Себ обычно не страдал приступами странных фантазий, но сейчас всерьёз мечтал проснуться. В конце концов, за последнее время ему несколько раз снились очень реалистичные сны. Почему бы не предположить, что это — просто очередной кошмар? Вот только у кошмаров были закономерности. Так или иначе Себ обязательно видел Ирак и Йена: живого и гогочущего над очередной шуткой или умирающего, не важно.
А в «Диснейленде» этого не было. Кровь не начинала просачиваться через асфальт, и Йен не выглядывал откуда-нибудь из-за павильона Индианы Джонса.
Это была реальность: сумасшедшая и очень неуютная. Причём он даже не мог внятно объяснить, что не так.
Вокруг были просто аттракционы. Толпы детей и взрослых. Орала музыка, слышался смех, изредка — раздражающее хныканье.
Сьюзен держалась рядом и достаточно скромно, вопреки ожиданиям Себа. Не то эпизод с вором её так задел, не то Джим смущал.
У входа Себ раздобыл большую карту, которую Сьюзен тут же захватила и изучила с жадностью. Решительно отвергла идею заглянуть в «Страну Фантазий», объяснив, что она уже не маленькая и в сказки не верит, и с трудом оторвалась от «Пиратского галеона» и хижины Робинзона Крузо.
Джим вёл себя удивительно тихо. Не называл Себа «деткой», не заговаривался, не отпускал сомнительных комментариев. Он и правда превратился в обычного туриста. Но он был рядом — и это напрягало. Заставляло чувствовать себя так, словно он разгуливает по городу, держа под мышкой ядерную боеголовку. Бросив взгляд на Джима, Себ мысленно прибавил: «Ядерную боеголовку, выкрашенную в розовый цвет».
Джим купил всем по мороженому, при этом перекинувшись с продавщицей парой слов, после чего Сьюзен, как следует собравшись с духом, выдавила из себя:
— J'apprends français à l'école, — закусила губу, — и если можно… то есть… Est-ce que je peux parler français avec vous (Я учу французский в школе, можно я буду говорить с вам по-французски? — фр.)?
Себ подумал, что ещё немного, и он перестанет понимать её французский. А Джим смерил её задумчивым взглядом, широко улыбнулся, подмигнул и ответил:
— Oui, tu peux (Да, ты можешь. — фр.), — после чего действительно начал обращаться к ней только по-французски и называть «мадемуазель».
Себ ждал. Понятия не имел, чего именно, но был уверен: что-то должно произойти. Ну, не от скуки же Джим выбрался в «Диснейленд»? И нащупав эту мысль, вдруг осознал: может, и со скуки. Или потому что именно так трактовал понятие «дружба». Или, может, планирует какую-нибудь дрянь.
В другое время (Себ это осознавал) он был бы рад присутствию Джима. Однообразный рутинный день показался бы ему ярче, в груди зашевелилось бы предвкушение, потому что раз Джим появился лично — значит, задание будет не из скучных. Но не сегодня, не рядом со Сьюзен, чёрт возьми!
Перевалило за полдень.
Они прошли вдоль и поперёк «Страну Приключений»: вернее, Сьюзен прошла и поделилась с ними впечатлениями. Когда она упросила в третий раз пустить её на пиратский корабль и убежала внутрь, Себ воспользовался моментом и сказал:
— Джим, я не совсем понимаю.
Сверкнув глазами, Джим протянул:
— Это твоё нормальное состояние, детка. Не переживай, тебе и не нужно, — хмыкнул, — я не собираюсь взрывать аттракцион. Расслабься. Может, я просто соскучился по тебе? — и сделал полшага вбок, чтобы почти прижаться к Себу плечом.
Выдохнув, Себ подавил желание отпрянуть. Хочет постоять рядом — пускай. Но сказал:
— Я не люблю, когда вы так делаете.
— Не будь занудой. Вот, смотри… видишь тех немок? — он указал кивком на группу женщин с детьми лет четырёх или пяти, — добропорядочные домохозяйки. Уже обсудили нас с тобой. Что таким как мы нельзя доверять детей, и куда это смотрят власти… — он тоненько хихикнул. — Может, обнимешь меня, чтобы они сбежали отсюда и освободили место в очереди?
Себ покачал головой, и Джим с выражением притворной обиды на лице отстранился.
В это время вышла Сьюзен — и, слава богу, разговор завял.
Снова изучив карту, Сьюзен объявила, что хочет посмотреть «Приграничную страну». И хотя она, конечно, ещё не видела фильмов с Клинтом Иствудом, про ковбоев немного знала, и они привлекали её лишь немногим меньше пиратов.
