— Что за херня тут творится? — с этих слов Бромфилд начал новый допрос. — Не хотите рассказать, Майлс?
Честно говоря, Себ дорого дал бы за возможность помолчать. Задолбался он разговаривать. Но конечно, дознавателю ответил:
— Я расскажу, если вы объясните, что не так.
— Играем в дурачка, значит? — угрожающим тоном произнёс Бромфилд. — Пусть так. Напомните-ка мне вот это эпизод. Женщина в малиновой шляпе, миссис Элиза Хэтфорт, также известная как Гусыня. Как, вы говорите, убили её?
Этот эпизод, о котором до сих пор было неприятно вспоминать, Себ пересказывал уже четыре раза, но не поленился и повторил в пятый: чердак, Кейл-стрит, один выстрел с расстояния в сто двадцать метров.
— Уверены? Точно?
Себ кивнул, и Бромфилд почти швырнул ему в руки документ. Пробежав его глазами, Себ понял, что это заключение судмедэксперта. И из него следовало, что Элиза Хэтфорт действительно была убита на Кейл-стрит, но не из винтовки, а из пистолета, почти в упор.
— По заключению корнера, — мрачно добавил Бромфилд, — пистолет нашли позднее в мусорном баке за углом. Кто его выбросил, до сих пор остаётся неизвестным.
Себ помнил этот чердак. Приступ Джима, который тогда ещё казался ему признаком приёма наркотиков, хриплый шёпот: «Повернула из-за угла… малиновой…». И потом: «Я заплачу тебе премию, Себастиан». Господи, не надо было так подробно вспоминать. Он почти слышал, как звучат эти слова.
— Не думаю, что судмедэксперт, коронер и детектив-инспектор разом забыли, в чём разница между выстрелом из винтовки и из пистолета, значит выходит, что вы врёте.
— Я не вру, — твёрдо ответил Себ. — Я убил её.
— Из пистолета?
— Из винтовки. Из своей винтовки «М-24».
— Ты устраиваешь проблемы, парень, мы почти месяц возимся с твоим признанием, а теперь выходит, что ты псих, который захотел славы.
Он выглядел как человек, готовый разораться и начать крушить мебель. Себ такого насмотрелся ещё в армии, поэтому ответил коротко:
— Нет, сэр.
— «Нет, сэр», — передразнил он. — Знаешь, что я думаю? Ты не псих. Ты кого-то прикрываешь. Тебе пообещали, что всё будет хорошо и тебя не посадят. Вот ты и пришёл. Не на того напали, — он хватил кулаком по столу. — Ты сядешь, Майлс. Бромфилд откинулся назад, поднимая стул на две ножки, цокнул языком и произнёс:
— Так что не надо игр. Думаешь, посидишь тут пару недель и будешь свободен, с пачкой денег и что ещё тебе там наобещали? Хер там. Я засуну тебя в тюрьму, получишь вонючую камеру и будешь все свои сорок пять лет шить какие-нибудь мешки из говна.
— Такое наказание.
— Ты не представляешь, как дерьмово в тюрьме, парень.
Себ закрыл глаза. Он устал и он ни чёрта не понимал, поэтому попросил:
— Не пугайте меня, мистер Бромфилд. Поверьте, после две тысячи третьего в Ираке мне уже ничего не страшно.
— Увести, — рявкнул Бромфилд, вызывая констебля.
***
Мисс Эдисон пришла с толстой пачкой бумаг и сказала почти с порога:
— У нас с вами остаётся пять эпизодов. Мистер Бромфилд настаивает на девяти, но только чтобы позлить меня.
— Я не понимаю…
— Пожалуйста, — она разложила свои бумаги, — вот, тройное убийство в Уиндмилл-гарденс, — она полистала папку, — на месте было найдено только одно тело, Джона Симона, по документам — безработного. Он действительно был застрелен из крупнокалиберной винтовки, эксперты определили по патрону, что это… — она чуть запнулась на названии, — CheyTac LRRS М-200 Intervention. Это совпадает с вашим рассказом. Однако не составляет труда узнать, что вы никак не могли совершить этого выстрела, мистер Майлс.
— Почему?
В глазах мисс Эдисон появилось выражение, похожее на сочувствие:
— Никак. Есть свидетельские показания, что в момент совершения убийства вы находились в школе, на родительском собрании класса вашей дочери. Ваша подпись есть на школьных документах, датированных этим днём. На вас готовили и выдавали пропуск, он зарегистрирован в охранной системе.
