– Спасибо, Дюла. – Она посмотрела на меня. – И конечно… если не сейчас, то когда-нибудь ты поймешь: у сорокалетней женщины тоже есть право начать сначала…
– Сорокасемилетней!
– …есть право требовать от жизни то, чего она еще не получила и что ей, как она полагает, причитается.
Она ждала от меня ответа. С таким нетерпением, что я не мог больше лгать, притворяться и вышел из своей роли:
– Агота, подумай! Я скажу только одно: этот человек сейчас разводится с третьей женой. Разве ты можешь на него положиться, разве это надежней, верней, чем наше двадцатилетнее…
– Хотя бы две недели! – Голос ее прозвучал резко. – Если даже через две недели он бросит меня ради пятой… И тогда две недели я буду счастлива!
Лицо ее пылало. Она была очень красива. Болезненной красотой. Я не мог отвести от нее глаз. Такая красивая…
Ее болезнь пройдет. Лайош обещал, да и я видел: ее болезнь пройдет. Бедняжка!
Что будет тогда с этой тонкой, как после бани, кожей, с этой лучезарностью?
Мы будем вместе, притремся друг к дружке. Она узнает наконец, что была больна. Это будет означать, что болезнь прошла окончательно… Агота постареет.
И больно резанула меня мысль: эта жизнь наша, какая она ни есть, тоже когда-нибудь пройдет. Как обычно, самым естественным образом.
«Психиатрические акты» (лат.).
«Психофизические опыты» (нем.).
Так в Венгрии складывают официальные бумаги.
Новая деловитость (нем.).