Рита давно заметила: когда она влюблялась, все валилось из рук. Этим она кардинально отличалась от сестры Жени, которая, влюбившись, горы готова была свернуть. У сестры в разгар романа силы утраивались, и начальство только диву давалось, с чего бы эта робкая девица, еще недавно серая мышка, вдруг стремительно ворвалась в клан самых эффективных, да что там эффективных — незаменимых сотрудников, и быстро выбилась в лидеры? Более того, если любовь оказывалась взаимной, Женя хорошела на глазах, и вместо одного воздыхателя вскоре обретала сразу нескольких.
Рита же в периоды любовной лихорадки совершенно теряла голову. Она становилась рассеянной и бестолковой, хотя прежде это совсем не было ей свойственно. Марго не умела любить вполсилы, все ее мысли и чувства устремлялись на драгоценный «предмет», она буквально грезила наяву. Неудивительно, что работа в тот период занимала в ее душе почетное последнее место. Она бросалась в любовь, как в омут, а на репортерском фронте трудилась кое-как, лишь бы не уволили. Правда, к счастью или, вернее, к несчастью, ее безумные влюбленности быстро заканчивались, Рита вскоре расставалась с возлюбленным по тем или иным причинам, и жизнь репортера Мышкиной входила в прежнюю колею, где единственным важным делом оставалась ее криминальная колонка.
Телефон резким звонком прервал грезы Марго. В эту минуту она с нежностью и тоской вспоминала близость с Лехой, его плечо со шрамом, их забавные словечки, шепот и смех, ее победный крик, который вырвался сам собой в момент безудержной радости. Конечно, подобные воспоминания не способствовали написанию репортажа. Да что там репортаж, даже первый абзац ей не давался, а тут еще этот звонок… Входящий номер принадлежал не самому приятному человеку, однако Рита все же решила ответить.
— Привет, поповна! Чем занимаешься? — голос Емельяна звучал миролюбиво и даже слегка заискивающе.
— Работаю, Емеля, не поднимая головы. Стучу по «клаве», как дятел. Кропаю очередной лонг-рид, то бишь, статейку о криминальных происшествиях, — почти не соврала Рита и для пущей важности добавила, — не могу долго говорить, завтра дэдлайн.
— Ох, любишь ты иностранные слова, поповна, нехорошо это. Сказала бы просто: длинную статью пишу, завтра сдавать. Ну, ладно, я коротко. Жена нашего батюшки, матушка Ирина, сказала, что отец Фотий прислал записку из больницы. Просит нас не прекращать подготовку к митингу. Ковид у него, к счастью, не подтвердился, и батюшку скоро выписывают. Так что ты это, не тормози, сочиняй кричалки и лозунги, а я буду рисовать картинки. Наш пастырь даже в больнице о деле думает, так что и нам грех лениться. Негоже батюшку подводить, Машенька.
— Ты серьезно, Емеля? Отец Фотий лежит в «Марфино», где люди умирают от ковида каждый день, и одновременно готовит нас к протестам против вакцины? — завопила Рита. — Слушай, Емеля, это бред какой-то! Как сейчас модно говорить, «биполярочка»! По элементарной логике он должен сейчас выступать за всеобщую принудительную вакцинацию — от младенцев до глубоких стариков. Если нашему батюшке собственная жизнь не дорога, пускай хотя бы о других людях подумает.
— Кто верит в вакцину, тот не верит в Бога, — сказал Емельян с важностью, подражая интонацией пастырю.
— Отец Фотий — искренно верующий, и все же попал в госпиталь. Парадокс! Как ты это объяснишь?
— Да он сам это прекрасно объяснил. Батюшка вчера передал нам через жену, матушку Ирину, что молится о своих духовных чадах и искренне кается. Дескать, пострадал он за грехи свои. Мол, бес попутал, нашептывал: взять в долг деньги, собранные прихожанами на поездку в Италию, а потом отдать. Ну, помнишь, мы скидывались на ту антиваксерную конференцию, которую итальянцы потом отменили? Конечно, отец Фотий соблазн поборол, но, как он считает, Господь дал ему понять: даже в мыслях нельзя грешить. Господь, он ведь карает незамедлительно. Ты слыхала, Мария, что от ковида скоропостижно умерла одна столичная судья? Женщине не было еще и сорока. представляешь? За что же ей выпала такая жестокая кара? Оказалось, эта дамочка многим людям присудила тюремные сроки буквально ни за что, можно сказать, за открытое выражение своего мнения. Даже за участие в одиночных пикетах, представляешь? И вот теперь судья сама отправилась на другой, высший суд… Как говорится, «Господь не Ермошка, видит немножко».
Емельян многозначительно помолчал и продолжал:
— В общем, отец Фотий по-прежнему считает, что вакцина и прививки — это дьявольские происки. Кстати сказать, в «Марфино» немало привитых людей болеют ковидом. Короче, батюшка дважды указал в записке, что повестка митинга остается прежней и что мы должны усилить подготовку к нему. Если ты помнишь, я ответственный. Как только отец Фотий выйдет из больницы, сразу же начнет меня пропесочивать.
— Да уж, и впрямь каждый из нас живет в своем информационном пузыре! — возмутилась Рита. — Вы, антиваксеры, готовы объяснить любое событие с позиции своих взглядов и вообще подогнать под них все, что угодно, а то, что сами эти взгляды могут быть ложными, вам и в голову не приходит. Подумать только! Люди в XXI веке верят, что вакцина доставляет в организм жидкие чипы, а те, в свою очередь, заряжаются от вышек 5 G! Типа как мобильники. Полный бред! Хорош, Емеля, повторять эту чушь. Ты лучше скажи: похищение Анжелы Карпенко — твоих рук дело? Или это проделки твоих дружков-антиваксеров?
— Чтооо? — взревел Емельян. — Ты что мне шьешь, поповна? Думай головой. Допустим, я взломал сайт этой тупой ваксерки Анжелы. Зачем? Затем, что таких, как она, дур учить надо, чтобы людей чипироваться не соблазняли. Но похищать эту богатую идиотку?! Делать мне нечего! Ты видела паству отца Фотия? Антиваксеры в большинстве своем — люди воцерковленные, они на тяжкое преступление не пойдут. Заповеди «не убий» и «не укради» наши прихожане свято чтут. Между прочим, Мария, у воцерковленных другой счет грехов и другая расплата за них. Господь все видит и, как учит отец Фотий, карает незамедлительно. От кары господней не откупишься, как от ментов. Всех нас в конце концов ждет суд пострашнее земного…
— Ладно, Емеля, с тобой все ясно. До скорого! Только об одном тебя прошу: хоть немного старайся, когда малюешь своих рогатых чипов-чертиков. А то ерунда какая-то получается. Чао, бамбино!
Разговор с Емельяном разозлил Марго, и она решила «перезагрузиться». Рита свистнула Ватсона, и тот, боясь, что хозяйка опять надолго замрет с этой чертовой штукой возле уха, прибежал из прихожей с поводком в зубах и застыл перед ней, радостно хрюкая и виляя обрубком хвоста.