— Я знаю, какой аттракцион понравится вашему папе, мадемуазель Майлс, — задумчиво произнёс Джим, ойкнул и повторил то же самое на французском. И пояснил, опять на английском: — Ковбойский тир. Не так ли… Себастиан?
— Pourquoi (Почему? — фр.)? — тут же спросила Сьюзен.
— Оу, ты не знала?
— Ни почему, — отрезал Себ. — Не люблю тиры, мистер Фоули всё напутал. Как насчёт парохода? И я расскажу про «Титаник».
— Я знаю про «Титаник», — отмахнулась Сьюзен. — Почему папе понравится тир?
— Я сказал… — начал Себ, но Сью прервала его:
— Пап, ну я у мистера Фоули спрашиваю! Почему он так считает?
Джим кинул на Себа довольный взгляд. Чёрт его возьми. Победил.
Настаивать сейчас — значит лишний раз дразнить любопытство Сьюзен. Себ, однако, решил, что если Джим скажет ей что-то лишнее, он просто отвернёт боссу голову. Не фигурально. А труп сбросит в Сену. Говорят, их там много плавает.
— Видишь ли, — не было сомнений, что игру во французский Джим оставил намеренно, чтобы убедиться, что Себ понимает каждое слово, — твой папа отлично стреляет. Думаю, ты сама в этом убедишься.
— А, — протянула она, — я знаю. Дедушка хранит его мишени. Но мне не показал. Пойдём, пап? Я тоже хочу пострелять. Там же… — она потёрла переносицу, — тир, не по-настоящему? Дедушка стреляет в грачей, а мне их жалко.
— Всё совершенно не по-настоящему, — заверил её Джим, Сьюзен взяла Себа за руку, и он обречённо кивнул.
Да ладно, в конце концов, это просто игрушечный тир. Аттракцион. Не что-то опасное. Под вывеской «Тир «Облава на угонщиков скота» располагалась длинная крытая галерея, представляющая из себя что-то вроде мультяшной деревни, заросшей пластиковыми кактусами. Когда небольшая и очень разновозрастная очередь рассосалась, стало видно, что на стойке лежит два десятка ружей.
Себ присмотрелся: похоже, даже без пулек, лазерные. Декорации — кактусы, домики и ящики, помеченные мишенями, то и дело приходили в движение, когда кто-то из маленьких ковбоев или их родителей попадал в цель.
Себ выбрал стойку почти по центру, сунул в прорезь монетку и помог Сьюзен взять ружьё.
Она крепко ухватилась на него. Себ наклонился, помог расположить приклад на плече и показал:
— Смотришь вот сюда. Совмещаешь…
— Я знаю! — тут же отрезала она. Себ хмыкнул:
— Ладно-ладно, — и сделал полшага в сторону.
Ему не нравилась эта картина, даже в формате игры. Но по себе он помнил, что особенно привлекательно именно то, что запрещают без объяснения причин, а потому не собирался показывать, что чем-то недоволен. В конце концов, после десяти выстрелов в парке развлечений ещё никто не принимал решения делать армейскую карьеру.
Сью закусила кончик языка, напряглась всем телом — и попала в молоко. Нахмурилась. Прицелилась снова. На пятый промах она всё-таки обернулась и спросила с обидой в голосе:
— Почему у меня не выходит?
— Ты не туда смотришь. Ниже голову, совмещай взглядом мушку и цель. У тебя между глазом и целью должна быть ровная прямая линия. И куда ты целишься?
— В кактус, в тот! — она указала взглядом.
— Высоковато тебе. Что насчёт… — Себ быстро прикинул рост Сьюзен, — бревна чуть левее?
Она прицелилась, снова высунув язык от натуги, зажмурила один глаз — и попала.
— Да! Круто, да?! — она обернулась, сияя от радости. Себ кивнул, а Джим приблизился, положил руку ему на плечо и спросил достаточно громко:
— Не покажешь нам, как нужно попадать в мишени?
— Давай, это весело! Честно! — и Сьюзен охотно протянула ему ружьё.
Себ придал лицу максимально недовольное выражение — но спорить не стал. С Джима сталось бы надавить, чтобы получить желаемое шоу. Спросил у Сьюзен:
— Ну и куда мне стрелять?
И тут же Джим, чуть наклонившись, прошептал:
— Не можешь выстрелить без приказа, дорогой? — но к счастью, Сьюзен его не услышала и показала пальцем:
— Я хочу вот тот ящик посмотреть, там кто-то вылезает из-под него, но я пропустила! — потом прибавила: — И потом в мельницу наверху! И ещё в дверь, она должна открыться. И…
— У нас осталось три выстрела, — напомнил Себ. — Давай посмотрим, что тут за ящик.
Да, ничем подобным за свою жизнь он ещё не стрелял. Даже в тире, куда его как-то затащила беременная и капризная из-за этого Эмили, была старенькая пневматика. И плюшевый медведь в качестве приза.
