Полковник Александр Радов на службе уже больше тридцати лет. Мужчина начинал с самых низов — был простым участковым на своем районе в Люберцах. Уже потом, раскрыв в одиночку убийство местного авторитета в девяностых, пошел на повышение и познакомился с отцом Олега. Ему казалось, будто они были знакомы всегда, но их дружбе не суждено было пройти через всю жизнь. Михаил попал в аварию, когда его сыну было всего восемь лет — глупая смерть, не достойная бравого полицейского, верного друга и хорошего человека. Тогда на похоронах, у могилы друга он поклялся, что всю жизнь будет заботится об Олеге и воспитает его как родного сына. Сейчас, смотря на его успехи, Полковник Радов гордился своим сыном, поэтому у мужчины даже не было сомнений, когда высшее начальство попросило у него совета о кандидатуре на пост начальника Особого отдела.
— Коль, принеси мне личные дела отдела Воронцова, — попросил полковник стажера, парень любезно согласился временно помогать ему с документами, пока он не найдёт себе помощника. Потом стоило бы сказать Олегу, что к нему в отдел распределили новичка для практики.
— Будет сделано, Александр Александрович, — кивнул Коля, забирая у полковника Радова подписанные бумаги о назначении майора Олега Михайловича Воронцова на должность начальника отдела.
Не успела за стажером закрыться дверь, как в кармане кителя Радова зазвонил телефон. Из Главка могут звонить только по двум причинам — увольнение или дело для Особого отдела. На данный момент это нововведение, о котором знает ограниченное количество людей. Отдел был создан специально для таких дел, которые не относятся ни к одному из уже имеющихся отделов, а простому участковому его доверить нельзя.
— Полковник Радов, — напряженно произнёс мужчина, ожидая указаний свыше.
— Александр Александрович, рад слышать, — послышался знакомый баритон на том конце провода. Генерал Десятов — начальник Главного управления и его давний друг, около десяти лет назад они работали вместе над одним делом, но это уже история дней минувших.
— Как твое здоровье, Владимир Юрьевич? — спросил полковник и перевел взгляд на стену позади себя, где висела их совместная фотография. Они с Вовкой в обнимку и с огромным карпом на крючке — рыбалка была их общим любимым хобби.
— Пока жив здоров, — хохотнул мужчина. — Но я звоню по работе, друг, — тут же стал серьезным генерал. — Есть дело для твоего нового отдела.
— Дело — это хорошо, — кивнул. — Только не говори мне, что еще один депутат отличился, — вздохнул Радов, потирая переносицу.
— Нет, сегодня ночью был убит известный московский писатель. Я, правда, никогда о нем не слышал, но говорят, не из простых был мужик, — сказал Десятов, вздохнув. — Там все запутано, Сань, поэтому управление хочет проверить твоих новых ребят, да и о Воронцове так просто теперь не забудут, ты ж понимаешь.
— Понимаю, — согласился Сан Саныч, на его месте было глупо отрицать очевидное. — Когда я могу получить подробности дела?
— Так нет никакого дела, Сань, — усмехнувшись ответил Десятов. — Сейчас скину тебе адрес и пусть твои ребята выезжают.
— У нас в команде еще нет судмедэксперта, — предупредил Радов.
— Теперь есть, он уже выехал на место.
— Отлично, — сказал полковник, собираясь положить трубку и вызвать к себе Олега.
— И еще одно, Сань, — замявшись протянул генерал Десятов. — В твой отдел хотят прислать своего человека…
— У нас все ставки закрыты, отдел в полной комплектации, — нахмурился полковник, уже подозревая неладное.
— Еще одно нововведение, о котором тебе пока не сообщили, — вздохнув ответил Владимир Юрьевич.
— Еще одно? — удивился Сан Саныч. — И на какую должность?
— Психолог-консультант, — ответил Десятов, а он в ответ лишь рассмеялся.
— Да ты шутишь, чем он будет у меня здесь заниматься!
— Не знаю, Саша, но будь на чеку, — предупредил друг и отключился.
Но не успел полковник положить телефон в карман, как тот снова зазвонил, высвечивая на экран номер его же отделения.
В это же время на первом этаже отделения
Веронику Александровну в наручниках передали двум полицейским, что курили у входа и те, взяв девушку под руки, словно игрушечную куклу, повели внутрь. Вместо того, чтобы снять с Вероники наручники и разобраться в ситуации или хотя бы посмотреть в её паспорт, что был в сумке — у неё забрали все вещи и, сняв наконец-то эти дурацкие железные браслеты, посадили в обезьянник. Контингент там был так себе — парочка бомжей, мирно спавших на лавочке, престарелая проститутка с десятком браслетов на запястьях, что неприятно гремели при каждом ее малейшем движении и молоденький парнишка — Вероника поставила бы пять тысяч на то, что он попался на краже в переходе или на вокзале.
