— Это место немного в стороне от дороги?
Элли пожала плечами.
— Наверное.
— Сегодня я строю забор для одной семьи, — поделился он. — Решил перекусить.
Она пробила его последний товар.
— Хм, полагаю, с вас четыре доллара, пятьдесят пять центов, — проговорила она, глядя на него. Тед протянул ей хрустящую пятидолларовую купюру. Элли дала сдачу, и он взял свой пакет.
— Что ж, надеюсь увидеть тебя у нас дома. Ханне не помешало бы больше друзей.
«Он хочет, чтобы я стала подругой Ханны?
Он действительно одобряет меня?»
— Ну, ладно. Хорошо, — заикалась она. Возможно, Элли неправильно его поняла. В конце концов, если он одобряет ее, он ведь не может быть сильно плохим парнем?
— Хорошего дня, Элли.
— Вам тоже, мистер Ганновер, — сказала она и слабо улыбнулась ему.
Когда он ушел, кто-то бросил на ее конвейер коробку пончиков с сахарной пудрой. Она подняла голову, чтобы поприветствовать покупателя, и ее кровь похолодела. Мужчина смотрел на нее темными, жесткими глазами и шипел:
— Каково это — быть сестрой убийцы? — Он наклонился еще ближе и, сверкнув глазами, произнес. — Твоя мать тоже была убийцей. Разве не так? И убийцей, и шлюхой?
Адреналин захлестнул вены Элли. Слова, сказанные вслух и с такой яростью, испугали ее.
— Ты тоже больна? Знаешь, мне нужно защищать маленьких детей. Мне не нужны психи, работающие рядом с тем местом, где они ходят в школу и играют. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Отчаянно надеясь на помощь, Элли повернулась к автоматическим дверям, но увидела, что Теда уже нет. Она бросила взгляд на кабинет управляющего, но его там не оказалось. Наконец, она повернулась к мужчине, ее шея горела.
— Просто чтобы ты знала, я слежу за тобой, — продолжал мужчина. — Все мы следим.
Элли услышала голоса неподалеку. Оглянувшись через плечо, она увидела небольшую группу девочек-подростков в футбольной форме, в спортивных носках до колен, которые смотрели на нее из восьмого прохода. Пять пар холодных глаз наблюдали за ней, осуждали ее. Она внутренне содрогнулась, представив, о чем они, должно быть, думают.
Элли повернулась к мужчине и сжала коробку с пончиками так сильно, что та затрещала. «Не плачь… не плачь… не плачь», — твердила она себе, на верхней губе выступили капельки пота.
Она пыталась придать своему взгляду свирепость. Она пыталась играть в крутость, как всегда делала, но была слишком напугана.
К тому же, помещение начало кружиться.
Она уперлась ладонями в стойку перед собой, чтобы удержаться на ногах.
— Просто знай, что тебе здесь не рады, — сказал мужчина. — Так что будь осторожна. И не надо повторять то, что сделал твой брат. Больной сукин сын.
Элли вздрогнула. Теперь она покраснела.
— Мой брат в десять раз лучше тебя, невежественный придурок из глухомани!
— Нет, твой брат был больным куском дерьма, — выплюнул мужчина. — И знаешь, что? Ты тоже выглядишь как никчемный кусок дерьма.
— Ты меня не знаешь.
Менеджер Элли появился рядом с ней, покрасневший, смущенный, со смутным запахом спиртного.
— Элли? В чем дело? Что происходит?
Но Элли даже не взглянула на него.
Она была слишком занята тем, что собирала слюну во рту.
Глава 29
Битти везла Элли домой из «Шервуд-Фудс» и, нахмурившись, молча слушала, что та говорит. Она ни разу не перебила. На самом деле, она вообще ничего не сказала по дороге домой. Ни слова.
Но каждый раз, когда Элли смотрела на старуху, та, казалось, еще крепче сжимала руль.
Она понимала, что подвела старую леди, особенно после того, как Битти приложила все усилия, чтобы устроить ее на работу. Да еще и в первый день работы. Плюнуть в лицо клиенту. Такое поведение не могло остаться без внимания.
«Парень в супермаркете прав: я — кусок дерьма».
Быть новой и улучшенной Элли оказалось гораздо сложнее, чем представлялось. Может быть, у нее не все в порядке с головой?
Чем злее выглядела Битти, тем быстрее Элли говорила, позволяя словам вылетать изо рта. Она говорила так быстро, что напомнила себе Ханну. Все двадцать минут, что длилась поездка, Элли тараторила. Она рассказывала о том, что произошло в «Шервуд-Фудс». Она говорила о том, что никогда не нравилась людям. Как она никогда не вписывалась в общество. О том, каким сумасшедшим мать сделала ее брата. О том, как сильно она по нему скучает. О том, как она всегда боялась. О том, как трудно чувствовать себя такой отвратительной и ненавистной.
Большинство слов вырвалось прежде, чем она даже поняла, что собирается их произнести. Элли просто не могла вынести молчания между ними. Ей было досадно, что она только что потеряла контроль над собой и все испортила. Она дрожала от отчаяния и чувствовала, что ей больше нечего терять, поэтому и начала говорить.
А Битти слушала.
Молча.
Элли все еще говорила, когда они вошли в заднюю дверь дома.
Мисс Битти бросила ключи от машины на кухонную стойку и прошла через кухню в гостиную. Элли последовала за ней, наконец-то замолчав. Ей больше не чего сказать. Кроме того, она чувствовала себя опустошенной и одинокой. И очень боялась.
— Садись, — приказала Битти. Телевизор в гостиной показывал серию сериала «CSI: Место преступления», голубой свет мерцал в темной комнате. Очевидно, Большой Джо оставил телевизор включенным. Она слышала, как Битти просила его не делать этого по крайней мере три раза. Одно из домашних правил, которое Битти соблюдала: не тратить ресурсы впустую.
— Ох уж этот Джо, — пробормотала Битти, включая лампу. Она поискала пульт. Найдя его между двумя диванными подушками, уменьшила громкость и повернулась к Элли.
Элли села, ее горло пересохло. Она все разрушила. В мире нет ничего, чего бы она хотела больше, чем жить с мисс Битти. Заниматься с репетитором, получить аттестат зрелости, может быть, пойти в колледж. Быть подружкой Ханны. Чтобы у нее появился шанс на настоящее будущее. На счастье.
Она ошибалась насчет старой леди. Совершенно очевидно, что мисс Битти очень добрый человек. Из тех, о ком ее мать всегда говорила, что их не существует. Такой человек, с которым люди хотели быть рядом. Тип людей, которых принято уважать.
Именно таким человеком хотела видеть себя Элли, а не тем, кем она была сейчас: своенравным подростком, трагической неудачницей, проституткой, которая не могла найти достойную работу, потому что у нее не хватало здравого смысла не плевать в лицо клиентам.