Себ поставил локоть на стойку, прикрыл один глаз. Сьюзен рядом дышала так громко, что её было слышно даже в шуме толпы. Промазать, что ли? Вот просто для прикола, посмотреть на лицо Джима.
Но разочаровать ребёнка он был не готов, так что выбил ящик, который тут же поднялся на пружине, и из-под него показалась голова удивлённого зверька: не то лисицы, не то енота.
Сьюзен рассмеялась и выдохнула: «Круто!». Ящик снова опустился. Себ посмотрел на неё и тоже улыбнулся. Ладно, чёрт возьми, она была права. Это весело. В принципе, на три метра он мог бы стрелять даже с закрытыми глазами. Но что-то было забавное в том, чтобы после удачного выстрела следить за тем, как двигаются неживые фигурки.
— Теперь мельница. Сможешь?
До мельницы было аж четыре с половиной метра — похоже, максимальная дистанция в этом тире. И если цепляться к деталям, то это была не мельница, а ветряк — и после попадания он начинал крутиться. Дверь предсказуемо открывалась, причём с натуралистичным мерзким скрипом.
— Давай ещё? — запросила Сьюзен.
Джим добавил:
— Там бочки остались без внимания… — и сам засунул в монетоприёмник два евро.
Просто для вида Себ закатил глаза и продолжил.
Сьюзен и Джим встали с двух сторон от него и по очереди показывали, какой механизм их интересует. Как два восторженных ребёнка, честное слово.
Руками Себа они свалили пару кактусов, перевернули три большие бочки, разозлили недовольного призрака за занавеской. Потом Сьюзен отыскала почти незаметный флюгер, и они его покрутили. Нашли второго зверя в углу за хижиной — и вместе решили, что это всё-таки лисы. Наконец, выяснили, что если попасть в грифа на дорожном указателе, он крутит головой на длинной тощей шее — после чего Себ объявил:
— Хватит. Давайте обедать.
И посмотрел на Сью достаточно строго — чтобы она и не думала спорить.
— Удобно иметь под рукой такого меткого стрелка, — заметил Джим мягко, но развивать тему не стал. Видимо, получил свою порцию развлечений.
Они двинулись на поиски места, где бы пообедать. Себ предпочитал что-то хотя бы относительно здоровое, но таких вариантов пока не попадалось. Наконец, он махнул на принципы рукой — и предложил Сьюзен выбирать всё, что угодно. Предсказуемо, она указала на забитую под завязку бургерную.
Столик всё-таки нашёлся, путь и не у окна. Сьюзен убежала мыть руки, а Джим вдруг отбросил маску наивного радостного туриста. Сел напротив, сцепил пальцы в замок, свёл брови — и стал самим собой.
— Мне нравится этот день, Себастиан… — произнёс он. — Я всегда был выше этого, знаешь… Другие дети мечтали об аттракционах. Не я.
Себ подумал, что ему не хочется знать, о чём мечтал Джим, но он всё-таки спросил.
Тот улыбнулся совершенно мёртво:
— Об огне, — прикрыл глаза, но только на мгновение. — Отдыхай, Себастиан, пока есть возможность, — Джим встал и пошёл прочь. В своей розовой футболке он был в «Диснейленде» невидимкой, и Себ потерял его, стоило ему выйти на улицу.
Сьюзен вернулась и тут же спросила:
— А где мистер Фоули?
— У него появились дела, — заторможенно ответил Себ, — пришлось уйти.
— Он странный, да? — Сьюзен уселась на место, откуда только что встал Джим.
Себ кивнул. Очень странный, если не знать, что он сумасшедший. И на кой чёрт он вообще приезжал в «Диснейленд»?
***
Они ели мороженое, стоя на набережной Сены и разглядывая величественный Нотр-Дам-де-Пари. Сьюзен была в восторге и не переставала делиться с Себом сведениями из своей художественной книжки и из трёх путеводителей разом. Потом, доев мороженое, достала из своего рюкзачка блокнот и карандаш и попросила не мешать — решила сделать набросок. Себ прислонился к парапету спиной, поглядывая по сторонам. В Париже, насколько он знал, было полно воришек, да и прочей швали ходило достаточно, так что он не собирался терять бдительность.
Сьюзен сосредоточенно рисовала и почти справилась, насколько можно было видеть, с основными элементами, когда у Себа зазвонил телефон.
Номер был незнакомым, но Себ ответил.
— Мистер Майлс, — раздался в трубке смутно-знакомый вежливый голос, — простите за беспокойство. Это доктор Дарелл. Я не стал бы беспокоить вас, не будь необходимость столь серьёзной.
— В чём дело?
Себ нахмурился. С Дареллом у него дел не было да и не могло быть.
