— Знаю, — кивнул грузин. — Момент…
Такси проехал перекресток, свернул налево, затем направо и остановился прямо у входа в кафе "Серенада".
— Идите, — сказал водитель, — я в машине подожду.
Мы заняли столик у окна. И Чарли поведал такую историю. К нему в номер рано утром вошли трое мужчин, один из них оказался не кто иной, как Трикошин. Они вошли без стука, открыв дверь ключом. Разбудили его, обыскали везде, стали допытываться: куда делся Андрей Ладышев?
— Я очень удивился, — продолжал Чарли. — Говорю: "Так вы же вместе были?"
"Не хитри, — отвечает Трикошин. — На кого вы работаете?"
"Ни на кого, — говорю, — На себя".
И тут они стали меня бить. Я не выдержал и уложил всех на пол, в том числе и Трикошина, я же боксом занимался долгое время, был чемпионом Университета в среднем весе. Обыскал их, оружия у них не оказалось. Стал думать, как быть, вызвать милицию? Еще больше проблем создам, будут держать в отделении, выяснять… А мне это надо? Меня же дома ждут. А с другой стороны, я в Америке наслышан о русских мафиози, что они такое здесь чудят…Решил, будь что будет. Подождал, пока гости не пришли в себя. И сунул им в лицо мой паспорт. "Гляди, — говорю, — я гражданин Америки, приехал на неделю в Россию вспомнить молодость! Вы что ко мне прицепились?!" Извините, матом на них понес. Вроде дошло до них. Встали они и убрались восвояси.
— Представляю… — кивнул я сочувствующе.
— Видно, вы этому господину Трикошину сильно насолили, — сказал Чарли.
— Нет, это он мне насолил, — возразил я. — Долго рассказывать… Мы с ним едва знакомы. Думаю — наши пути больше не сойдутся. Вы правильно съездили ему по роже. Хотя, это должен был сделать я… Извините, что невольно омрачил ваше путешествие.
— Ничего, ничего, меня предупреждали, что будет нелегко…
— Как долго вы собираетесь здесь быть?
— Наверное, еще пару дней, не знаю… У меня самолет через четыре дня в Киеве. Настроение паршивое… Вот руку зашиб, я левой хук провел, да неудачно, съездил по шкафу.
— Мы направляемся в Симферополь, — сказал я. — Хотите, подбросим вас?
— А это выход! — обрадовался Чарли. — Что мне тут делать? Лучше в Киев поеду, погуляю по Крещатику. Только мне надо в гостиницу заехать за вещами.
— Заедем.
Таксист сразу поскучнел лицом, он явно не был готов взять третьего пассажира, побежавшего собирать в гостиницу вещи. Положив на руль крупные волосатые руки, хмуро смотрел пред собой.
— Добавлю вам еще пятьдесят долларов, — сказал я, хлопнув его по плечу. — Хватит?
— У меня внуки — рэкетиры! — повеселел тотчас грузин. — Как только захожу домой, они по карманам моим подарки ищут. Разве им откажешь?!. Каха меня зовут. Будешь еще в нашем городе, найди меня. Любой таксист подскажет. Я тебе внуков покажу!..
На симферопольском вокзале Чарли сел в поезд, идущий до Киева. Но прежде мы около часа побеседовали в стекляшке-чайной. Больше говорил Чарли, а мы с Эолли слушали.
— Что в Америке, что в России, или еще где, люди везде одинаковы, — рассказывал
Чарли. — Работают в поте лица, растят детей… Бытие человеческое примитивно, не так ли? Но куда девается мечта, призванная всколыхнуть прозу жизни? Мечта, сидящая в каждом из нас… Она ускользает как песок между пальцами, оставляя на ладони лишь грубые извилины судьбы. Вот почему я так люблю Грина, он не дает мне закисать. Но мечтатели с душой Грина обречены на одиночество, как был одинок сам Грин. Потому что гриновская мечта не материальна, она как музыка, исходящая от далекой звезды в ночном небе…
Далее Чарли начал читать выдержки, монологи героев, целые куски из "Алых парусов", "Блистающего мира", "Бегущей по волнам". Он обладал феноменальной памятью.
— Ну, вот, возвращаюсь к себе в Америку, — сказал в заключении Чарли. — И там вновь окунусь с головой в работу. А мечта… она внутри сидит у каждого человека, хоть в молодости, хоть в старости. — Он взглянул на меня, перевел глаза на Эолли. — А ведь ваша юная супруга будто сошла со страниц гриновских романов… Она почти не говорила слов, но ее глаза очень красноречиво выдают всё богатство её внутреннего мира. Не смущайтесь вы так, Эолли, это правда… Берегите ее, Андрей.
— Да, Чарли, спасибо! — ответил я.
— Ну, мне пора! — американец взглянул на часы, поднял с пола свой саквояж.
Мы проводили его на перрон, где уже стоял, готовый к отправке, поезд. Я обнялся с ним как со старым другом. Чарли поцеловал Эолли руку. Затем, поднявшись в тамбур, он неожиданно вернулся.
— Сына я назвал Греем, — сказал он. — Жена сейчас беременна вторым ребенком, это будет дочь. С вашего позволения, я назову ее Эолли?
Я переглянулся с девушкой. Мне показалось, что она покраснела.
— Да, — согласился я, — мы не против.
— Спасибо! — Чарли помахал нам рукой и скрылся в поезде.
С вокзала мы направились в магазин и купили необходимое.
Себе я взял прибор для бритья, рубашку, брюки, смену белья, новую дорожную сумку. А Эолли — платье, шляпку, темные очки, туфли на каблуках, дамскую модную сумочку. На парфюмерию и косметику она даже не взглянула, потому что никогда ими не пользовалась. Прямо в магазине в кабинке она переоделась в обновку, а старую одежду, местами уже протертую и рваную — положила в пакет. И вышла, вся преображенная и светлая, как в сказке, что даже продавщицы отдела сбежались, чтобы взглянуть на нее.
У нас на руках был билет на Москву, один на двоих. То есть, я взял только себе. Продавщица кассы наотрез отказалась продавать билет для Эолли — необходимо было предъявить паспорт. А у девушки никаких документов. Глупо, конечно, надеяться, что проводник пропустит Эолли в вагон. Но у нас не оставалось другого выхода. Поезд отходил поздно ночью. Было достаточно свободного времени, поэтому мы сняли номер в ближайшем отеле, чтобы отдохнуть от всех событий дня.
В номере Эолли переоделась, прилегла на кровать и сразу заснула. Я вышел в безлюдную гостиную коридора, украшенную искусственными цветами, сел в кресло, закурил. С улицы доносился приглушенный шум автомобилей. Я достал сотовый телефон, позвонил к себе на московскую квартиру. Тишина. Тогда я набрал номер мобильного, который оставил Веронике. И услышал голос Бориса Авдеева.
— Алло! Слушаю вас!
— Здравствуйте, Борис! Это я, Андрей.
— А-а, привет!
— Что у вас? Как Вероника?
— Нормально. Мы с ней в аэропорту Шереметьево сидим. Она улетает в Европу. Я пока остаюсь. Спасибо тебе за все!
— Не стоит благодарностей. Извините, что срочно пришлось мне уехать и оставить Веронику одну.
— Ничего. Мы успели все сделать. А у тебя, как видно, появились кое-какие проблемы?
— Есть маленько.
— Когда думаешь вернуться?
— Не знаю.
— Еще с недельку я тут буду. Позвони, как приедешь.
— Хорошо.
— Передаю трубку Веронике.