Себ почувствовал, что не один в комнате, ещё до того, как окончательно проснулся. Он слышал рядом чужое дыхание. Мозг запустился вполоборота, и воспоминания о том, что было вчера, отозвались очень болезненно. Но Себ не стал обращать на них внимание и резко открыл глаза.
Джим сидел на том же стуле и в той же позе, что и накануне. Как будто провёл так всю ночь.
— С добрым утром, детка, — улыбнулся он как-то подозрительно нормально. За ночь его костюм смялся, на подбородке и щеках показалась неровная щетина. Сейчас его очень легко было принять за обычного человека. Просто приятеля, который заскочил в гости с утра пораньше.
— Вы не спали? — спросил Себ чуть хрипло. Прочистил горло.
— После встречи с ним? Это было бы ошибкой.
И иллюзия нормальности тут же рассеялась. Стало неуютно.
— Ты ни разу даже не пошевелился, — вдруг задумчиво сказал Джим. Слегка наклонил голову на бок. — И ни звука. Ты спишь как труп, дорогой.
Джим разглядывал его внимательно и как будто даже настороженно. У Себа мелькнула странная догадка: Джим остался, потому что думал, будто Себа будут мучить кошмары. Как они мучали бы самого Джима, возможно.
— Я вообще спокойно сплю, — ровно ответил Себ, откинул одеяло и встал. Джим ничего на это не сказал, так что Себ пошёл одеваться, достал чистую футболку и тут лопатками почувствовал колючий взгляд.
Обернулся.
Джим всё так же сидел, немного наклонив голову, но теперь смотрел (Себ поёжился) жадно. Поза стала напряжённой. Губы чуть приоткрылись.
— А ты хорош, детка, — проговорил Джим негромко.
Сосредоточившись на ровном дыхании, Себ снова повернулся к шкафу и спокойно оделся. И только потом спросил:
— Какого чёрта?
Джим визгливо, истерично расхохотался.
— Видел бы ты своё лицо, дорогой.
Он не видел. Но в целом, знал возможности своей мимики и сильно сомневался, что на его лице появилось какое-то очень уж интересное выражение. Впрочем, Джим ведь наблюдательный.
— Дурацкая шутка, — сказал он и тут услышал позади скрип.
Джим растянулся на его кровати, не удосужившись даже снять ботинки, закинул руки за голову и прикрыл глаза.
— Не бойся, дорогой, — сказал он задумчиво, — я мог бы уложить тебя в постель, но не буду. Твоя девичья честь неприкосновенна.
Почесав в затылке, Себ решил, что лучше обойтись без комментариев. Будь у Джима открыты глаза, он на доступном жестовом показал бы, что думает по этому поводу. А словами — не формулировалось. Так что он просто отправился в душ — и плевать, что уже натянул чистую одежду на грязное потное тело.
Дурацкие замечания Джима, как ни странно, оказались полезны. Как будто слегка встряхнули. Но это не значило, что, закрыв глаза и встав под горячие струи воды, Себ не увидел тот взрыв и девчушку, которая продолжала смотреть в окно. Просто пережить, подождать, пока не станет легче. Оно станет, Себ знал. Но сейчас на душе было дерьмово, пусть и лучше, чем вчера. Он выспался. Удивительно здорово, учитывая, что рядом сидел (и вряд ли неподвижно) Джим. Не то, что без кошмаров — без единого смутного образа во сне.
Голова казалась всё ещё несколько пустой, зато отдохнувшей. Глаза работали как нужно, пропало жжение. Теперь только не вспоминать про взрыв и невесть сколько погибших человек, занять себя каким-нибудь делом — хоть завтраком, — и будет хорошо.
Из кухни доносился шум воды, в воздухе чувствовался запах чего-то жареного. Себ нахмурился и осторожно заглянул внутрь. Джим, нацепив поверх мятого костюма фартук, слишком ему длинный, ловко жарил панкейки.
Себ осторожно прислонился плечом к дверному косяку, наблюдая за сумасшедшей картиной. Джим коротко взглянул на него, но ничего не сказал и продолжил своё дело. И только сняв последний панкейк и поставив на стол рядом с двумя чашками и чайником чая полную тарелку, Джим спросил:
— Почему нет?
— Что — нет? — не понял Себ.
Повинуясь требовательному жесту, сел за стол, положил себе сразу четыре панкейка, разлил чай. Джим недовольно раздул ноздри и повторил вопрос:
— Почему нет? Почему ты считаешь, что я не могу готовить завтрак?
Себ даже не был уверен, что успел сформулировать эту мысль, когда бросал удивлённый взгляд. Но если задуматься, то да, он действительно был очень удивлён.
— Я не знаю, — пожал он плечами.
Джим сделал небольшой глоток чая без молока, к еде даже не прикоснулся. А вот Себ ел с удовольствием. Джим умел готовить. Как будто каждое утро жарил на завтрак чёртовы панкейки.
— Давай, скажи. А потом я отвечу на твой вопрос.
