Не в первый раз Себ испытывал это чувство. Совершенно сюрреалистичное. Вчера ещё ты возился в грязи, крови и дерьме, голодал, глотал пыль, решал, кому жить, а кому умирать, сам мог сдохнуть в любой момент — а сегодня сидишь в чистой уютной гостиной, пьёшь чай из фарфоровой чашки с рисунком, жуёшь домашнее печенье и слушаешь про школьные успехи дочери.
Собственно, это ощущение нереальности происходящего накрывало Себа всякий раз после возвращения домой. И даже при том, что итальянское приключение было очень коротким, Себ никак не мог перестроиться. Осознать, что всё позади. Что самая главная проблема сейчас — это низкие оценки Сьюзен по математике.
— Басти?
Себ сфокусировал взгляд на миссис Кейл и улыбнулся:
— Да, я поговорю с ней… и напишу учительнице, — он всё-таки краем уха уловил её последние слова. Миссис Кейл покачала головой:
— Ощущение, что ты после отпуска ещё больше устал, — она подлила ему чаю и села на диван, чуть в стороне. — Прости, я не хочу лезть в твою жизнь.
— Да нет, — он пожал плечами и глотнул чаю, — всё отлично, правда. Просто… пришлось поработать последние дни, — он выдавил из себя неловкую улыбку. Это было сложно. С Эмили тоже — всегда. И то, что она знала, откуда он возвращается, ничуть не помогало. Он не хотел приносить всё это дерьмо к ней, но никак не мог научиться оставлять за порогом.
— Знаете, — он отставил чашку, — поеду, заберу Сьюзен сам. Позвоните мисс Кларенс, скажите, что она сегодня может отдохнуть.
Миссис Кейл вздохнула, но кивнула:
— Хорошо. Привезёшь её домой или..?
— Или, я думаю. Она, — он провёл пальцами по волосам, чувствуя неловкость из-за своих слов, — немного на меня обижена. Поедем ко мне, обсудим это. И математику, конечно.
Он был рад выйти из дома миссис Кейл — вдохнуть неожиданно прохладный морозный воздух полной грудью, снова остаться в одиночестве. Конечно, он знал по опыту, что через пару-тройку дней это пройдёт. Но Сьюзен не могла ждать столько времени. Прилетев в Британию, он сразу позвонил ей — и она сбросила вызов. Потом снова. И теперь, проспав не неделю, как мечталось, а всего сутки, он чувствовал необходимость поговорить с ней.
Внезапно выпавший ночью снег, разумеется, превратил лондонские дороги в одну бесконечную пробку. Десятиминутная поездка растянулась почти на полчаса. «Форд» полз со скоростью улитки, а Себ восстанавливал душевное равновесие и порядок в голове.
Всё закончилось. Ночная мрачная Генуя, залитая холодным дождём, шесть трупов, взорванный номер, изнывающий от скуки Джим — всё осталось в прошлом. Здесь только Лондон, обычные люди, обычные пробки.
«Я позвоню тебе, детка. Отдыхай», — звякнуло в ушах. Джим исчез в аэропорту так же внезапно, как появился — просто растворился в толпе, даже не забрав поддельный паспорт. Себ убрал его в сейф — на всякий случай.
Горячий душ и удобная кровать казались каким-то извращённым излишеством. И, несмотря на смертельную усталость, Себ проворочался почти час, прежде чем смог уснуть.
«Да ладно, приятель, — подумал Себ с раздражением, — как будто в первый раз».
Он выехал на парковку возле школы, вышел из машины и сложил руки на груди, приготовившись ждать. До конца уроков оставалось ещё сорок минут.
Ожидание не казалось утомительным. Себ разглядывал здание, с крыши которого меньше полугода назад следил за домом Эмили. Так себе позиция, на самом деле. Только ночью и могла сойти — при свете слишком легко засветиться, здание невысокое. Мелькнула и пропала мысль об Аннет. Ну, не соврал же Джим насчёт наркотиков? Себ попытался вспомнить, видел ли он какие-то отметки от уколов у неё на бёдрах или где-то ещё, но осознал, что не может вообразить хоть сколько-нибудь чёткую картинку. Что там, он и лица-то уже толком не помнил. Очень бы хотелось верить, что Джим ошибся. Аннет казалась ему хорошей девушкой. Но она так поспешно сбежала, а Джим был так уверен в своих словах, что…
— Мистер Майлс! — раздался справа женский голос.
Себ обернулся и увидел соседку миссис Харрис — мать Джулии и Пита. Она шла к нему бодро и энергично, протягивая руку для приветствия.
