Александр Ипполитович Македонский не первый день пребывал в мрачном расположении духа. В начале пандемии ему, как и большинству жителей России, да что там России — всей Земли! — казалось: надо лишь немного потерпеть, и вскоре все вернется на круги своя. Как говорится, всю жизнь только и делаем, что терпим, так что еще чуть-чуть погодить не грех. Локдаун — конечно, крупная неприятность, но отнюдь не катастрофа. В ближайшие месяцы кто-то переболеет, кто-то умрет (ужасно, конечно, но пандемий без потерь не бывает), зато большинство разумных людей вакцинируется, переживет временные неудобства и будет вспоминать это время как кошмарный сон. Короче говоря, когда все закончится, для Македонского наступит прежняя интересная и насыщенная жизнь — с международными кинофестивалями, отечественными кино-конкурсами, театральными премьерами, выступлениями на телевидении, и, конечно, с интригами, поскольку в закрытой кинотусовке все всех знают и чужим туда путь заказан. Македонский не сомневался: вскоре все это вернется. Ему претила скучная жизнь обывателя, который боится лишний раз выйти из дома, чтобы не подхватить ковид, сидит сиднем у компа, постоянно что-то ест и попутно сравнивает цены в он-лайн магазинах. В мире кино все пропитано энергией и драйвом, даже сплетни заряжают позитивом. Без бурной киношной жизни Македонский закисал. Ковидные будни казались ему тусклым и бесполезным существованием. Он чувствовал, как время утекает сквозь пальцы. Грела лишь надежда, что скоро все будет по-другому. Киношники переосмыслят период локдауна, в мире появятся фильмы и сериалы на эту тему, может быть, даже новые шедевры, и жизнь опять заискрится яркими красками. Критики начнут писать задиристые обзоры-«обсёры» новых фильмов и сериалов, и все снова станет интересным и вполне комфортным. Во всяком случае, для избранных — «резидентов» большого кино.
Александр Ипполитович не только смотрел кино, изучал это воистину дьявольское искусство, но как истинный интеллигент еще и заботился о душе. Критик регулярно посещал храм в Бирюлеве, хотя сам проживал в центре столицы, в Староконюшенном переулке. Македонский проделывал столь неблизкий путь на окраину Москвы ради проповедей отца Фотия, домашней атмосферы в храме и бесед с духовником после службы. В храме Македонский горячо молился о скорейшем окончании пандемии. Однако дни шли за днями, месяцы за месяцами, а конца и края ковиду не было видно. Александр Македонский с его бурным темпераментом и пытливым умом, требовавшим постоянной подпитки новыми впечатлениями, изнывал от скуки в самоизоляции. Жена удивлялась: и чего Шурик мается? Был бы водителем автобуса, учителем или врачом — тогда еще ладно, тем надо на работу ежедневно ходить, а профессия кинокритика присутствия на рабочем месте не требует. Сиди себе спокойно дома, смотри фильмы и сериалы на разных платформах, кропай свои колонки и обзоры, а то и на сочинение очередной монографии попробуй замахнуться. Даже большую книгу можно начать, время позволяет. Эх, всегда так бывает: когда некуда спешить, работать вообще не хочется, а в цейтнот от идей и умных мыслей отбоя нет, только успевай записывать. В общем, душа критика металась и тосковала по большому кино.
Между тем, жизнь шла своим чередом. В Европе стали потихоньку возрождаться знаменитые кинофестивали, пускай пока и без зрителей. Македонского неодолимо потянуло в Канны и в Венецию. Глядя из окна своей арбатской квартиры на дождливую улицу, критик вспоминал с ностальгией солнечный день, мировых звезд на красной дорожке, споры в баре с аккредитованными журналистами, просмотры конкурсных фильмов по две штуки в день. Конечно, и роскошные приемы на набережной Круазетт по случаю награждения победителей вспоминал. Еще не так давно он мог невзначай ввернуть, сидя в ресторане Дома кино, фразы и фразочки, подтверждавшие, что он вхож в этот блистательный мир, который распахивает двери отнюдь не для всех:
— Помню, на последнем конкурсном показе в Каннах… — мечтательно говорил критик, — или вздыхал: — Боже, как приветствовала эту работу публика в Венеции!.. — или доверительно сообщал: — Представляете, мы чуть не подрались в баре с французским критиком после вручения наград!.. — или насмешливо объяснял: — Что? Как я там общаюсь? Да, у меня свободный французский, впрочем, как и английский с итальянским…
В общем, кинокритик Македонский всеми силами стремился «за бугор». Неудивительно, что Александр Ипполитович сделал прививку одним из первых. А что толку? В Европе российскую вакцину «Спутник» V» признавать по-прежнему отказывались, а Россия в отместку Европе на порог не пускала западные «пфайзер» и «модерну». Когда Македонский услышал, что кто-то из коллег собирается отправиться в Канны окольными путями, с двумя пересадками, он от зависти покрылся крапивницей. Наконец при помощи многоступенчатых расспросов и сложных интриг критику удалось разведать, как самые пронырливые мастера культуры нынче попадают в Европу. Большинство пробиралось с пересадками, через Стамбул, Киев и Сербию. Впрочем, французских властей подобными запутанными маршрутами сбить с толку не удавалось, и все «посланцы культуры» безжалостно отправлялись на карантин, причем, за свой счет. Подобная перспектива Македонского не пугала — так же, как и опасность просадить все деньги на обязательную прививку иностранным «пфайзером», бесконечные ПЦР-тесты, еду и гостиницу, хотя зарабатывал критик в рублях, а тратиться на командировку предстояло в евро. Он был готов на многие жертвы, даже влез в долги, хотя смутно представлял, когда сможет их отдать. За время пандемии все киношные журналы обнищали, как церковные мыши, и готовы были отправлять в оплаченные загранкомандировки лишь главных редакторов, которым тоже вдруг захотелось в Европу до кожного зуда.
Вскоре после разговора с Марго критик Македонский отбыл в Канны, не подозревая о том, какие открытия, и отнюдь не киношные, его там ждут.