Уже стемнело, когда они вышли из автобуса в Генуе, и Джим впервые за весь день заговорил. Пнув камешек на асфальтированном тротуаре, он присвистнул и уточнил: — Сейчас около семи? — Семь двадцать четыре, сэр, — отрапортовал Себ совершенно неживым голосом. Джим поднял глаза от тротуара, посмотрел на Себа и произнёс мягко и как-то удивлённо: — Устал, детка? С чего бы, интересно? Спать уже не хотелось — короткие мгновения дремоты сбили остатки биологических ритмов, организм запустил дополнительные резервы, и сна действительно не было ни в одном глазу. Хотелось есть. Злой и раздражённый Джим позволил ему только раз ухватить упакованный позавчерашний сэндвич, а учитывая, что это был уже второй день на таком пайке, выдержка Себа постепенно таяла. Нет, конечно, он умел долго обходиться без еды. Но одно дело — лежать без неё в укрытии, наблюдая за целью, а другое — мотаться по Европе. — Нет, сэр, — огрызнулся Себ. Джим улыбнулся: — Здесь есть хорошее местечко… Пойдём. Город был, похоже, нетуристический — стоило свернуть с широкой улицы, по которой они приехали, как начались старые лабиринты узких переходов, тоннелей, лестниц и проулков. Окна в основном были закрыты деревянными ставнями, магазинчики прятались за металлическими решётками и плотными жалюзи, уже опущенными. Стены покрывали граффити. Кое-где было трудно пройти из-за возведённых, но заброшенных строительных лесов и гор мусора. Себ шёл, внимательно оглядываясь, забыв про голод и злость. Ловил каждую тень и каждый шорох. В таких местах часто тусуются наркоманы или просто отморозки, и им вполне может приглянуться содержимое рюкзака и сумки Себа или куртка Джима. А он не хотел драться в таком состоянии. Воняло дерьмом, плесенью и солью. Освещения почти не было: фонари стояли, но не работали, и свет пробивался только из щелей в окнах. Джим шёл вперёд, как будто свободно ориентировался в этой дыре. В одном из боковых ответвлений, совсем тёмном и узком, Себ заметил группу — человек пять, с бутылками. Потом они наткнулись на парня в одних шортах, растянувшегося на грязной раздолбанной плитке. И вдруг внезапно улица повернула и упёрлась в массивную каменную стену старой церкви. Стало светлее. Себ втянул носом воздух: вонь утихла, и он начал различать запахи еды, отчего рот наполнился слюной. Они обошли церковь и попали на небольшую освещённую площадь, немного в стороне от которой, на углу пристроился ресторанчик с тусклой вывеской. — Отличная кухня, — сообщил Джим тоном гида, — рекомендую мидии. — Я не слишком-то люблю есть то, что плавает, сэр, — сказал Себ, чтобы немного отвлечься от рези в желудке, — но сейчас согласен на всё. Джим зафыркал, а когда они сели за столик, взял меню и сразу же сделал заказ на двоих, даже не дав Себу вставить слова. Отпустил молодого бойкого официанта. Устроил подбородок на ладонях и посмотрел на Себа с выражением сдержанного любопытства. Официант принёс корзину нарезанного хлеба, и Себ немедленно схватил кусок. Если Джим хочет от него светских манер — обойдётся. Двухдневная голодовка не способствует застольному этикету. Хлеб оказался отличным: мягким внутри и с хрустящей корочкой снаружи. Корзина постепенно пустела. Джим следил с прежним любопытством. И только после четвёртого куска спросил: — Голоден? — Странно, что вы — нет… Джим, — пожал плечами подобревший Себ. — Скучно… еда — это скучно. А сейчас у меня как раз есть, о чём подумать. Ни о чём не спросишь? Официант вернулся, и перед Себом появилась большая тарелка каких-то овощей с сыром. Выглядело уныло. — О, не смотри так, детка… — протянул Джим, мгновенно считав выражение его лица, — продолжение следует. Мне в детстве говорили, что питомцев необходимо кормить, чтобы они служили верно… И не сожрали своего хозяина. Моего дядю съели собаки, знаешь ли, его собственные. Сгрызли его лицо… Себ взял вилку, посмотрел Джиму в глаза и отчётливо подумал: «Иди нахер». Раз уж он так хорошо читает мысли, может, и эту уловит? Джим заулыбался шире, и Себ приступил к салату, надеясь, что босс заодно и догадается, что задавать вопросы с полным ртом сложновато. Догадался. — Некоторые игры бывают опасными. Особенно если кто-то хочет сыграть тобой. Очень удобно иметь карманного изобретателя красивых преступлений, правда? Себ промолчал, и