— Коллега? — хрипло спросила женщина, ее фиолетовая помада немного размазалась, а тушь потекла. Даже было страшно представить сколько она уже здесь сидит.
— Я психолог, — ответила Вероника, продолжая стоять у решетки и перебирать в голове варианты решения проблемы.
— А я учительница, — хрюкнула от смеха женщина, доставая из кармана черной пушистой куртки упаковку мятной жвачки. — Будешь?
— Нет, спасибо, — покачала она головой, поворачиваясь к упитанному мужчине, что сидел на стуле в будке дежурного и ел бутерброд, который по размеру напоминал целый батон. — Уважаемый, простите, что отвлекаю, — протянула Вероника, пытаясь привлечь к себе внимание. Но тот, будто не слышал её, сделал звук у телевизора громче и повернулся к девушки своей жирной ж…спиной.
— Можешь даже не стараться, этому жиробасу вообще не до тебя, — услужливо объяснила ей женщина, так громко жуя жвачку, что у Вероники заболели уши.
— Мужчина, у меня есть право на звонок! — прокричала так громко, что на её крик обернулось пол отделения.
— У меня о-бед, — протянул он, все еще продолжая поедать свой огромный бутерброд.
— Сейчас одиннадцать утра!
— Прекрати орать, — крикнул девушки кто-то, проходящий мимо.
— Я буду орать до тех пор, пока Вы не дадите мне позвонить! — предупредила Вероника Александровна, но никакой реакции снова не последовало. — А-А-А-А-А! — заорала она, что есть мочи.
Безусловно это было ужасно невоспитанно, и уважающая себя женщина ни в коем случае не должна прибегать к подобному роду манипуляциям. Но дело вот в чем, данный представитель мужского пола отказывается идти на контакт и единственный способ побудить его к действию — давление со стороны. Вот, например, тот недовольный прохожий, который любит работать в тишине и, скорее всего, разведен и ненавидит женские истерики, самый подходящий вариант.
— Да дай ты ей уже позвонить! — рявкнул он, подходя к будке дежурного.
— Пуфсть охёт, — отмахнулся он, продолжая жевать. Незнакомый Вероники полицейский закатил глаза и потянулся за стационарным телефоном.
— Диктуй номер, — сказал он, держа в руках черный прямоугольный телефон. — Что сказать? — спросил мужчина после того, как она продиктовала телефон. Вероника Александровна никогда бы не позвонила по продиктованному ранее номеру, но сейчас у неё не было другого выхода — она не собиралась сидеть в этой клетке еще минимум чутки.
— Скажите, что это его дочь, — улыбнулась девушка, сложив на груди руки. Не прошло и трех гудков, как Вероника самодовольно усмехнулась, услышав испуганный голос полицейского. Того самого, который не любил шум.
— Товарищ полковник, — удивленно протянул он, переводя на Веронику шокированный взгляд. — Тут это э-э-э…
— Ваша дочь, — прошептала она, напоминая мужчине.
— Ваша дочь, — повторил он за ней, сглотнув. — Она…она в обезьяннике, — неуверенно произнес мужчина. — П-почему?
— Потому что один тупоголовый жиробас посредственно выполняет свою работу, — прошептала Вепроника, снова подсказывая правильный ответ.
— Потому что один тупоголовый жиробас посредственно выполняет свою раб…Ой! — испуганно воскликнул мужчина, кажется, совсем затормозивший в развитии. — Я ее сейчас же выпушу, Александр Александрович! — пообещал он, но не спешил класть трубку. Кажется, полковник давал ему какие-то указания. — Конечно, конечно сопровожу ее к Вам, — кивал полицейский, словно болванчик. — П-просим прощения за это недоразумение, Вероника Александровна, — мямлил мужчина, пока открывал дверь обезьянника.
— О-о, ничего страшного, — улыбнулась она. — Обещаю, что забуду об этом инциденте, если Вы выпустите всех этих людей, — пожала плечами, все еще стоя в клетке.
— Жорин, — крикнул мужчина, обращаясь к дежурному. — Освободи всех этих…людей, пока я провожу Веронику Александровну к…полковнику.
— А, че? — переспросил дежурный, который, кажется, все это время был настолько увлечен передачей и поеданием своего бутерброда, что даже не был в курсе происходящего. — А чего это ты выпустил эту орущую курицу? — недовольно спросил он, вытирая рукавом рубашки рот.
