Он все еще доверял ей. Ее внутренности скрутило от этой мысли.
Ее сердце рухнуло вниз и разлетелось вдребезги.
Глава 57
«Что за хрень только что произошла?» — задался он вопросом, отъезжая от дома на улицу, испытывая острую потребность сесть за руль и подумать.
Темные стены деревьев вырисовывались по обе стороны дороги, пока он мчался по извилистым сельским дорогам, пытаясь понять, что происходит.
Почему ОНА вела себя так странно? Так нервничала? То, как она вела себя в последнее время, тревожило его. Предчувствие поселилось в желудке, когда он подумал о еде, которую она приготовила, о странном прощании, когда он выходил через заднюю дверь. О ее затянувшихся, слишком крепких объятиях, о поцелуях, которые она осыпала его щеки и лоб.
И еще она отказывалась смотреть ему в глаза.
Почему?
После пяти минут бесцельной езды он ударил по тормозам.
Она больше не верила ему. Вот почему она подавала на ужин его любимые блюда детства. И почему так яростно защищала девочку. Не потому, что знала, что безликий убийца на свободе.
А потому что поняла, что это он.
Осознание этого факта потрясло его, как удар в живот. Момент, которого он боялся всю свою взрослую жизнь, наконец настал. Она наконец поняла, что он творил… и что он лгал ей. И она приготовилась что-то с этим сделать.
Она собиралась отвернуться от него.
Бросить его.
Его охватила холодная паника. Но что она собиралась предпринять? Пойти в полицию?
Конечно, она не станет…
Прерывисто вздохнув, он понял, что у него закончилось время. Она достигла своего предела.
С трудом сглотнув, он развернулся и помчался к дому Хоуп.
Глава 58
Хоуп бегала по своей спальне.
— Чёрт, я так боюсь! — заявила она в трубку. — Женщина и девочка-подросток были убиты всего в нескольких милях от меня. Блин, я уже по дому хожу с ножом. С тех пор, как меня изнасиловали.
Ее изнасиловали?
Это многое объясняло: шрам на щеке, ножи. Возможно, именно поэтому его тянуло к ней. Она тоже изранена, как и он.
— Одна мысль о том, что там кто-то бродит, пугает меня до чертиков. Я возвращаюсь домой.
Пружины скрипнули над ним, когда она села на край кровати.
— Расслабиться? Ты, наверное, шутишь. Это самое идиотское и раздражающее, что можно сказать человеку, который на грани срыва. Два человека мертвы!
Пауза.
— Нет, я точно знаю, что ты имела в виду. Ты хочешь, чтобы я расслабилась.
Он делал неглубокие вдохи лежа под кроватью, с нетерпением ожидая, когда она закончит разговор по телефону и примет ванну. Ему нужно успеть закончить дело, а времени очень мало.
Он должен позаботиться о Хоуп, а затем ему нужно решить, что делать дальше. Он знал свою мать достаточно хорошо, чтобы понимать, что она не передумает. Приняв решение, она всегда придерживалась его, если только у нее не было веских причин не делать этого. А в его случае такой причины нет.
Убийство Ханны вывело ее из равновесия. Единственное убийство, с которым она могла связать его. Но он сделал это ради Элли, разве она не понимает? Ханна отвернулась от нее.
Он позволил своим мыслям переместиться на время, проведенное с Ханной. С каждым ударом ножа он чувствовал, как уходит ярость. С каждым ударом он ощущал, как лихорадка покидает его, а туман в голове рассеивается. Теперь он снова чувствовал себя в некоторой степени нормальным.
— Я не спорю! — воскликнула над ним Хоуп. — Боже мой! Может быть, для разнообразия ты просто выслушаешь меня и не будешь попусту болтать? Это может быть полезно.
Он закрыл глаза и попытался отогнать все мысли о чем-либо, кроме настоящего момента. Сосредоточиться на настоящем моменте. Пружины кровати застонали, когда Хоуп встала и снова начала вышагивать.
Он открыл глаза и смотрел на ее босые ноги, ступающие по ковровому покрытию. Но тут он уловил кое-что краем глаза. Что-то, от чего у него по рукам побежали мурашки. Это был таракан, и он стоял всего в футе от его руки, его усики дрожали.
— Я притягиваю чудаков, Грета. Такова моя судьба, — говорила Хоуп. — И я дважды видела очень странного мужчину перед супермаркетом, и он смотрел на меня как… как, не знаю, не могу это объяснить. Но это было так подозрительно.
Насекомое направилось к нему, и его мир замер. Тонкий слой пота выступил на его коже, а голос Хоуп внезапно зазвучал за много миль от него.
— И в довершение всего, я вхожу в дом после похорон тети Эстер, и все кажется каким-то другим. Воздух кажется странным. Даже пахнет по-другому. И я могу поклясться, что кто-то навел порядок, пока меня не было.
Пауза.
— Да, конечно, я знаю, как безумно это звучит. Но тебе нельзя говорить, помнишь? Спасибо.
Таракан сделал еще один шаг вперед. Затем, словно почувствовав его страх, он двинулся к нему еще смелее. «Господи, отойди от меня!» — шипел он сквозь стиснутые зубы, рвота поднималась в горле.
Хоуп все еще болтала вдалеке.
— Не говоря уже о том, что кто-то вломился сюда и вычистил мою кухню пару месяцев назад. Помнишь? Так что, пожалуйста. Скажи мне еще раз, что я должна расслабиться, потому что, знаешь, это действительно большая гребаная помощь!
Тошнота накатывала на него волнами. «Оторвись от гребаного телефона и прими гребаную ванну!» — кричал он в глубине своей головы, пытаясь заставить Хоуп сделать то, что ему нужно.
Когда насекомое снова начало двигаться вперед, он ничего не смог с собой поделать — шарахнулся от него, и его спина ударилась о пружины кровати.
Таракан изменил курс, вскарабкавшись по стене рядом с ним. С облегчением он глубоко вздохнул, но тут понял, что в комнате воцарилась тишина.
Хоуп больше не разговаривала со своей подругой.
Он мог видеть ее ноги. Они были обращены к нему. И они не двигались.
Вот дерьмо.