— Миссис Харрис, — кивнул Себ без особого удовольствия. На рождественском обеде она вела себя не лучшим образом, и Себ не стремился поддерживать это знакомство.
— Сесиль, я же просила, — заулыбалась она, перекидывая через плечо густые чёрные волосы. — Что же, вы сегодня сами забираете Сьюзен?
Себ кивнул, а миссис Харрис, не отпуская его руку, чуть понизила голос, приблизилась и сказала, окутывая густым сладким ароматом духов:
— Я просто восхищаюсь вами. Вы так заботитесь о девочке! Не каждый мужчина стал бы так возиться с ребёнком.
Себ осторожно вытащил свои пальцы из её хватки, отстранился и ответил:
— Она моя дочь, конечно, я забочусь о ней.
Миссис Харрис демонстративно закатила глаза:
— Ох, многие мужчины плохо помнят, в каком классе учатся их дети. О, — она снова сделала полшага вперёд, — вы загорели, Себастиан! Вам очень идёт!
На рождественском обеде он уже имел сомнительное удовольствие общаться с ней в подобном ключе. Но тогда наличие в той же комнате её мужа и соседей несколько остужало пыл. А с этой парковки, чувствовал Себ, ему придётся спасаться бегством. Потому что альтернатива — только оттолкнуть её, грубо осадить, но он сомневался, что сумеет это сделать.
Даже не сказав своё привычное: «Просто Себ, пожалуйста», — он снова немного отодвинулся и сообщил, что погода приятная. Как раз в этот момент шквалистый ветер швырнул ему в лицо горсть мокрого снега, но это не помешало миссис Харрис радостно воскликнуть:
— Прекрасная! Я обожаю снег, а вы?
Быстрый взгляд на часы показал, что освобождение придёт только через десять минут, и это в лучшем случае, а скорее даже через двадцать — пока там детей отпустят с урока, пока Сьюзен оденется.
Решив, что вопрос о погоде может остаться без ответа, Себ промолчал, а миссис Харрис, снова подходя ближе, проговорила:
— Вы, наверное, ужасно устаёте от этой рутины. Работа и ребёнок. Знаете, нам всем время от времени нужно устраивать себе выходные. Просто отвлекаться от своих дел. Переключаться, — она посмотрела на него внимательно и с явным намёком, а Себ подумал, что его терпение начинает заканчиваться. Но ведь не сумеет он послать ей к чёрту прямым текстом, правда? Себ мысленно прикинул подходящие фразы. И наконец нашёлся с ответом:
— Конечно. Думаю, вы с мужем обязательно должны находить время только на себя.
Миссис Харрис удержала лицо, но сделала два шага назад и сделала вид, что заинтересовалась своим телефоном, а Себ выдохнул с облегчением. И спустя минуту двери школы распахнулись, выпуская на волю поток учеников.
Сьюзен он увидел, как только она переступила через порог. Поднял руку, привлекая внимание. Она замерла. Закусила губу, а потом побежала к нему и крепко обняла за шею. Себ прижал её к себе, поцеловал в лоб. Сьюзен вывернулась из его рук и шмыгнула носом, и тут миссис Харрис спросила:
— Вы нас не подвезёте, Себастиан?
— Простите, миссис Харрис, — отозвался Себ, — мы сейчас в центр. Был бы рад.
— Что ж, — она натянуто улыбнулась, — в другой раз.
Себу подумалось, что, скажи он раньше о планах поехать в центр, она попросила бы отвезти её туда.
— Привет, Сьюзен, — прибавила она.
— Здравствуйте, миссис Харрис, — отозвалась Сьюзен, сняла рюкзак и сказала твёрдо: — Папа ненавидит, когда его называют «Себастиан», — и, бросив на Себа искренний невинный взгляд, переспросила: — Да, пап?
— М-да, — протянул Себ и поспешил усадить Сьюзен в машину и отделавшись от соседки коротким прощанием.
Когда они тронулись с места, Сьюзен сморщила нос и фыркнула:
— Она противная, да? Что ей от тебя нужно?
— Думаю… — начал Себ, но не закончил. Потому что правдивый ответ звучал, скорее всего, как «быстрый секс на пару раз, для остроты ощущений», — думаю, я ей нравлюсь. Но это нехорошо.
— Потому что она замужем за мистером Харрисом, да. Он хороший, кстати, — серьёзно отозвалась Сьюзен, — а она — жаба. Только тонкая.