Джим продолжил. — Особенно если хочешь подвинуть с места Елену Кларк. Эти имя Себу ни о чём не говорило, да и салат с хлебом шёл не так плохо, как мог бы, так что он ограничился пожатием плечами. Джим подпёр щеку ладонью. — Не так-то просто меня похитить, знаешь ли… Собственно, невозможно. Но кое-кто решил попробовать. — Тем парням, — напомнил Себ, — почти удалось. Помните? Джим рассмеялся: — Ох, детка. Они только думали, что похищают меня. На самом деле, это был трансфер. С которым ты обошёлся не очень-то вежливо. Нет, я не в обиде, — тут же добавил он, — их бы всё равно убили, просто часом позже. Сейчас всё иначе. Себ решил не раскрывать подробнее эту тему, она была неприятной, и вместо этого спросил: — Так вы скрываетесь здесь? Для этого переезды? Тай, Амстердам, автобусы? Запутать следы? Это многое объясняло бы. Джим хохотнул: — Не совсем. Я не скрываюсь. Я сейчас сижу в номере «Коринфии», возле окна. На прицеле меня держит снайпер, и я соглашаюсь со всеми условиями шантажиста… Или, может, уже согласился? Эта разница во времени всё путает. — Не понимаю…— нахмурился Себ. — Мне не нужно скрываться, мне нужно перестать существовать на неделю. Ты думаешь, так много людей знает меня в лицо? — он покачал головой. — Кое-кто убеждён, что всё посчитал правильно. Я преподнесу ему на блюдечке Елену Кларк, Елена — нашу внутреннюю разведку. Разведка — Британию с потрохами. А тот, кто владеет Британией, считай, почти владеет миром. Официант поставил на стол тарелку с сочным стейком, но Себ не притронулся к приборам. Он задумчиво ущипнул переносицу. Нет, все эти игры и интриги Джима его мало волновали. Ему не было дела до всех этих людей, пока они не окажутся у него на прицеле. Он принципиально игнорировал политику. Задуматься его заставило другое. Два вопроса: зачем в это увлекательное путешествие Джим втянул его и почему вдруг решил рассказать о том, что происходит? — Оу… — Джим подался вперёд, — ты не перестаёшь удивлять. Верный вопрос. Себ выдохнул. — Я не задавал вопросов. — «Зачем он мне всё это рассказывает, бла-бла-бла», — кривляясь, озвучил Джим, а Себ порадовался, что он хотя бы не догадался о первом вопросе, — я скажу… Я мог бы использовать тебя вслепую, Себастиан, ты пошёл бы туда, куда я прикажу, и сделал бы всё, что я потребую, верно? Смерив его самым мрачным взглядом из своего арсенала, Себ подвинул поближе стейк и отрезал первый кусок. Оценил прожарку — с кровью. Прожевал. Взялся за второй. Нет, серьёзно, стейк большой, Себ — голодный, но уже не кидается на еду, так что они могут так сидеть и молчать довольно долго. Соглашаться с очевидным, да ещё и вслух, только чтобы потешить больное самолюбие Джима, Себ не собирался, особенно когда есть мясо, жаждущее его внимания. — Ты ведь сам осознаёшь, что это омерзительно, да? — вдруг уточнил Джим будничным тоном. — Что? — То, что ты ешь. — На войне нет атеистов и вегетарианцев. Вернее, бывают, но недолго. А прожарку вы сами заказывали, — и, чуть-чуть назло боссу, Себ отрезал кусок больше и с удовольствием отправил в рот. Джим покачал головой и махнул рукой официанту. Что-то заказал, причём от официанта Себ расслышал «вино», от Джима — «но, граци» («нет, спасибо»?) и «салат». Явный прогресс в итальянском. — Есть же скучно, — напомнил он. Джим подмигнул: — На этот вечер ты — моя шоу-программа, дорогой. Так вот… возможно, в ближайшие дни тебе придётся поработать головой, — резко вернулся он к теме, — подумать самому. Тебе для этого пригодится немного информации, не считаешь? — и он замолчал. Себ с некоторой печалью закончил со стейком, глотнул морса, на который сначала и вовсе не обратил внимания, откинулся на низкую спинку дивана и спросил: — Так что мне нужно знать? После еды и думать, и говорить стало легче. Он охватил взглядом ресторанчик — маленький и полупустой. Обратил внимание на всех, кто был одет недостаточно легко и мог бы прятать оружие. Убедился, что у него за спиной стена, а значит, как минимум, к затылку пистолет ему никто не приставит. Джиму принесли салат, он взялся за вилку с ленцой, попробовал траву. Может, если бы он ел мясо, процесс его бы больше веселил? Всё время жевать зелень Себу тоже было бы скучно, пожалуй. Он понимал, что в этих размышлениях нет никакого смысла, но не тормозил