— Конечно, этот номер не прослушивается, но я предпочёл бы обсудить детли лично.
— Давайте без деталей, — сказал Себ резко, — хотя бы кратко, в чём дело?
— Видите ли… — Дарелл замялся, — дело в том, что мистера Мюррея вчера хотели убить.
Себ сглотнул и пробормотал:
— Не в первый раз…
— О, и не в десятый, поверьте мне, — рассмеялся Дарелл, но его смех резко оборвался, — мистер Мюррей любит риск, конечно, его регулярно хотят убить. Но в этот раз он сам не знает, кто. Он велел мне не лезть в это дело, мистер Майлс, но я вижу, что он напуган, — доктор сделал долгую паузу, явно выбирая слова, — а его нельзя пугать. Он может навредить и другим, и себе.
Подумалось, что другим Джим вредит в любом настроении и состоянии духа. Да и себе, наверное, тоже. Но чёрт, Дарелл знает его девять лет, не стал бы он паниковать на пустом месте, правда?
— Он велел вам не лезть в это дело… — неуверенно проговорил Себ.
— Я редко нарушаю его приказы. Но в этот раз я должен. Ему угрожает кто-то из близких, доверенных людей. Пожалуйста, мистер Майлс, помогите ему. Вы военный, и он доверяет вам.
Чёрт.
Дерьмо.
Почему именно сейчас, когда они со Сьюзен в Париже? Себ очень сильно хотел послать Дарелла нахер с его подозрениям и опасениями, сказать, что, если Джиму нужна помощь, пусть он сам и звонит.
Вот только он не мог. Джим действительно способен проигнорировать реальную опасность, переоценить свои возможности и пострадать, если не погибнуть. Поймал ведь он где-то пулю в плечо пару месяцев назад.
— Это срочно, мистер Майлс, — тихо прибавил Дарелл, и Себ решился.
— Я напишу вам время, — сказал он. — Подберите меня возле того дома, куда вы приходили к Сьюзен.
— Буду очень ждать сообщения, мистер Майлс.
Себ положил трубку и понял, что Сьюзен уже не рисует, а внимательно смотрит на него. Ему стало отчаянно, мучительно стыдно перед ней. Убрав телефон, он произнёс тихо:
— У меня плохие новости, Сью. Боюсь, наш отпуск придётся прервать.
В одно мгновение глаза Сьюзен наполнились слезами. Сморгнув их, она быстро помотала головой. Сказала:
— Нет.
— Сьюзен, — сказал Себ мягко, — можешь выслушать меня как взрослая?
Она слабо кивнула.
— Мне тоже ужасно обидно, что наши каникулы так прерываются всего через три дня. Но у меня такая работа, что меня могут вызвать в любой момент, — он взял Сьюзен за руку и погладил по запястью, — нам до этого всегда везло. Ни разу наши с тобой поездки и прогулки никто не портил, да?
— Да, — голос звучал совершенно убито.
— Но это могло произойти когда угодно.
— Почему сейчас? Почему именно когда мы в Париже, а не… не в каком-нибудь дурацком парке?
Себ не стал делать замечание по поводу слова «дурацкий». Вместо этого произнёс:
— Так вышло. Я этого не хотел, но я не могу бросить работу. Послушай, у тебя ведь будут каникулы осенью? Давай после первого семестра снова вернёмся сюда? На всю неделю.
— Это будет через два месяца! Даже почти через три, — как бы Сьюзен ни старалась держать себя в руках, ей удавалось это плохо.
— Они пройдут быстро, — пробормотал Себ, и она горько и отчаянно расплакалась. Он потянулся было обнять её, но Сью оттолкнула его, выдавила:
— Дурацкая работа! — и она отвернулась к Нотр-Даму.
Себ провёл ладонью по её волосам. Это для него срыв поездки — всего лишь мелочь. Для Сьюзен в её возрасте — это крушение мечты. Он это понимал. Но также он знал, что не может позволить кому-то неизвестному убить Джима, просто остаться в стороне. Пусть их дружба и была весьма сомнительной, они работали вместе, Джим доверял ему, и Себ чувствовал за него определённую ответственность.
Выплакавшись, Сьюзен обиделась. Она дулась всю дорогу до аэропорта и большую часть перелёта, только в такси всё-таки устроилась под рукой Себа и мгновенно уснула. Он не успел как следует ещё раз поговорить с ней — быстро сдал на руки миссис Кейл, повторил объяснение про срочную работу, которое уже озвучивал по телефону, и сел на пассажирское сидение «Мини Купера». Доктор-индус и маленькая забавная машина удивительно хорошо подходили друг другу. Картина была бы уютной и даже идиллической, если бы не мрачное выражение на лице Дарелла.