— Не знаю, правда. Просто вы… — Себ пожал плечами, — не любите пачкать руки. Во всех смыслах.
— Не люблю, — очень серьёзно согласился Джим. — Но не значит, что я не могу, — он отвёл взгляд куда-то в сторону, за спину Себа, — не всем везёт родиться изнеженными маленькими принцами, представь себе, — Себ нахмурился, пытаясь угадать, о чём и о ком он. — Не всех опекают с раннего детства, боятся, как бы деточка не ушибся и не обжёгся. Не за всеми бегают до двенадцати лет няни. И не у всех в родовом поместье штат слуг.
Глаза Джима стали пустыми, потеряли всякое выражение. И Себ в который раз подумал, что от этой мгновенной смены настроений ему не по себе. Зато он догадался, кто это принц-белоручка — тот самый Александр Кларк. На самом деле, стало даже интересно, чем именно он вызвал у Джима такие сильные чувства.
— Она тогда просто ушла, — не в тему сказал Джим. — Бум, — прибавил он, щёлкнул языком и высоко, немелодично пропел: — «Спи спокойно дитя»… Не важно, — он снова сфокусировал взгляд на Себе. — Твоя очередь, детка.
Он спросил бы его о матери, если бы нашёл в себе смелость. Хотя, на самом деле, и спрашивать ничего не требовалось. Более или менее Себ мог предположить, в чём там дело. Поэтому он выбрал более безопасную тему:
— Вы остались со мной вчера. И теперь вот завтрак. Зачем?
Джим, похоже, был доволен вопросом.
— Детка, ты учишься. Я отвечу, но тогда будет ещё один раунд, — он поставил локти на стол, подвинув чашку, проследил за тем, как Себ доедает шестой панкейк, и сказал: — Потому что это интересно.
— Это не ответ, — заметил Себ.
— Это полноценный и развёрнутый ответ, но ты не в состоянии его понять. Иногда ты примитивнее одноклеточного, Себастиан, — он вздохнул, — и это было бы скучно, если бы… так было всегда, понимаешь? Ты должен был вчера сломаться. Но ты снова цел.
Звучало обидно. Но спорить с Джимом он не собирался, поэтому продолжил завтрак. И совершенно не ожидал, что Джим добавит весело:
— А ещё, это ведь входит в понятие дружбы, правда?
Себ рассмеялся:
— Да, вполне. Почти всё. Ладно, я понял. Я ваш тупой одноклеточный друг с нестандартными реакциями.
Джим откинулся на спинку стула и довольно фыркнул.
— Подходит. Мой ход, дорогой.
— Валяйте, — согласился Себ.
После сытного завтрака и горячего чая ему стало спокойно и хорошо. Несмотря на присутствие Джима — а может, как раз благодаря ему, — заторможенность понемногу проходила. Он чувствовал вкус еды, мог улыбаться шуткам, пусть и сомнительным.
Джим откинулся назад на стуле, приподнимая его на двух ножках, и спросил:
— Что это была за эмоция? Когда я сказал, что мог бы уложить тебя в постель?
Серьёзно? Похоже, что да. Джим смотрел заинтересованно и однозначно ждал ответа.
— Что ты почувствовал?
— Это была смесь злости и усталости, Джим, — сказал Себ. — Эти ваши шуточки не задевают, но приедаются.
Джим довольно улыбнулся.
— Думаешь, я шутил, детка?
— Точно, — кивнул Себ.
— Почему?
— Технически, это уже третий вопрос. Но я отвечу. Потому что если это будет не шутка, я разобью вам лицо.
Чёрт его разберёт, как работает голова Джима. Во всяком случае, эта угроза ничуть его не расстроила, он великодушно разрешил:
— Делай свой ход, — и добавил: — Только постарайся, не роняй планку.
Почесав в затылке, Себ попытался выбрать что-нибудь действительно интересное. О вчерашнем говорить не хотелось совершенно. Можно было бы спросить про Александра Кларка, но Себ решил сначала провести пару часов в «Гугле».
— Вы вчера рассказывали… — неуверенно произнёс он, — как вы убили человека под музыку. Зачем?
Джим закатил глаза.
— Под музыку. Детка, мне больно. Я убивал самых разных людей под самую разную музыку. Как-то пытал одного парня под Армстронга. Вернее, при мне пытали. А Уолли умирал под «Реквием» Вольфганга Амадея Моцарта. И видит бог, я хочу верить, что это имя тебе знакомо.
Себ пожал плечами:
— Я не особо разбираюсь в музыке. Но да, знакомо. Я даже на концерте был… с Эмили. И Армстронга тоже знаю.
— Хвала небесам, — пробормотал Джим, опустив стул на все четыре ножки. — Вчера я говорил про Уолли. Зачем я убил его? Он решил, что может мной распоряжаться, — он сглотнул. — Он мне нравился. Такая прорва упущенных возможностей. Талант при отсутствии морали…
Себ слушал молча, уже осознавая, что не стоило об этом спрашивать. Джим чуть прикрыл глаза и, похоже, погрузился в мысли или воспоминания. Но продолжал говорить:
— Не такое уж частое сочетание за пределами романтической литературы. Натуральный ублюдок. Сочетание глубочайших пороков и удивительной невинности. Он говорил, что не сможет без меня жить. Не захочет. Я помог ему, детка.
