Когда Рита шагнула вслед за Алексеем за проходную, она внезапно всей кожей ощутила растерянность и страх, овладевший персоналом «Марфино». Рита когда-то читала, что в сообществах животных подобный коллективный ужас поселяется во время стихийных бедствий или, например, когда всю стаю, одну особь за другой, начинают истреблять охотники. От обреченной стаи исходит запах страха, который безошибочно угадывают животные из других колоний. В глазах врачей и медсестер, хоть они были закрыты профессиональными масками и огромными очками, даже в их движениях и голосах угадывался такой же неприкрытый ужас обреченных.
«Крымова, Войцеховская… Не успеваем некрологи вывешивать. Кто следующий?», — читалось в глазах докторов и сестер, покрасневших от постоянных переработок и вечной бессонницы.
Главврач Кирилл Витальевич Куценко глянул на вошедших с неприкрытым раздражением:
— А, это опять вы, капитан полиции? Прихватили с собой прессу для поддержки? Ну-ну, продолжайте в том же духе, коли преступники в столице перевелись и вам больше нечем заняться. Похоже, наши доблестные органы опять ищут крайнего? А я и есть крайний, потому что отвечаю за все во вверенной мне клинике и от ответственности, заметьте, не отказываюсь. Да, Ирина Львовна умерла. Между прочим, врачи, работающие в Красной зоне, частенько погибают. А как вы хотели? На войне — как на войне.
— Но ведь Ирина Львовна умерла не от ковида… — тихо сказала Рита.
— Вы считаете, что у наших докторов сердце железное? — парировал глав. врач и продолжил вполголоса, словно тело умершей докторши находилось все еще в клинике. — У Ирины Львовны оно было настоящее, живое. Вот и не выдержало, остановилось. Врачи и сестры ежедневно видят, как умирают пациенты и их коллеги. Думаете, к этому можно привыкнуть? Ирина Львовна чаще других бывала в Красной зоне. Не удивительно, что ее отзывчивое сердце не выдержало чрезмерных нагрузок…
— Могу я взглянуть на заключение патологоанатома? — поинтересовался капитан Пищик.
— Разумеется.
Доктор достал из толстой кожаной папки, на которой красовалось название «Марфино», бумажный лист, заполненный с обеих сторон мелким шрифтом. Леха обратил внимание на гелевую ручку, оформленную в таком же фирменном стиле, что и папка. Перевел глаза на стену — там висел фирменный календарь «Марфино» с фотографией главной операционной.
«Нехило они тут живут, — подумал капитан. — Мы у себя в отделе картонными скоросшивателями пользуемся, а записи делаем на оборотках ненужных бумаг».
— Можно сфотографировать этот документ? — спросил капитан.
— Ну конечно, это ваше право, — устало согласился главврач.
— Я хотела бы написать колонку о Войцеховской, — вклинилась Рита, — что-то вроде некролога. Мне кажется, Ирина Львовна заслуживает того, чтобы о ней узнало как можно больше людей.
— Что ж, спрашивайте, только быстро, — устало согласился Куценко. — Отвечу исключительно ради памяти об Ирине Львовне.
— Я знаю, что она была не только врачом, но и известным ученым, занималась просветительством, читала лекции. Ирина Львовна не раз выступала с разъяснениями о пользе вакцинации на портале «Вакцинация? Да!». Вы знали об этом?
— Разумеется, знал. У нас, медиков, принято читать статьи коллег.
— Вы не в курсе, кто-нибудь угрожал Войцеховской? Ну, я имею в виду антипрививочников… — Леха профессионально подхватил кинутый Ритой мяч и ловко превратил журналистский вопрос в пункт протокола допроса.
— Никогда ни о чем подобном не слышал, — искренне изумился Куценко. — Угрожали? А смысл? У нас же по-прежнему твердят, что прививка — дело добровольное. Хочешь прививайся, а не хочешь — помирай, только тогда уже без претензий — и к врачам, и к медицине, и к Господу.
— На некоторых людей здравый смысл не действует — сказала Рита. — У них в голове своя Вселенная, в которой солнце вращается вокруг Земли, а Земля стоит на трех китах.
— Ну, таких мы вряд ли переубедим, — сказал Куценко. — Пусть так себе и думают, лишь бы в протоколы лечения не влезали.
— Кстати о протоколах, — не унималась Рита. — Скажите, какой вакциной вы прививаете своих докторов и младший медперсонал?
