Элли взглянула на руку Битти, но не взяла ее.
— Элли? — подсказала соцработник.
Битти отдернула руку и положила ее на миниатюрное бедро.
— Слышала, у тебя выдался довольно тяжелый год, Элли. Я сожалею о твоей потере.
— Это не твое дело, — сказала Элли. Она хотела, чтобы эти слова ранили, но они прозвучали слабо. Такие слабые, что Элли едва слышала, как они слетают с ее губ.
— Элли, — предупредила соцработник.
— Нет, все в порядке. Она попала в идеальное место, — сказала старуха и повела их в дом.
Оказавшись в фойе с кондиционером, она повернулась к Элли.
— Давай устроим тебе двухминутную экскурсию, а затем дадим немного поспать. Ты выглядишь ужасно.
Глава 8
Двадцать минут спустя сотрудница соцслужбы ушла, и Элли осталась одна в спальне, которая соответствовала внешнему виду дома. Она вдохнула кондиционированный воздух, благодарная за то, что наконец-то получила некоторое облегчение от гнетущей жары, и огляделась по сторонам.
Рядом с одним из двух окон комнаты стояло кресло-качалка. В центре сидел большой коричневый плюшевый мишка и тупо улыбался ей.
Она бросила на него неприязненный взгляд.
Элли ни за что не собиралась доверять этой новой ситуации. Старой леди. Хорошему дому.
Несколько растений и большая ваза с подсолнухами стояли на комоде вместе с CD-плеером. Элли положила рюкзак на кровать и нащупала компакт-диск, который нашла в комнате брата. Она прошла через комнату и вставила его в музыкальный проигрыватель.
Мгновение спустя Боб Дилан начал напевать свою печальную песню «Lay, Lady, lay».
Элли зажмурилась и прислушалась. Ее брат проигрывал эту песню снова и снова в последний месяц своей жизни, как будто стал одержим ею.
«О боже, Остин, я так по тебе скучаю.
Почему я должна была так сильно облажаться?»
Когда песня закончилась, Элли снова открыла глаза и оглядела комнату. Старая леди сказала, что спальня принадлежит ей. Но, очевидно, эта женщина не знала Элли, потому что Элли никогда бы не заслужила чего-то настолько приятного.
Она была никем.
Даже хуже, чем никто, она была дрянью.
И как только леди обнаружит, что это так, все исчезнет: комната, гостеприимство. Большой теплый прием в доме старой женщины.
«Никогда не доверяй хорошему». Это было то, что ее мать проповедовала ежедневно, и эти слова укрепились в Элли очень глубоко.
Напротив кровати имелась дверь. Открыв ее, она с удивлением обнаружила отдельную ванную комнату. Элли включила свет и вошла внутрь. Все было таким блестящим и безупречно чистым, что практически сверкало.
Она поймала свое отражение в зеркале и поднесла руку к щеке. Водитель грузовика действительно здорово ее отделал. Правая сторона ее лица была в синяках, а от левого уха до носа тянулся глубокий порез.
— Дерьмо, — пробормотала она, проводя по порезу пальцем. Она увидела остальную часть своего лица и вздрогнула.
Мерзость.
Быстро отвернувшись от зеркала, она попыталась прокрутить в голове все, что произошло с момента возвращения в Луизиану: помощник шерифа приказал ей выйти из комнаты брата посреди ночи и отвез в больницу, шериф расспрашивал ее о брате и убийствах, затем поездка в дом старухи.
Она могла вспомнить только обрывки всех событий. Кроме последнего, все казалось одним большим размытым пятном.
Вернувшись в спальню, Элли подошла к прикроватному столику. Мисс Битти приготовила большую миску супа и поставила там, прежде чем оставить ее одну устраиваться поудобнее. Рядом стояла маленькая тарелочка с темными крекерами и несколькими таблетками. Элли быстро проглотила еду. Сколько она себя помнила, это был первый раз, когда она ела что-то приличное. Черт возьми, это первый раз, когда она что-то ела, сколько себя помнила.
Поставив пустую посуду на прикроватный столик, Элли решила принять таблетки, надеясь, что они помогут справиться с болью. Проглотив их, она посмотрела в окно. Она была уверена, что знает, где находится, и это место находилось не очень далеко от дома ее детства. Может быть, всего в миле, плюс-минус, если она срежет через центр леса.
Как только у нее появится возможность, после того как отдохнет и соберется с мыслями, она отправится именно туда. Они не могли держать ее здесь против воли, независимо от того, сколько ей лет. Как только снова почувствует себя хорошо, она будет бороться с ними зубами и ногтями, и они захотят забыть о ней. Они пожалеют, что вообще узнали ее имя.
Сбросив шлепанцы и шорты, она откинула одеяло и верхнюю простыню и забралась внутрь. Постельное белье пахло сладко и свежо, как магнолии, которые цвели перед домом ее детства. Аромат расслабил ее. Она никогда не испытывала ничего более приятного. Такой чистоты.
«Не смей привыкать к этому, — сказала она себе. —
Не смей, черт возьми, привыкать».
Затем она закрыла глаза и погрузилась в глубокий, темный сон.
Глава 9
Он провел большую часть дня в доме молодой блондинки, роясь в ее вещах. Лежал на ее кровати. Стараясь думать только о ней, а не о красивой девочке-подростке, которая только что приехала в город.
Пока он ждал, он даже вымыл посуду.
Но мытье посуды не было запланировано.
К трем часам дня он почувствовал такое отвращение, что решил помыть за нее посуду. Все началось с простого мытья одной тарелки. Помыл ее… Убрал. Затем посмотрел на остальные — все покрытые коркой грязи — и решил помыть еще одну.
Когда он больше не мог этого выносить, он бросил пробку в слив, наполнил одну сторону раковины мыльной водой, и выскреб и вычистил остальные тарелки. Затем, когда посуда высохла, он убрал ее в соответствующие шкафы и положил чистое столовое серебро в ящик.
Он надеялся, что сможет мельком увидеть ее лицо, когда она заметит его работу. «Что придет ей в голову?».
Во время этого визита он узнал о ней больше. Ее звали Хоуп Смит. Ей было двадцать четыре года, и она работала официанткой в местной закусочной. Она родилась и выросла в Южной Калифорнии, была единственным ребенком, недавно вышла замуж и посещала онлайн-курсы колледжа. Дом принадлежал ее двоюродной тетушке Эстер. Очевидно, тетю Эстер только что поместили в дом престарелых за городом из-за болезни Альцгеймера.
Дому тети Эстер было меньше десяти лет, и он занимал целый акр земли. Довольно прочный для новой конструкции, но в него оказалось тошнотворно легко попасть.
Если бы только люди знали, как просто проникнуть в их жилище, им наверняка стало бы трудно спать по ночам. Если бы люди знали хотя бы половину того, что происходит вокруг них, они бы окаменели.
Как и в большинстве домов, здесь было не так уж много хороших мест, где можно спрятаться. Он нашел на кухне шкаф с водонагревателем, который подходил для этих целей. В двери имелись вентиляционные планки и приемлемая точка обзора ее захламленного уголка для завтрака. Затем еще шкаф в ее спальне, в котором были такие же вентиляционные планки, но этот наблюдательный пункт оказался практически бесполезен, если только Хоуп не стояла прямо перед своим бюро.
Его любимой, однако, стала кровать с балдахином, которая опиралась на пластиковые подъемники. Это была замечательная находка. Кровать оказалась достаточно просторной, чтобы под ней, вероятно, мог лежать детеныш водяного буйвола, и у нее имелась прозрачная тканевая юбка, которая касалась пола, что помогало еще больше скрыть его присутствие.