Взвесив все за и против, Себ воздержался от чтения морали на тему того, что обзывать людей жабами нехорошо, и спросил у дочери, как она поживает. Немного помолчав, Сьюзен сказала:
— Я обижена на тебя. Очень сержусь.
— Но ты всё-таки пришла мне на помощь с миссис Харрис. Значит, не так сильно?
— Сильно. Но тебя надо было спасать. Пап, ты же сказал, что я…
— Можешь звонить мне в любое время, — виновато повторил Себ свои же слова, — кроме четырёх утра.
— Я звонила не в четыре, а в восемь вечера. И ты потом не перезвонил.
Себ вздохнул.
— Понимаешь, дорогая, на работе я не всегда могу отвечать на звонки. Я бываю занят.
— Два дня?
— Или неделю. Бывает по-разному. Я хотел поговорить с тобой, но не мог. Ты ведь не можешь разговаривать по телефону на уроке, правда?
— Правда. Ладно, я тебя прощаю.
Сьюзен подвинулась поближе, наклонилась и просунула голову между передними сиденьями. Себ мягко провёл пальцами по её волосам, но сразу же строго велел:
— Сядь ровно.
В правом ряду шли авария за аварией. На скользкой дороге влететь кому-нибудь в зад было проще простого. Когда они объехали очередной затор, сзади раздалось:
— Пап… У тебя есть пистолет? Или шрам?
— Очень неожиданный вопрос, — пробомотал Себ. — Есть и то, и другое, но я не вижу, где связь.
Сьюзен молчала, и в зеркало заднего вида Себ видел, что она опять грызёт ногти, но делать замечание не стал.
— Мне просто нужно понять, — произнесла она минут через пять, когда Себ уже выбрался из пробки и начал думать, где бы им со Сьюзен перекусить, — разобраться.
— Давай попробуем. В чём?
— Ты правда был на войне?
Себ порадовался, что сидит спиной к Сьюзен, а потому не обязательно удерживать невозмутимо-доброжелательное выражение на лице.
— Я же знаю, — продолжила Сьюзен, принявшись обгрызать вторую руку, — взрослые иногда врут детям, потому что дети — маленькие и не всё понимают.
— Я тебе не вру, — отозвался Себ. — И не врал. Максимум, могу сказать не всё, потому что ты и правда не всё пока можешь понять, хотя и большая умница. Сейчас мы продолжим эту тему, только скажи: суп или котлета с картошкой?
Подумав, Сьюзен выбрала котлету, и Себ завернул к небольшой кафешке.
Они в тишине устроились за столиком и сделали заказ, но когда официантка отошла, а Сьюзен принялась барабанить по пластиковому синему столику, Себ сам вернулся к неприятной теме.
Он был бы рад вообще никогда не говорить со Сьюзен о войне. Но понимал, что рано или поздно она может заинтересоваться. И лучше бы дать ей исчерпывающие скучноватые ответы, чем побуждать к дополнительным вопросам и провоцировать лишнее любопытство. Не то, чтобы он всерьёз опасался, что его принцесса вздумает пойти по стопам отца. Но Себу было бы спокойнее, если бы тема войны и оружия вызывала у неё зевоту или отвращение.
— Так почему тебя интересует, если ли у меня… как ты сказала?
— Пистолет или шрам, — она вцепилась пальцами в край и начала ковырять плёнку. Себ осторожно остановил её, задержав руки в своих и поглаживая. Психолог Сьюзен сказала ему: главное, не акцентировать внимание, не обрывать, не высмеивать невроз, останавливать либо напоминанием, либо тактильно, и он старался следовать этому указанию.
— Мы с Эммой и Джулией поспорили, — произнесла Сьюзен, а Себ подумал, что обе Харрис — миссис и мисс — его подбешивают, — Джулия говорит, что война — это всё выдумки. Что… — она чуть прищурилась, явно вспоминая выражения подруги, — так всегда врут, когда папа уходит из семьи. Про войну, космический корабль или экспедицию. Я сказала, она сама врёт. А Эмма решила, что надо найти пистолет или шрам. Она говорит, это называется, — она цокнула языком, — улика. Она это прочитала в книжке.
— Что ж, — сказал Себ медленно, — в некотором роде, правы обе. Действительно, когда родители разводятся, маленьким детям иногда говорят неправду, чтобы объяснить, куда делся отец. Но, — он снова погладил её по руке, — я никуда не пропадал. Я уезжал и возвращался всегда. Помнишь? — она кивнула. — И действительно, если ты в чём-то сомневаешься, нужно находить подтверждения своей правоты. Или ошибки.