— Как какой? Конечно, «Спутником», — удивился главврач вопросу, — он же единственный прошел все стадии испытаний.
Куценко заторопился: "Извините, господа, у меня на вас больше ни минутки нет. Сейчас начнется он-лайн конференция с министром здравоохранения. Разумеется, на тему ковида. Сами понимаете, к такому высокому начальству опаздывать нельзя."
Пищик и Марго простились с Куценко, быстро подписали у секретарши пропуск и уже направлялись к выходу. Внезапно Марго упросила капитана немного задержаться.
— В третий раз меня сюда точно не пустят. Надо поговорить с кем-нибудь, кто работал в тот день в Красной зоне.
В Рите проснулась Вездесущая Мышь, готовая проникнуть куда угодно ради журналистского расследования. Капитан Пищик вопросительно взглянул на Риту, и та, интуитивно уловив его недоумение, пояснила:
— Медики сейчас находятся под впечатлением от смерти коллеги. Может, на волне стресса они перестанут бояться начальства и расскажут нам что-то новенькое. Мне кажется, Красная зона этой клиники хранит немало тайн.
В коридоре из-за поворота показалась фигура в медицинском костюме. Издалека было трудно определить, мужчина это или женщина. Наконец фигура приблизилась и оказалась молодой зеленоглазой девушкой с рыжими волосами, стянутыми в тугой пучок. Девушка была симпатичной, только выглядела очень уставшей. На лице у медработницы выделялись глубокие красные полосы от недавно снятых респиратора и очков.
— Простите, но как вы вообще сюда попали? — спросила она строго. — Это же особо охраняемая территория инфекционной больницы! Я обязана доложить о вас охране.
— Капитан полиции Пищик, — представился Алексей. — Веду расследование по делу о нескольких смертях в вашем отделении. А это Маргарита Мышкина, журналистка. Собирается писать статью о недавно умершей Ирине Львовне Войцеховской. И я, и она дважды вакцинированы «Спутником», антител у нас полно, так что за свою жизнь мы не опасаемся. Пропуска нам подписал сам главврач Куценко. В общем, мы здесь находимся вполне легально. Где тут у вас можно спокойно поговорить?
— Интерн Муромцева, — представилась девушка, — Галина Михайловна. Я готова уделить вам минут пятнадцать, не больше. Пройдите, пожалуйста, вот сюда, в комнату отдыха. Сегодня смена тяжелая, думаю, там никого нет. Не до чаепитий, когда люди умирают.
Рита и капитан Пищик уселись за низкий столик, молодая докторша устроилась напротив них. Ее рыжая челка все еще была влажной после санитарной обработки, розовое от горячей воды лицо украшали веселые веснушки.
Алексей слегка смутился, но начал беседу официальным тоном:
— У вас в отделении недавно скончался Константин Калюжный. Судя по выписке из истории болезни, он умер от последствий ковида. Гражданская жена Калюжного Анжела Карпенко уверена, что олигарху помогли уйти из жизни антиваксеры. Разумеется, при помощи врачей
Галина взглянула на Алексея с изумлением.
— У нас в Красной зоне люди умирают от заболеваний, сопутствующих ковиду, или же от осложнений, вызванных новой коронавирусной инфекцией. Мы боремся за каждого пациента и к концу смены с ног валимся от усталости. Счастливы, если удается спасти чью-то жизнь. А вы говорите — «помогли уйти»!
— Ну, а врачи? Надежда Петровна Крымова и Ирина Львовна Войцеховская? — подала голос Рита, — У них же, насколько нам известно, ковид не подтвердился?
— К сожалению, смерть медицинского персонала у нас в клинике, да и не только у нас, в последнее время — не редкость. — Доктора тоже заражаются ковидом, погибают от осложнений, а бывает, что и сердце у них от переутомления не выдерживает. Мы же люди, а не роботы, напичканные медицинскими знаниями!
Глаза Галины увлажнились, а голос дрогнул. Рита испугалась, что симпатичная докторша сейчас заплачет, и ободряюще улыбнулась. Пищик же, напротив, отвернулся, поскольку с трудом выносил женские слезы.
— Может быть, вы все-таки заметили в отделении что-нибудь необычное? — не унималась Рита. Докторша-интерн в ответ лишь всхлипнула и отрицательно покачала головой.