Тяжело выдохнув, Джим опустил голову. Себ жалел, что спросил об этом. Очень зря это было.
— Простите, — сказал он.
Джим открыл глаза и посмотрел на него удивлённо:
— Это был хороший вопрос. Отличный, детка. Может, немного не достаточно острый, но ты определённо делаешь успехи. Ещё год-другой, и игра станет по-настоящему интересной.
Он встал из-за стола, снял и аккуратно повесил на крючок фартук, пригладил волосы. Наморщил нос.
— Мы продолжим позже, детка. Отдыхай и не скучай без меня.
И Джим послал ему воздушный поцелуй, прежде чем выйти из кухни.
***
«Александр Кларк», — вбил в поисковик Себ, готовясь к долгим и утомительным поискам. Но ошибся. С первой же фотографии по первой же ссылке на него смотрел знакомый мужчина. Теперь Себ мог изучить его внимательнее.
Лет сорок пять или около того, светлые волосы острижены коротко, надо лбом намечаются залысины. На длинном носу — прямоугольные очки. Серые глаза смотрят с хитрым прищуром. Одет просто — в чёрный свитер и потёртые джинсы. За спиной — размытая афиша какого-то фильма. И заголовок у новости: «Новый фильм Александра Кларка может получить 8 номинаций на „Оскар“».
Себ задумчиво потёр переносицу и в новой вкладке открыл «Википедию». Там для Александра Кларка была отдельная страница.
«Кларк, Александр — британский кинорежиссёр, сценарист и продюсер, родился 23 апреля 1967 года, Лондон, Великобритания. Яркий представитель направления „гиперреализм“ в кинематографе».
Дальше Себ немного пролистал вниз, потому что описание манеры съёмок его мало интересовало.
В разделе «Биография» было не очень-то много информации.
«Родители — Эдриан Саймон Кларк и Мария Симона Кларк (дев. — Эрскин). Александр Кларк — выпускник Итона, продолжил образование в Оксфорде по специальности „история искусства“, позднее прошёл курс кинорежиссуры в NFTS…».
Себ пролистал ещё ниже.
«Не женат, в 2005—2006 годах состоял в отношениях с актрисой...».
«Интересные факты: Александр Кларк — второй в очереди наследования титула...».
«Единственный представитель семьи Кларк за четыре поколения, не занятый на государственной службе».
«Шесть номинаций и четыре победы на BAFTA».
Потом шла фильмография. Себ изучил её внимательно но понял, что ни про один фильм даже не слышал. Разве название «Жертва нового бога» казалось смутно знакомым.
Внизу шли ссылки: «Александр Кларк рассказал, почему не стремится попасть на „Оскар“», «Режиссёр „Жертвы нового бога“ назвал свой фильм жизненным». «Александр Кларк прокомментировал убийство актёра».
Себ кликнул по ссылке и выяснил, что прошлой осенью на съёмках очередного фильма Кларка произошла трагедия — актёра убили, перед этим прибив к кресту. Кларк выражал соболезнования семье и близким и надеялся, что убийцу найдут, а также обещал закончить фильм.
Отставив ноутбук, Себ снова потёр переносицу. Ни чёрта не понятно. Этот Александр Кларк был обычным кинодеятелем из очень богатой семьи, который от скуки снимает фильмы и иногда спит с актрисами. Ещё несколько интервью позволили добавить в эту характеристику: даёт заумные интервью и не надевает костюмы даже на ТВ.
Себ не мог понять одного: что такого разглядел в нём Джим? Почему именно в нём?
Никаких планов на день не было, поэтому Себ просто нашёл на торренте эту самую «Жертву нового бога» и честно посмотрел от начала до конца.
И надо сказать, он ожидал чего-то… большего. Обычный триллер с налётом ужасов, непонятный маньяк, с которым так ничего в конце и не стало ясно, увлекательный сюжет, много натуралистичных трупов на экране, но в общем-то, ничего особенного. Во всяком случае, ничего такого, что могло бы настолько впечатлить Джима.
Решив, что он всё равно ничего в этом не понимает, Себ закрыл ноутбук, вытянулся на кровати и снова услышал отзвук вчерашнего взрыва. Поморщился. Включил телевизор и буквально заставил выслушать себя новостной репортаж, в котором говорилось: число жертв взрыва бытового газа в многоквартирном доме по адресу Портленд-стрит, тридцать семь, достигло четырнадцати. Ещё четверо находятся в реанимации в тяжёлом состоянии, спасатели сообщают, что больше под завалами людей не осталось.
Себа слегка мутило, но он выключил телевизор только тогда, когда новости закончились. Во всяком случае, теперь он знает, во сколько жизней обошлась свобода Джима. Не сказать, чтобы это было самое необходимое на свете знание.