Она вытащил из файла лист и положила перед Себом. Он подвинул поближе распечатку и пробежал глазами текст плана дополнительного развития. Его подпись стояла среди других и подтверждала, что он ознакомился с программой и согласен с ней.
— Я не… — он не понимал, в чём дело. Ему стало трудно дышать, потребовалось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы восстановить дыхание. — Я не был на этом собрании. Туда ходила Эмили…
— Это ваша подпись?
— Давайте сделаем графологическую экспертизу, — сказал он уверенно. — Я никогда не ставил подпись под этим документом.
Мистер Бромфилд тоже настоял на графологической экспертизе, но внезапно перестал вызывать Себа на допросы. Через два дня тишины мисс Эдисон пришла к нему с ещё более тяжёлым портфелем, извлекла из него ещё более пухлую папку и объявила:
— Мистер Майлс, у нас с вами остаётся три эпизода.
«Вы утверждаете, что сделали выстрел из этой винтовки месяц назад. Мистер Майлс, эксперты осмотрели её, она не использовалась больше полугода».
«Вы утверждаете, что восемнадцатого марта… Мистер Майлс, весь этот день вы провели в хирургии Больницы королевы Марии, у вас открылся старый шрам, вам делали операцию».
«Семнадцатого августа вы находились в Бромптонском госпитале, где договаривались об операции на сердце для вашей тёщи, миссис Кейл».
«У вас дома при обыске не найдено никаких фальшивых паспортов, мистер Майлс, и вы не пересекали австрийскую границу по своим документам».
Родительские собрания. Операции. Визиты к стоматологам. Встречи сослуживцев. Записи на камерах, документы и свидетельские показания, одно за другим.
«Мистер Майлс».
«Мистер Майлс».
«Себастиан!»
Воздух выкачали из лёгких. Как рыба, Себ открывал и закрывал рот, но даже если бы он смог заговорить, ему нечего было сказать. Он сдавил голову ладонями и зажмурился.
— Себастиан…
«Мой Святой Себастиан», — прошептал Джим.
И вдруг воздух вернулся. Резко вдохнув, Себ расхохотался. Он ржал и не мог остановиться. Он не видел ничего перед собой, потому что глаза не открывались, зато чувствовал, как по щекам текут слёзы. Надо было прекратить, но он не мог, попытался зажать рот ладонью, но это не помогло.
Ему пихали стакан воды. Он дёрнулся, схватил его — и пролил половину, а потом и вовсе выпустил, руки ходили ходуном.
Силы закончились. Болела грудь, что-то жгло в горле. Смех прекратился, и Себ уронил голову на стол. Вцепился пальцами в волосы.
— Себастиан, — повторила мисс Эдисон совсем рядом, — посмотрите на меня.
Впервые в её глазах читался страх. Она улыбалась, обсуждая убийства, а теперь Себ её пугал смехом.
— Всё в порядке, — хрипло сказал он.
Дерьмовая ложь.
— Мистер Майлс, попробуйте выпить воды, — попросила она и вернулась к нему с новым стаканом, обойдя лужу на полу.
Он попробовал, но вода не шла.
— Вы в состоянии сейчас говорить со мной?
Нет. Он в состоянии пойти в камеру и разбить голову о стену.
— Да. Да, простите.
— Я буду ходатайствовать о прекращении дела в досудебном порядке, — сказала она, — а также на направлении на психиатрическое освидетельствование и государственный курс психотерапии в рамках программы реабилитации военнослужащих.
— Вы не можете! — выдохнул он. — Это всё чушь. Послушайте… — ему нужно было, чтобы она поверила, — я совершил каждое из этих убийств. Всё, что нам нужно, это доказать, что мои алиби — фальшивки.
— Мистер Майлс, Себастиан, — она забрала у него стакан и отставила в сторону, потом сжала его пальцы совершенно дружеским жестом, — они не фальшивки. Я сомневаюсь, что кто-то может создать так много настолько идеальных алиби.
— Послушайте меня, — повторил он. — Мисс Эдисон, послушайте! — он повысил голос, потому что в её глазах снисхождение, и оно ему точно было не нужно. — Я работал на Джима Фоули, уверен, это всё его рук дело!
— Джим Фоули погиб во взрыве в две тысячи восьмом году. Вы работали на него две недели.
— Он застрелился на моих глазах и на глазах у Александра Кларка.
— Мистер Кларк рассказал об этом случае. Но тело пропало, и нет никаких доказательств, что человек, погибший в Дартфорде, это Джим Фоули.