их. Они забавляли. — Можешь пока не переживать. У нас около четырнадцати часов, прежде чем они поймут, что ошиблись. И после этого… — он чуть прищурился, как от удовольствия, — будет весело. Я даю нашей Елене Прекрасной три дня на то, чтобы разобраться в ситуации. Как думаешь, Себастиан, сможешь не позволить меня убить на протяжении трёх дней? Если их возьмут в кольцо посреди улицы, например, или подловят в засаде и обезоружат — точно нет. — Сэр… — Себ оставил стакан, выбросил из головы все посторонние мысли и сосредоточился. Мозг немедленно включился и настроился на работу, — зависит от обстоятельств и условий. — Условия, — протянул Джим, — когда они поймут, что ошиблись, они придут за мной. Но кто я такой? Может… — в его речи вдруг просквозил ирландский акцент, веки потяжелели, — я — просто выдумка? Чья-то ширма? Актёр, который мастерски играет роль. Ты ведь сам рассказывал мне, Себастиан, помнишь? «Нет никакого Груффало, я выдумал его». Может, я — мышонок, который придумал большого Груффало за своей спиной, чтобы распугать зверей в лесу? Себ сглотнул. Можно, пожалуйста, обратно злого босса? Или босса, который разыгрывает гея? Ну, пожа-алуйста, он даже подыграть готов, если это нужно, чтобы убрать безумную версию Джима куда-нибудь подальше. Зажмуренные глаза распахнулись, зрачки расширились. — Ты не понимаешь, мой дорогой? Что-то иррациональное, да? — он тонко хихикнул. — Но ты знаешь, кто я такой? Каким-то совершенно бессмысленным, сумасшедшим диалогом Джим пытался завести его в трясину. Себ выровнял дыхание, выпрямил спину, шире развёл плечи и отчеканил: — Я на вас работаю, сэр. По контракту. Остальное меня не касается. Давайте вернёмся к теме, и я попробую что-то сделать, чтобы вы пережили следующие три дня. Джим откинулся на спинку стула и медленно соединил ладони в одиночном хлопке. Растёр шею. Щёлкнул пальцами, подзывая официанта. Расплатился не глядя. Набросил куртку и пошёл к выходу, ничего не говоря. Себ чуть задержался, логично предположив, что без него босс вряд ли уйдёт. Заскочил в туалет, закрылся в кабинку и, прикрыв рюкзак курткой, вставил магазин в «L9A1», судя по гравировке, аргентинский и достаточно старой модификации(1), убедился в надёжности предохранителя и сунул пистолет в во внутренний карман куртки. Не лучший выбор, но лучше уж старенький надёжный «браунинг», чем голые руки. Джим ждал на улице, как будто не сомневался, что Себ задержится. Спрятав руки в карманы, он что-то немелодично насвистывал, но сразу прервался. Безошибочно определил, какой из карманов Себа потяжелел, довольно кивнул. — Сэр… — позвал его Себ, когда они немного прошли вперёд, — возьмите второй. — И не подумаю. Не люблю пушки. Хреново. Генуя окончательно вымерла. Не осталось даже местной шпаны в тёмных углах. Хотелось верить, что слова Джима про четырнадцать часов — не шутка, потому что отбиваться от… кого бы там ни было на незнакомых пустых улицах — самая дерьмовая идея, какую только можно представить. В идеале, им нужно было укрытие. Чтобы, если вдруг найдут, было, откуда отстреливаться. И, при этом, не безлюдное, чтобы не сработали совсем уж отчаянные приёмы. В идеале, Себ выбрал бы комнату в хостеле на предпоследнем этаже, окнами на море или реку (он не помнил точно, есть ли здесь река). А если внизу будет ещё и людная набережная — вообще отлично. И обязательно, чтобы вход был с той же стороны, которая просматривается из окон. Конечно, всегда останется задняя дверь, но хотя бы одну точку можно будет контролировать. Поделиться этими соображениями с Джимом он не успел — они остановились возле потёртой зелёной двери. Джим нажал на кнопку звонка — и они оказались в обшарпанном отельчике. Чувствовался низкий сезон — старик за стойкой регистрации посмотрел на них почти как на врагов, но мгновенно оттаял, стоило Джиму заговорить с ним по-итальянски. Помахав руками, а потом ещё немного — паспортами, они пришли к соглашению и остались совершенно довольны друг другом. Джим передал Себу один из ключей вместе с фальшивым паспортом и кивнул наверх, на узкую деревянную лестницу, покрытую линялым лысым ковром. «Буонна нотте, синьори», — пожелал им старичок в спины. — Мы одни в отеле, — шепнул Джим на втором этаже. — Очень удачно… — Сэр… — Нет. Вот и поговорили, спасибо. Номера