Критик Македонский прогуливался в ожидании вечернего приема по набережной Круазетт в светло-сером льняном костюме. Пиджак был небрежно накинут на черную футболку. Служитель музы Синема с гордостью поглядывал на свое отражение в витринах дорогих бутиков, любовался закатом и размышлял о судьбах кинематографа:
«В последние годы кино снимают либо психи, либо извращенцы, — думал он. — Не видел ни одной фестивальной картины без убийств, насилия или нетрадиционного секса. Про обычных людей с их проблемами давно снимать не модно. Мало того, что я смотрю в день по два таких фильма с подвывертами, действующими мне на психику, так еще и писать о них приходится. Как говорят англичане, «too much», то бишь, ребята, это чересчур. Как достало всю эту патологическую хрень анализировать! Поневоле задумаешься, стОит ли командировка в Канны подобных мук? Ясный пень, редакционная бухгалтерия оплатит далеко не все расходы, так что я еще и в минусе останусь. Слава богу, на приемы по случаю премьер и вручения Пальмовой ветви пока еще по аккредитации пускают. Хотя бы поем и выпью тут на халяву. Не все же проституткам и хипстерам на подобных мероприятиях светиться, надо для приличия и профессионалов иногда приглашать».
Небрежно предъявив бейдж с аккредитацией, Македонский ловким маневром, отработанным годами, ввинтился в нарядную толпу, окружившую фуршетные столы. Народ уже вовсю выпивал и закусывал, так что на столах с едой оставалось не так много достойных блюд. К тому же ковидная эпоха сказалось на фестивальных «ништяках» не лучшим образом. Никаких тебе лобстеров, семги, ананасов и дорогих сыров, как прежде. Тарталетки с овощным салатом, маринованные огурчики, прозрачная колбаска с маслинами на канапе, бананы и виноград — в общем, все скромно, в духе сурового времени. Винишко тоже было из недорогих, не то, что прежде. Похоже, кинопродюсеры, устраивавшие в былые годы шикарные фуршеты, теперь не собирались пускать руководству фестиваля пыль в глаза. Локдаун в кинотеатрах изрядно их подкосил. На входе у всех проверяли маски, но вскоре участники мероприятия либо надевали их на руку, либо прятали в карман. Во-первых, в маске невозможно выпивать и закусывать, а, во-вторых, когда вокруг то и дело работают вспышки фото- и кинокамер, кому захочется предстать на фотографии или в клипе ютуба с намордником на красиво оштукатуренном лице?
Критик Македонский тем временем не только выпивал и закусывал, он работал.
«Видела бы меня сейчас Маша! Столько звезд вокруг! Она просто обалдела бы и дома уже не спрашивала, чем я тут занимаюсь», — самодовольно подумал критик.
Македонский небрежно перекинулся с зарубежными коллегами впечатлениями о главных фестивальных фильмах, затем постарался попасть в объектив к знакомому фотографу, ловившему эффектные кадры для киножурнала, потом дал интервью для известного ютуб блогера и наконец поболтал с одной из отечественных актрис, залетевшей яркой бабочкой на этот праздник жизни…
То, что Македонский увидел, отойдя от актрисы, заставило критика замереть на месте. В дорогой кожаной сумке одного из продюсеров шарила чья-то вороватая рука. Продюсер был увлечен разговором с модным корейским режиссером, и его сумка, оказавшись без присмотра, болталась где-то у него за спиной. Хозяин руки ловко извлек из сумки портмоне и тут же спрятал его в карман. Он поднял голову, и Македонский оторопел. Это был тот самый тип, что обозвал его «облезлым». Критик сразу узнал его, хотя воришка был в темных очках. К счастью, вор не заметил Македонского, поскольку смотрел в другую сторону. Критик проследил за его взглядом и с ужасом увидел, что подельник воришки опустошает рюкзачок французской журналистки, незаметно подкравшись к ней сзади.
Македонского охватила паника: что делать? Сообщить об увиденном полиции? В этом случае он превратится в свидетеля, а их, как известно, мафия в живых не оставляет. Бежать? Слишком поздно, все уже произошло, он это видел, значит, стал невольным соучастником.
Все разрешилось наилучшим образом. В сторонке от гламурной публики топталась охрана в штатском, нанятая для соблюдения порядка. Как оказалось, эти «шкафы» все прекрасно видели. Вскоре они подхватили неудачливых грабителей под руки и поволокли к выходу. Не прошло и пяти минут, как подъехал полицейский фургон, куда охранники и затолкали неблагодарных «гостей фуршета».
— Надо же, не только наши режиссеры и актеры сюда понаехали, самые нахальные бандиты — тоже наши! — подумал критик даже с некоторой патриотической гордостью…