А ещё по лицу мисс Эдисон было ясно, что она не считает Кларка надёжным свидетелем.
— Он должен был где-то ошибиться, — прошептал Себ.
Нет, не должен, чёрт подери.
Джим не ошибался. Себ это отлично знал. Его планы работали, его задумки чётко исполнялись, всегда.
— Допросите… Джоан Вуд, — пришла ему в голову мысль. — Она работает старшим детективом-инспектором в плимутском отделении полиции.
— Я уже говорила с Джоан Вуд, — вздохнула мисс Эдисон. — Сначала она отказалась со мной общаться, но я всё-таки убедила её. Она утверждает, что ни разу не видела вас, возвращающимся домой с винтовкой, не слышала никаких разговоров, указывающих на то, что вы совершали убийства, не находила других следов. Она согласилась, если потребуется, выступить в вашу защиту.
***
Третьего августа Себ вышел из тюрьмы предварительного заключения. Суд принял ходатайство о прекращении расследования, никакого разбирательства так и не состоялось. Джоан так и не выступила: в его защиту или на стороне обвинения. А жаль. Он бы хотел её увидеть.
Накануне освобождения к нему пришёл Грег. Сначала долго молчал, а потом вдруг заявил:
— Прости, Розочка.
— За что?
Он покачал головой, почесал седую макушку и объявил:
— Ты у меня не отвертишься. Будешь ходить к психотерапевту как миленький.
— Думаешь, я рехнулся и всё это придумал? — спросил Себ устало. Он уже не мог злиться.
— Думаю, что у тебя… — он нахмурился, вспоминая слово, — посттравматическое стрессовое расстройство после войны. И ещё думаю, что должен был раньше сообразить, что… Чёрт, я идиот. Как будто не видел парней оттуда.
— А если, — проговорил Себ медленно, — у меня нет расстройства? Если я с самого начала говорил правду? Если я действительно убил сорок семь человек?
Грег тяжело вздохнул:
— Даже если бы я поверил в это хоть на секунду… Бромфилд — зверь. Он не отпускает преступников, если есть хоть малейший шанс довести их до суда. Скорее лишнего повесит, улики подтасовать попробует. И он уверен, что ты чист. Да и Мэддок, знаешь ли, не первый день замужем, а именно его команда дела копала. И Рейчел уверена, что ты невиновен.
У Себа просто не было шансов его убедить.
— Я за тобой присмотрю, — пообещал Грег и хлопнул его по плечу.
Себ выписал мисс Эдисон чек, хотя она и отказывалась, ссылаясь на договорённости с Грегом. Ему не хотелось долгов.
На улице оказалось солнечно и жарко. Себ снял куртку, позволяя едва ощутимому ветру обдувать спину. Он не знал, что делать и куда идти, поэтому пошёл домой. По пути набрал Сьюзен. Она была слишком рада слышать его, чтобы обижаться.
— Я тут подумал… — сказал он, когда потом эмоций слегка иссяк, — никакого пансиона. Не хочу видеться с тобой три раза в год.
Он не видел лица Сьюзен, но отлично представлял, как на её лице появляется искренняя улыбка.
Без пансиона будет сложнее. Ему придётся проводить со Сьюзен больше времени, куда тщательнее заниматься воспитанием, а не просто развлекать и возить на прогулки.
В киоске по дороге он купил пару свежих газет — хотелось понять, что он пропустил за месяц в изоляции. Судя по страницам «Таймс», ничего особо интересного: он пролистывал политические новости и светские скандалы, уделил внимание боям на границе Ливана и Израиля и подумал, что совершенно не испытывает желание присоединиться к войскам, которые будут разрешать этот конфликт. Постарел, что ли?
Новость в середине The Sun заставила его остановиться и выбросить остальные газеты. Свернув газету так, чтобы удобнее было читать, он быстро пробежал глазами текст. Под заголовком «Маски смерти» шёл рассказ о том, что полиция продолжает расследование смерти консультанта Лондонской клиники доктора Фредерика Дарелла. «Напоминаем, что доктор Дарелл был найден мёртвым 1 августа в своей квартире. По предварительным данным, причиной смерти послужило отравление опиатами. Доктора нашли в окружении разбитых гипсовых масок. Источник, близкий к полиции, сообщил, что это были посмертные маски, всего более тридцати штук. Одна маска, по словам нашего источника, уцелела и осталась висеть на стене».