— Скоро узнаете, — улыбнулась Вероника и, сняв наконец неудобные туфли, последовала за полицейским на свидание к отцу.
Поднимаясь по лестнице в кабинет своего биологического отца, куда её любезно решил проводить полицейский, имя которого Вероника все еще так и не узнала, ей хотелось, словно шестилетнему ребенку, сбежать. И пусть девушка давно выросла из того возраста, когда можно было позволить себе вольность и свалить все на свой юный возраст и недостаток ума, некоторые привычки все равно дают о себе знать даже после двадцати. Их отношения с отцом никогда не были идеальными, даже близко. Она была, так сказать, побочным элементом и никогда особо его не интересовала. В детстве каждый ребенок воспринимает это болезненно, но со временем это проходит, особенно когда в вашей с мамой жизни появляется мужчина, который становится тебе отцом. У Вероники именно так и произошло — когда её было одиннадцать мама вышла замуж, и спустя некоторое время она начала называть ее мужа «папа». К сожалению или к счастью, полковник Радов из её жизни не ушел, хоть и стал появляться в ней с каждым годом все реже.
— Товарищ Полковник, разрешите войти? — спросил мужчина, заглянув в кабинет.
— Ты можешь идти, Пшеницын, — ответил ему её биологический отец и тот быстро ретировал, оставив Веронику стоять на пороге. Она не сказала бы, что это было так трудно — сделать шаг и зайти в кабинет, но девушки понадобилось несколько секунд, чтобы подготовиться. В последний раз, насколько она помнила, она виделась с отцом около года назад летом, когда они случайно столкнулись в продуктовом магазине. — Вероника, ты чего там стоишь, заходи!
— Привет, полковник, — кивнула девушка, наконец-то переступая порог кабинета. Внутри было немного душно. Вероника даже не помню, когда называла его в последний раз «папа», словно так и должно быть — она побочный элемент в его жизни, а он в её.
— Давно не виделись, прекрасно выглядишь, — улыбнулся полковник Радов, поднимаясь на ноги и подходя ближе. Вероника, словно истукан, остановилась посреди кабинета с другой стороны длинного стола. Почему-то в такие моменты она теряла всю свою уверенность и присущую её характеру постоянный сарказм. — Как мама? — спросил полковник, неловко обнимая дочь.
— Спасибо за лесть, у мамы все хорошо, — ответила девушка, легонько похлопав мужчину по широкой спине. — Ну что, пообщались, увидимся через год, — усмехнулась, делая шаг назад.
— Так быстро? — удивленно спросил Сан Саныч, его темные брови взлетели к линии таких же темных волос с проседью.
— А когда это наши встречи длились больше, чем пару минут? — спросила Вероника с нотками сарказма в голосе, в глубине души радуясь, что её эмоциональное состояние вернулось в норму.
— Вероника, — недовольно произнес мужчина, будто она сказала какую-то несусветную чушь.
— Что? — развела руками Вероника. — Что ты еще от меня хочешь? Я уже выросла из того возраста, когда мне нужен был папа и сейчас не намерена закрывать гештальты детства, уж извини!
— Мы можем поговорить? — вздохнул полковник, потирая переносицу. — Есть серьезный разговор, — он прошел к своему столу и сел в кожаное кресло. Девушка осталась стоять, чем быстрее она покинет этот кабинет, тем быстрее окажется в собственной квартире, где примет душ и забудет о своем биологическом отце еще, как минимум, на год.
— Да, только быстро, — вздохнула она, складывая на груди руки. — У меня работа.
— Ах, я и забыл, что ты чистишь головы преступникам, — нахмурился мужчина, постукивая кончиком ручки по столешнице стола — кажется, кто-то нервничал. Ему явно нужна была её помощь, вот только вопрос — в чем?
— Если человек не желает работать врачом, полицейским или учителем за копейки, это еще не значит, что он преступник, — закатила глаза Вероника. Еще одна причина, по которой она ненавидела подобные встречи. После того, как девушка отказалась идти работать в органы, окончив Академию МВД, полковник закатил скандал и теперь при каждом удобном случае напоминает ей о своей точке зрения на этот счет.
— Ты еще скажи, что они платят налоги, — фыркнул он в ответ.
— Да даже, если и не платят — это не мое дело! Я не слежу за тем, закапывают ли ночью они у себя в саду трупы, кого грабят и кого крышуют!
— И очень зря, такими темпами и ты окажешься у них в саду! — рявкнул мужчина.
— Не волнуйся, как только мне будут угрожать пистолетом, я сразу же позвоню доблестному полковнику Радову и ты меня спасешь, — раздраженно произнесла Вероника, поджав губы.
