно понять: либо он сам сделал что-то не так, либо кто-то что-то не то сказал.
Сью попыталась высвободиться, но не слишком настойчиво: отлично знала, что этот номер не пройдёт. Вздохнула.
— Джулия так говорит.
Джулия Харрис, значит? Кажется, она не первый раз говорит какую-то ерунду, в которую Сьюзен верит.
— Вот как, — заметил он задумчиво, — а ей это с чего пришло в голову? — он отпустил подбородок Сьюзен, но она и сама не опускала голову. Себ вглядывался в её большие голубые глаза, удивительно похожие на его собственные, только обрамлённые пушистыми тёмными ресницами, и пытался угадать её мысли.
— Она говорит… — Сью потянула палец в рот и прикусила ноготь, — раз ты со мной не живёшь…
Себ мягким движением отнял её руку ото рта и мысленно сосчитал до пяти, задерживая дыхание. Потом обратно. Нет, он всегда знал, что чем старше Сьюзен будет становиться, тем более сложные вопросы у неё будут появляться, и тем острее будут проблемы. Но всё равно каждый вопрос подобного рода ставил его в тупик. Заглядывать в будущее и вовсе было страшно: ведь там, ко всем возможным обидам, к недопониманию, страхам и сомнениям добавится подростковая замкнутость. И Сьюзен уже не будет так открыто признаваться в том, что её тревожит.
— Если честно, сейчас не лучшее время для этого обсуждения, — сказал он откровенно, — но раз пока гостей нет… Давай попробуем поговорить.
«Видишь ли, я предпочитаю иметь собственный дом, потому что у меня есть сейф с оружием, от которого тебе надо держаться подальше, а ещё иногда мне после работы мерзко от самого себя, и тебе не нужно об этом знать. И, знаешь, время от времени я вожу домой посторонних женщин», — он закончил мысленную тираду и попытался извлечь из неё хотя бы что-то, доступное для понимания Сьюзен. Не сумел.
— Это трудно объяснить, да? — спросила Сьюзен, повторяя его любимую в подобных ситуациях фразу.
— Очень… — признался Себ, — пытаюсь ответить так, чтобы ты поняла.
— Я не маленькая, я пойму! — фыркнула она недовольно, а Себ ткнул её пальцем в нос, заставив замотать головой и засмеяться.
— Пока маленькая, — вынес он вердикт, — но умная. Но мне нужно найти способ объяснить тебе это так, чтобы ты поняла.
Сью скривилась, не слишком-то довольная таким компромиссом, но Себ не дал ей возразить:
— Ещё поспорим, и я вообще не успею ничего сказать, потому что придут гости.
— Ладно…
— Дело в моей работе, — наконец, решился он, — ты в школу ходишь по расписанию. А я на работу — в любое время дня и ночи. Мне могут звонить, когда все спят. Иногда приходят в гости — тоже поздно. Для тебя и для бабушки это будет очень тяжело, вы не будете нормально высыпаться, а я буду переживать, что мешаю вам.
Интересно, это вообще понятно вышло?
— Поэтому я не живу вместе с вами. Мне нужен отдельный дом. Но это никак не мешает мне любить тебя, — видимо, всё-таки понятно, потому что Сьюзен явно расслабилась, перестав пытаться погрызть ногти, и подскочила:
— Пришли, слышишь?
Себ слышал: и голоса, и шаги, и хлопанье дверей, и приветственные восклицания, и детский смех.
Сьюзен кинулась в коридор — встречать друзей, а Себ посмотрел на кресло и остывший чай, но без сожаления. Этот разговор стоил любого отдыха. А потом всё-таки закинул в рот недоеденную половинку печенья, прожевал — и тоже пошёл встречать прибывших.