Не то, чтобы Себ собирался звонить доку и спрашивать, как дела. Точно нет. Им говорить было уже не о чем. Но пожалуй, Себ мог догадаться, чью именно посмертную маску Дарелл так и не сумел разбить.
Сунув газету в ближайшую урну, Себ опустил голову, разглядывая собственные ботинки с увлечённостью куда большей, чем они того заслуживали. Его отвлёк телефонный звонок. Он ответил не глядя на экран и был совершенно не готов услышать:
— Ты мудак, Басти, — произнесённое голосом Джоан.
Дерьмо, он очень скучал по ней! Губы сами собой расплылись в улыбке.
— Грег рассказал о твоей явке с повинной.
— Мы с тобой знаем, — тихо произнёс Себ, — что я и правда виновен. Ты ведь сказала об этом Грегу?
— Нет. И не буду.
Она замолчала, Себ потёр переносицу и спросил:
— Почему? И… — и ещё хотел добавить: «Почему ты мне звонишь», — но не рискнул. Он был рад слышать её, и точка. А уж что заставило её позвонить, не так важно.
— Я не собиралась звонить тебе, — сказала она, отвечая на его мысли, — это нелогично и бессмысленно. Просто Грег сказал, что тебя отпустили, и я решила узнать… Как ты, Басти?
— Начала ты с того, что я мудак, — хмыкнул он, понимая, что улыбка растягивает губы даже против его желания.
— Я действительно так думаю, — сказала она решительно, — и всё же, как ты?
— Нормально. Даже хорошо. Последнюю минуту — превосходно.
Она засмеялась, и Себ спросил:
— Выпьем в воскресенье?
После долгой паузы Джоан ответила:
— В следующий вторник, в четыре, в «Зелёном человеке», — и сбросила вызов.
Себ сунул телефон в карман и зашагал быстрее, хотя и понимал, что вряд ли сумеет таким образом ускорить наступление вторника.
***
Возле дома он с большим удивлением обнаружил Александра Кларка — тот стоял с двумя пластиковыми стаканами пива. Похоже, ждал он достаточно долго — пены не осталось.
— Уже тёплое, прости, — сказал он, протягивая Себу стакан, — я подумал, что ты захочешь выпить что-нибудь, но ждал тебя раньше. Пройдёмся?
Себ глотнул отвратительного пива и решил, что оно всё равно лучше, чем ничего.
— Поздравляю с освобождением, — произнёс Александр. — Да?
— Я виновен, — ответил Себ, — сам понимаешь, Джим мне не за сказки на ночь платил. Но теперь в это не верит даже полиция.
— Он умел всё так устраивать… — Александр тоже отпил пива и сумел даже не поморщиться, — гениальный режиссёр преступлений.
Дурдом. Идут, пьют тёплое мерзкое пиво и болтают о Джиме как об общем знакомом. Сумасшествие.
— Ему бы понравилась формулировка.
— Чем займёшься?
— Дочерью. Ей десять. Трудный возраст на подходе. Друг грозится водить на психотерапию за руку. Во вторник в четыре у меня свидание. На этом всё.
— У меня есть предложение… только не отказывайся сразу, хорошо? В общем… Это не совсем моё предложение, скорее, Елены. Работа на неё.
Себ фыркнул:
— Брехня. С таким прошлым мне в органы ход закрыт.
— Да, она тоже так сказала, — улыбнулся Александр, словно это его ничуть не смутило, — но говоря о работе на неё, я имею в виду не отдел, а её саму.
Себ посмотрел на Александра с большим сомнением.
— Зачем ей?
— Я попросил, — просто ответил он, и Себ подумал, что ему нравится этот парень. Простой такой. Захотел себе человека — попросил у сестры в подарок. — Она давно говорит, что мне нужен телохранитель и… кто-то вменяемый рядом. Я понимаю, тебе это может показаться скучным, но Елена долго изучала твои файлы. Думаю… потом она найдёт тебе и другую работу.
— Ты… — Себ засмеялся в голос, — чувак, это так не работает.
Александр пожал плечами и этим жестом болезненно напомнил Джима. Ещё один такой же, для которого не существует правил.
— Договорились? — спросил он.
— Нет, — вздохнул Себ. — Точнее, да, но только на работу телохранителем. Твоя сестра с этой другой работой пусть катится к чёрту. Я своё отстрелял.
Александр улыбнулся до тошноты понимающей улыбкой и предложил:
— И давай я куплю нам свежего пива? Не могу пить эту дрянь.
Себ согласился.
Конец
Больше книг на сайте - Knigoed.net