Пищик довольно чувствительно двинул Риту локтем, затем встал и потянул ее за руку вверх. Марго неохотно поднялась со стула, однако успела задать заготовленный вопрос до того, как капитан бесцеремонно вытолкал ее из комнаты:
— Скажите, к вам в Красную зону случайно не зачастил какой-нибудь доктор из другого отделения? Ну тот, который прежде здесь редко бывал?
— Надо подумать, — всхлипнула Галина. — Сейчас я плохо соображаю — очень устала. И вообще… Смерть Войцеховской на всех ужасно подействовала. Ирина Львовна была хорошим человеком и толковой начальницей. Оставьте ваш телефон, капитан Пищик, если я что-нибудь вспомню, обязательно вам позвоню.
— Ну, тогда вспомните, пожалуйста, несколько историй об Ирине Львовне для моей колонки, — попросила Рита. — Хочу написать о ней что-то вроде расширенного некролога. Мне кажется, доктор Войцеховская того заслуживает.
Галина Михайловна промокнула глаза марлевой салфеткой и улыбнулась:
— Это другое дело. Про Ирину Львовну расскажу с удовольствием.
Через десять минут Рита прервала восторженные воспоминания врача:
— Уж очень все гладко получается, читатели мне не поверят. Правильно поставленные диагнозы, верно продуманное лечение, десятки спасенных жизней… Скажите пожалуйста, случалось ли вашей начальнице принимать непростые решения, которые грозили ей, например, увольнением?
— Случались, но они… как бы лучше сказать… не для печати. Например, Ирина Львовна категорически выступала против того, чтобы персонал прививали вакциной «СуперВак корона», а начальство клиники, напротив, ее активно лоббировало.
— А почему главврач так настаивал на «Суперваке»? — удивился Алексей.
— Могу только догадываться. СМИ писали, что в его разработке принял участие один из профильных министров. Ну, а главврач — фигура зависимая. к тому же, под «СуперВак» выделялись приличные деньги.
— Ничего не понимаю! — удивилась Рита. — У вас же частная клиника! Почему ваш главврач так боится вышестоящих органов?
— Очень просто, — тихо сказала Галина, — частная клиника в нашей стране гораздо более уязвима, чем государственная. У нас могут отобрать лицензию, наложить на нас штраф, закрыть после санитарной или финансовой проверки. Вот главврач и лавирует-лавирует, чтобы хоть как-то вылавировать…
Она невольно улыбнулась, с трудом выговорив последнюю фразу, похожую на скороговорку.
— Приведите. пожалуйста, еще пример непокорности бывшей зав. отделением Войцеховской? — торопливо сказала Рита, чтобы девушка не передумала и не перестала говорить.
— Однажды Ирина Львовна отказалась голосовать за слабую кандидатскую диссертацию одного доктора из нашей клиники.
— Вы можете назвать его фамилию? Обещаю, что не буду упоминать этот случай в статье.
— Аркадий Кащеев, заведующий патологоанатомическим отделением, — сказала Галина после некоторого колебания.
— Это уже интересно! — в глазах Риты появился лихорадочный блеск, как у гончей собаки, взявшей след. — И как же он потом подписывал протоколы о причинах смерти пациентов Войцеховской?
— Да так же, как всегда, — пожала плечами Галина. — Одно дело личная неприязнь, и совсем другое — работа. В клинике мы стараемся не смешивать эти две категории и вообще, когда вопрос встает о жизни и смерти пациента, забываем обо всех внутренних разборках.
— Но вы же сами сказали, что врачи — люди, а не бездушные роботы! — напомнила Рита.
— Простите, пятнадцать минут истекли, — Галина тряхнула головой, словно заставив себя вернуться из воспоминаний в реальность, затем резко поднялась с места. Пищику с Ритой тоже пришлось встать.
— Подскажите, пожалуйста, где находится морг клиники, — небрежно попросила Рита, как будто являлась туда каждый день.
— Выйдете во двор, затем повернете налево, и метров через двести увидите указатель. это одноэтажный желтый домик на отшибе.
— Ну что ж, капитан Пищик, пошли в гости к Кащееву, — сказала Рита, стараясь не показывать внутреннюю дрожь. — Оказывается, у Кащея смерть хранится не в яйце, которое в ларце, а, как и положено, в морге
Алексей внимательно, с каким-то новым интересом взглянул ей в глаза и послушно последовал за журналисткой.