Сьюзен слушала внимательно, широко распахнув глаза. Себ потёр переносицу, надеясь, что таким образом сумеет простимулировать работу мысли.
— Я правда служил в армии и был на войне. У меня есть шрам на животе, слева. Дома покажу. И у меня есть пистолет — это оружие, которое солдат всегда держит при себе на войне. Пистолет пока не покажу, это не игрушка. Захочешь — дам посмотреть, когда тебе исполнится двенадцать.
Сьюзен высвободила руки и сжала их в кулаки.
— Зачем ты был на войне? — спросила она тихо. — Тебя могли там убить.
«Зачем, что я больше ничего не умею делать, только стрелять», — был бы правдивый ответ. Но сейчас пригодились лозунги и агитки, которыми их пичкали на построениях.
— Видишь ли, я не умею лечить людей, учить, что-то изобретать или делать ещё что-то полезное. Но я мог служить нашей стране, — ответил он, произнося по слову, раздельно, — защищать её интересы там, где это необходимо. Я мог умереть, это верно. Мой лучший друг умер там. Но я выжил и теперь здесь.
Когда Сьюзен подняла на него глаза, в них блестели слёзы.
— Не хочу, чтобы ты тоже умер.
— Больше никакой войны, обещаю.
Когда принесли еду, Сьюзен уже успокоилась, развеселилась — и принялась канючить, чтобы ей дали посмотреть пистолет уже сейчас. «Ну, хотя бы половиной глазика!» — протянула она. Себ возразил: «Даже ни одной четвёртой», — и втянул её в увлекательное повторение простых дробей. На одной тридцать второй она раскусила подвох и кинула в него скомканной салфеткой. Себ вернул снаряд прицельно её в нос.
Из кафе они выходили, довольно смеясь.
***
Джим снова пропал: ни звонков, ни сообщений, ни внезапных появлений в неожиданных местах. А Себ маялся от безделья — и отчаянно заполнял горы свободного времени тренировками, домашними делами и встречами с Грегом и остальными ребятами: Крисом, Полом и новым темнокожим парнем по имени Тодд. Забавно, что двухметрового громилу все трое опытных полицейских оберегали как ребёнка, причём не только и не столько от преступников, сколько друг от друга.
Пола понизили в должности и перевели в другую команду — но, кажется, он немного восстановил веру в себя и смотрел вперёд с оптимизмом. Утверждал, что значок старшего детектива-инспектора ещё к нему вернётся. Про работу он по-прежнему говорил немного, зато то и дело упоминал какую-то девчонку. И Грег, и Крис утверждали, что чёртов молчун даже имени им так и не назвал. А вот Себу довелось остаться с ним наедине, пока остальные пошли курить, и Пол обмолвился, что зовут её Энди.
Крис всё чаще заговаривал о домике на побережье — утверждал, что устал до смерти. Но Грег патетически спрашивал его, на кого же он бросит их, несчастных, и Крис, вздыхая, соглашался ещё немного поработать.
Семимильными шагами приближался день рождения Сьюзен. После долгих переговоров с ней самой, миссис Кейл и мисс Кларен Себ всё-таки остановился на компьютере и даже выбрал его. Хотелось верить, что подарок ей понравится. И в то же время Себ не мог не думать о том, что стоило выдумать что-то получше. Подвыпивший Грег, с которым Себ поделился своими опасениями, философски сообщил, приподнимая бокал:
— Нельзя быть идеальным, старик. Мужем, отцом, полицейским… Стараешься, лезешь из кожи, а потом… — он с силой опустил бокал на стол, расплескав пиво.
Себ, который, вопреки обыкновению, сегодня тоже пил (в последнее время он чаще заказывал что-нибудь безалкогольное — на случай, если Джим вздумает объявиться), грустно салютовал ему своим бокалом. Если так смотреть, то отец из него, похоже, всё-таки лучше, чем из Грега — муж. Или там не в нём проблема? Чужие отношения, конечно, его не касались, но на Грега было тошно смотреть в те минуты, когда он говорил о своём браке.
— Знаешь… — протянул он задумчиво, — мы подумываем о ребёнке. Мне кажется, это то, чего нам не хватает.
— Пф… — помотал головой Себ, — пожалей ребёнка. Это так не работает.
Грег тяжело вздохнул — кажется, и сам был того же мнения, но готов был пойти на поводу у жены.
За это они снова выпили, а Себ, не удержавшись, бросил взгляд на экран телефона. Увы, по-прежнему — ничего.