— Стоп! — Александр ударил ладонью по жестянке. — Не то. Гарри, — он подошёл к актёру и выдохнул, — пожалуйста, убери эту сложную позу.
Повернувшись к хромакею, он указал на него блокнотом и произнёс:
— Ты там. И ты здесь. Между тобой и тобой стоит стеклянная стена.
— Я это и играю.
— Ты играешь символ стены, — Александр бросил взгляд за спину и крикнул: — У всех перерыв десять минут. Давай пройдёмся, — снова обратился он к Гарри.
Тот был очень хорош, и по фактуре, и по настроению, и по мелочам вроде мимики и тембра голоса. Только он никак не мог поймать ключевой смысл.
Накинув куртки, они вышли из павильона. Александр тут же поёжился от порыва ветра, поднял воротник повыше и неторопливо зашагал вокруг здания студии. Гарри шёл рядом и грыз орешки, кажется, до сих пор оставаясь немного в образе. Во всяком случае, Александру очень понравился эта деталь, и он решил, если не забудет, обязательно нарисовать его таким.
— Ты играешь символическую стену, — повторил Александр, отбиваясь от яркого образа, заполнившего сознание, — умозрительную. Стену, означающую отделение от жизни. Стену-барьер. Ты играешь страдание от существования этой стены, почти байронического непонятого героя.
— Именно, — кивнул Гарри.
— И это не то. Смотри, вот, — он кивнул в сторону небольшой кафешки. — Вот там жизнь. Тут ты. И между вами стеклянная стена. Там внутри… — он кашлянул, прочищая горло, — сидят люди. Мужчины, женщины, клиенты и персонал, взрослые и дети. Мы можем их описывать, разделять на любые категории или объединять в группы по любому признаку, а ты… твой герой в кафе не зашёл. Он стоит здесь.
Они действительно остановились у стекла.
— Там есть его тело, которое можно пнуть, поцеловать, обнять. А он сам стоит здесь. Это не символ. Это стена. Реальная.
Под внимательным взглядом Александра Гарри протянул руку и коснулся стекла ладонью, постучал по нему пальцами и сказал:
— Поставь её в студии. Настоящую.
Стену искали полтора часа, но когда она появилась, Гарри с первого дубля выдал нечто совершенно гениальное. Настолько гениальное, что Александр решил: если предложат номинацию на «Оскар», ради этого парня он забьёт на свои принципы.
***
«Стеклянная стена» выматывала. И всё же Александр знал: он не отказался бы от этого фильма, даже если бы в нём не было никакой необходимости. Он не просто снимал его — он им дышал.
С самого начала у него не было никаких сомнений в том, что он не отдаст финальный монтаж в чужие руки — специалисты сформировали отдельные сцены, но Александр не готов был ни одному человеку доверить основную работу. Он, откровенно говоря, до сих пор не знал, как найдёт в себе силы показать хоть кому-то склеенный начерно фильм целиком.
Он вычищал склейку в диалоге, когда услышал дверной звонок, а сразу за ним — металлический лязг дверного замка.
— Есть кто живой? — послышался бодрый голос.
— Не факт, — хмыкнул Александр, сворачивая программу. Собственно, монтаж был единственным, что он умел делать за компьютером хорошо.
— Вижу, — протянул Мэтт, заходя в комнату.
Александр пожал плечами. Он примерно представлял, как выглядит, и в комментариях не нуждался. Впрочем, Мэтт отлично знал об этом и пришёл уж точно не для того, чтобы сообщить ему эту сомнительную новость. Вообще-то, Александр не знал, зачем друг пришёл. Будь время чуть более позднее, можно было бы предположить, что он решил проверить, обедал ли Александр.
Но о еде Мэтт не говорил.
Он вообще молчал, сунув руки в карманы штанов и покачиваясь с носка на пятку. Сохранив монтаж, Александр повернулся в кресле и спросил:
— Выпьешь чего-нибудь?
Мэтт состроил недовольную физиономию и буркнул:
— Знаю я, что мешаю.
Александр улыбнулся, а потом и засмеялся — Мэтт, конечно, всё верно понял. И всё-таки он возразил:
— Не мешаешь. Я просто удивился. И знаешь…
— Не готов сталкиваться с реальностью, ага.
Мэтт опустился на подлокотник кресла и, сцепив пальцы в замок, явно собираясь с духом, спросил торопливо:
— Когда ты покажешь мне весь фильм?
Александр перевёл взгляд на Мишель и погладил её по голове кончиком пальца. Что тут сказать? Что нарочно оттягивает этот момент? Что его бросает то в жар, то в холод от одной мысли об этом? Что ему страшно, в конце концов?
— Скоро, — ответил он обтекаемо. Мэтт прищурился.
— Инвесторы скоро начнут жрать меня живьём. Мы не дали им ничего.
— Они нам доверяют.
Это была правда. Все заёмные средства на «Стеклянную стену» предоставлялись с условием полного невмешательства в творческий процесс. Мэтт успокоенным, конечно, не выглядел. Александр оторвался от разглядывания Мишель, снова посмотрел на друга и произнёс:
— Дело не в инвесторах.
— Нет, — согласился Мэтт.
— Ты мой друг. Лучший и единственный. И я тебе доверяю.
— Засунь это всё в задницу, будь добр, — предсказуемо отреагировал Мэтт. — Я просто не понимаю, старик, какого хера творится в последние полгода. Совсем перестал понимать.
Только один человек понял бы.
— Я просто не могу… Не могу дать тебе сценарий. Это не про доверие.
Мэтт свёл к переносице кустистые брови, сложил руки на груди и велел:
— Хорош. Выкладывай. Давай, я не пойму, это сложно, ты сам толком не можешь разобраться. И вот с этого момента.
Александр рассмеялся, закрыв лицо ладонью. Это было ровно то, что он собирался сказать. Слово в слово.
— В конце апреля я покажу тебе и команде весь материал. Клянусь.
К концу апреля ему предстоит набраться смелости и сделать это.