— С тобой просто невозможно разговаривать, — покачал он головой, сцепляя руки в замок. — Но сейчас у меня нет выбора, мне нужны твои профессиональные навыки психолога.
— И с каких пор тебе нужна психологическая помощь, — съязвила она. — Ты же считаешь психологов шарлатанами, — хмыкнула, внимательно смотря в светло-серые глаза. — Что-то изменилось?
— Мне не нужна психологическая помощь, — сквозь зубы процедил полковник. — Но мне в отдел нужен психолог, у нас нововведение, — хмуро объяснил он, явно недовольный таким исходом событий.
— Предлагаешь мне работу, серьезно? — усмехнулась девушка, не веря собственным ушам. Когда она впервые сказала ему о своем решении поступать в Академию МВД мужчина был счастлив, но узнав о выбранной Вероникой специальности его счастье поубавилось. Дело в том, что для полковника Радова существовало только три настоящих профессии — врач, учитель и полицейский. Исключением являлась лишь научная деятельность, а профессором она так и не стала, даже в области психологии.
— Да, — кивнул он. — Понимаю, что это неожиданно, но я надеюсь, что ты согл…
— Нет! — воскликнула Вероника, не дав ему договорить. — Кажется, мы говорили об этом пять лет назад, когда я отказалась идти работать в полицию. И за эти пять лет мне не приходилось жалеть о принятом тогда решении.
— Поверь, будь у меня варианты, я бы не предлагал эту должность тебе, — протянул полковник, устало вздыхая.
— Не знаю принять это за комплимент или за оскорбление…
— Просто согласись на работу, а потом можешь язвить и паясничать сколько влезет! — воскликнул Сан Саныч, у которого, кажется, действительно не было выбора. Вероника не знала зачем ему понадобился в отдел психолог, еще и так срочно, но она не собиралась в этом участвовать. Уж точно не за нищенскую зарплату полицейского.
— Ты сейчас пытаешься надавить на жалость? — усмехнулась она. — Мой ответ прежний, — пожала плечами.
— Давай сразу перейдем к условиям, — вздохнул полковник, сдаваясь. Это, конечно, прекрасно, но в действительности у Вероники не было никаких условий, ведь она не собираюсь работать в полиции. Её жизнь её полностью устраивала и что-то менять в ближайшее время она не планировала.
— У меня нет условий, — развела руками девушка. — Мой ответ все равно останется прежним, даже если ты предложишь мне служебный автомобиль с мигалкой и зарплату, умноженную на десять.
— Даже у меня нет служебного автомобиля, — нахмурился отец.
— Сочувствую.
— Вероника, мне не хочется угрожать тебе арестом, — вздохнул полковник, переходя к самому интересному в их беседе — к угрозам.
— И что же ты мне предъявишь? — засмеялась Вероника, начиная перечислять варианты. — Парковку в неположенном месте, переход дороги на красный свет или неуплата штрафов за превышение скорости? — закатила глаза девушка, уставая от этого бессмысленного спора.
— Статья 124 УК РФ тебе о чем-нибудь говорит? — усмехнувшись спросил отец.
— Причем здесь ненадлежащее оказание медицинской помощи, у меня есть диплом, — нахмурилась Вероника. — Ты сейчас серьезно угрожаешь мне уголовным делом?
— Ты права, у тебя есть образование, но нет оформленного ИП. Ты ведешь незаконную частную практику, — развел руками полковник. — И как ты очень кстати упомянула, ты действительно не платишь налоги, хотя твой заработок превышает полтора миллиона в год.
— И что, посадишь меня? — уточнила девушка, вопросительно приподняв бровь.
— Ну, может и не посажу, — протянул мужчина, пожав плечами. — Но штраф, в размере шестьсот тысяч рублей и запрет на частную практику сроком на три года, а то и навсегда, тебе обеспечу.
— Вот так значит?
— Прости, Вероника, — вздохнул Сан Саныч, без какого-либо сожаления во взгляде смотря на дочь. — Но на данный момент я нахожусь в безвыходно положении, мне срочно нужен хороший специалист. Тем более, тебе не обязательно отказываться от нынешней работы, просто график будет более ненормированным, — улыбнулся он, будто предлагал ей конфетку, а не кабалу сроком на год, а то и больше.
— Я должна подумать, — протянула, вздохнув.
— Сейчас у меня как раз совещание с начальником отдела, в котором тебе предстоит работать, — пожал плечами мужчина. — Можешь подумать, десять минут тебе хватит?
— Хватит! — воскликнула она, выходя из кабинета. Девушки потребовалось масса усилий, чтобы не показать полковнику на прощание неприличный жест и не хлопнуть дверью, словно неуравновешенная истеричка.