оказались рядом, на шестом этаже, под самой крышей. Себ осмотрел оба по очереди, игнорируя обстановку и уделяя особое внимание видам. Не лучший вариант, но и не худший. Улица достаточно узкая, хотя и с проезжей частью (за что, похоже, уже надо сказать «спасибо». Местная лестница была бы ещё хуже(3). Напротив — жилой дом, главным плюсом которого была этажность Всего пять этажей, плоская крыша — как раз напротив окон номера, а за ней — ряды таких же низких домов, и только через три квартала — первая шестиэтажка. Померив комнату шагами, Себ провёл носком ботинка грязную черту на полу. Подумав, сдвинул её немного подальше. Снова выглянул в окно. Сделал ещё один замер. Целиком номер не простреливался. Джим, прислонившись к стене, наблюдал, не вмешиваясь. Когда с расстоянием было покончено, Себ принялся за дверь. Она выглядела надёжно только в том случае, если требовалось обороняться от назойливой уборщицы. Крепкий парень плечом её выбьет без проблем, и самодельные преграды не помогут. — Детка, у тебя есть свой номер, иди туда, — протянул Джим, пока Себ раздумывал, что делать с дверью, — что подумает о нас администратор? — Что мы тут бухаем и планируем устроить пьяный дебош, — пробормотал Себ под нос, — или трахаемся. Мне плевать. Убедившись, что кровать не закреплена, он сдвинул её с середины комнаты в угол, шкаф со скрипом переместил так, чтобы он наполовину закрывал дверь. Разгрузил рюкзак, сунул в карман второй пистолет и сменные магазины и принялся за винтовку. В этот раз Джим либо столкнулся с проблемами поставки оружия за границей, либо сэкономил. Складную СВД девяностых годов точно нельзя было назвать лучшим инструментом в жизни Себа. Но, опять же, она предпочтительнее, чем ничего. Позицию Себ оборудовал слева от окна, чтобы видеть и комнаты в доме напротив, и крыши, и улицу (увы, далеко не полностью). — Детка, — позвал его Джим, когда винтовка была собрана и установлена, — мне нужно уединение. Иди к себе. Обычно Себ выполнял приказы без споров. Но в этот раз собирался ослушаться. Ему очень хотелось пережить эту авантюру, и было бы круто ещё и сохранить жизнь Джиму. А для этого нужно было держать его рядом, под присмотром. Учитывая ситуацию, их отношения несколько изменились. На эти три дня они не босс и подчинённый, а гражданский и военный в боевой обстановке. — Ванная, сэр, — ответил он. — Можете там уединиться и даже включить воду, я не буду подслушивать. Джим раздул ноздри, а Себ выпрямился и посмотрел на него с высоты своего роста: — Сэр… вы сами сказали, что я — ваша охрана. Не мешайте работать. Если они выживут, он об этом ещё пожалеет — явственно обещал взгляд Джима. Но если они выживут, это будет не так уж важно. Выдержав долгую паузу, Джим подхватил полегчавший рюкзак и скрылся с ним в ванной. Себ бросил взгляд на наручные часы, убедился, что из обещанный четырнадцати часов у них ещё есть целых тринадцать, сходил в соседний номер за одеялом, пледом и подушками, вернулся обратно, запер за собой дверь, устроился на полу и закрыл глаза. Открыл. Джим и правда включил воду. В коридоре было тихо. В порыве непривычной сентиментальности он достал из кармана подарок Сьюзен, пролистал, страница за страницей, убрал обратно — и мгновенно заснул чутким сном.
Примечания:
(1) Армейский пистолет Browning High Power L9A1 — очень популярный в Британии, Европе и Америке пистолет. Разные модификации выпускались с пятидесятых годов. С того же времени состоит на вооружении британской армии в качестве штатного личного пистолета. А в Латинской Америке часто используется как полицейское оружие, в частности, его носят аргентинские полицейские. У этих пистолетов есть специальная гравировка, по которой Себ и узнаёт происхождение пистолета.
(2) Себ считает как британец, но для нас это седьмой этаж)) А дальше по тексту, следовательно, шестой. Потому что первый этаж британцы считают за нулевой.
(3) Как во многих старых прибрежных городах, построенных на холмах и в предгорьях, в Генуе очень много лестниц. Это отдельный вид улиц, можно даже иметь адрес типа «Лестница Святой Марии, 23». Учитывая, что лестницы чаще всего очень узкие, и через них соседи в домах напротив вполне могут здороваться друг с другом за руку, не покидая своих квартир, радость Себа можно понять.