Зоя осторожно, словно боясь спугнуть замершего на экране Влада, наклонилась к ноутбуку, внимательно всматриваясь в изображение.
— Не уверена, что смогу однозначно сказать, но что-то знакомое в нем определенно есть! — ответила она, а мужчины встрепенулись.
— Что значит, есть что-то знакомое? Вы что, видели его где-то? — первым не выдержал Ваня. Он нетерпеливо вышагивал по кабинету, заложив руки за спину, — Зоя, милая, объясни, пожалуйста, я не понимаю. Вы где-то встречались с этим парнем?
— Я не могу тебе ничего объяснить, — ответила подруга, недовольно сморщив свой аккуратный носик, — С одной стороны, совершенно чужой человек, но с другой. Понимаешь, что-то в нем неуловимо знакомо. Но это точно не постоянное знакомство, когда видишь человека часто, когда запоминаешь его движения и повадки. Нет, здесь другое. Я видела его, общалась с ним, но давно. Но я понятия не имею, кто это.
— А ты что скажешь? — Ваня в надежде посмотрел на меня, будто был уверен, что уж я то точно смогу внести ясность. Но увы, я так же, как и Зоя, мало чем могла помочь.
— Знаете, — начала я осторожно, посмотрев на Ярослава, — У меня такое чувство, что я вот так же видела его, как сейчас. То есть, я имею ввиду, что не видела, как он двигается, словно на картинку смотрела. Поэтому, когда вы остановили кадр, мне и показалось, что я уже видела его прежде. Но, честно говоря, я бы не стала полагаться на мои слова. Это может оказаться обманом зрения.
— А может и не оказаться, — медленно протянул Ярослав, — У меня есть одна мысль, но сейчас я не хочу ее озвучивать. Дайте мне немного времени, я кое-что уточню, а потом вам расскажу. Сдается мне, девушки, вы все правильно говорите. Ладно, утро вечера мудренее, так ведь говорится в русских сказках? Вот и мы будем придерживаться этого принципа.
— Да, только мы не в сказке, — отозвался Ваня, — А в реальности добро не всегда побеждает зло, тебе ли не знать!
— В этот раз добро непременно одержит победу, уверяю тебя, — возразил Яр, — Он почти у нас в руках, осталось только последние штрихи нанести на картину, и мы, наконец-то, увидим все целиком. А сейчас, предлагаю отправиться отдыхать. Вань, твоя комната готова, можете располагаться.
— Но, Ясь, погоди. Разве ты не хочешь просмотреть всю запись до конца? — возмутился Ваня, — Вдруг мы что-то еще увидим?
— Вань, прямо сейчас в этом нет смысла, — все так же спокойно ответил Ярослав, — Главное мы увидели. Он был там. А в качестве доказательства его вины, уже позже, в рамках уголовного дела, изъятая запись будет просмотрена подробно и оценена экспертами.
— Понял тебя, брат, — Ванька согласно кивнул, — Делай, как считаешь нужным, ты у нас главный. Но раз мы больше не будем смотреть фильмы, тогда, пожалуй, мы и правда воспользуемся твоим предложением и пойдем наверх. Да, Зоенька? Пойдем, я покажу тебе мою комнату.
Ваня протянул руку Зое, за которую она ухватилась, как за спасательный круг. Было видно, что сегодняшнее происшествие лишило подругу сил. Отдых ей был крайне необходим, а Ваня сможет позаботиться о моей Зое, в этом я была абсолютно уверена. Когда ребята скрылись за дверьми кабинета, я повернулась к Ярославу, который сидел с опущенной головой, усталость не обошла и его стороной.
— Яр, — позвала я, — Ты в порядке?
Он медленно поднял на меня голову, улыбнувшись краешком губ.
— Это не ты должна задавать мне такие вопросы. Я мужчина, что со мной может быть не так? Как ты себя чувствуешь, родная? У тебя был трудный день, нервный.
— Все хорошо! — ответила я, — Я с тобой, я в безопасности. Все хорошо. Может быть и мы пойдем отдыхать?
Я осторожно перебралась к нему на колени, нежно погладила мелкие морщинки в уголках глаз, сейчас особенно четко обозначившиеся, пробежалась пальчиками по складке на лбу, по бровям, спустилась ниже к губам и замерла, когда он взял мою руку в свою и поцеловал каждый пальчик, едва касаясь своими мягкими теплыми губами.
— Пойдем наверх, — хриплым шепотом попросил он, — Ты нужна мне, Саша.
Я не стала отвечать, просто легко спрыгнула с его колен и взяла за руку.
— Веди же меня, — так же тихо сказала я.
Ярослав поднялся из-за стола, закрыл ноутбук, не забыв убрать его в ящик стола, а потом потянул меня за собой. Мы поднялись до половины лестницы, когда Яр вдруг остановился и, обернувшись, серьезно посмотрел на меня.
— Саша, скажи, тебя понравился дом? — спросил он, — Ты бы согласилась здесь жить?
Я немного опешила от такого вопроса, но быстро взяла себя в руки и честно ответила:
— У тебя потрясающий дом, Яр. Признаюсь, когда мы только приехали, я увидела задний двор и вдруг представила, как ты устраиваешь семейные праздники и просто дружеские посиделки там. И мне нестерпимо захотелось стать частью всего этого. Думаешь, я смешная?
— Нет, — ответил Ярослав, пронзительно глядя мне в глаза, — Ты не смешная, Саша, ты моя любимая. И, знаешь, я тебе тоже признаюсь. Этот задний двор никогда не видел семейный праздников и дружеских посиделок, на нем никогда не жарились шашлыки. И только сейчас, когда ты сказала об этом, мне тоже захотелось стать частью этого, но только при условии, что ты будешь рядом. Ты будешь, Саша? Вместе навсегда, как тебе такое предложение?
— Это ты так мне предложение делаешь? — улыбнулась я
— Пойдем со мной, — он снова потянул меня наверх, уйдя от ответа. Но я ничуть не расстроилась, понимая, что сейчас не время говорить о таких вещах.
Мы поднялись на второй этаж и свернули в ту часть коридора, где пока не горел свет.
— Там, — Ярослав махнул себе за спину, — Комната Ивана, он в свое время не хотел, чтобы мимо него ходили и забрался в самый дальний угол дома.
— Вы раньше здесь жили? — поинтересовалась я.
— Да, это был дом моих родителей, — ответил он, — Когда-то совсем давно здесь жили мои предки, но как ты понимаешь, время шло, дом стал старый, пришлось его перестраивать. Однако, фундамент оказался прочным, и отец принял решение не сносить дом полностью, а лишь немного усовершенствовать его. Они с мамой начали строительство, а заканчивал уже один отец. Мама так и не увидела дом своей мечты, — Ярослав улыбнулся, но его глаза оставались грустными. Я видела, что эта тема все еще болезненна для него, — Когда отец женился во второй раз и привел сюда Ваньку с его матерью, мы поделили территорию и сосуществовали довольно мирно до того момента, пока отец с мачехой не решили обосноваться за городом. Тогда я выкупил у них этот дом, правда, мне сделали скидку, но все же. И теперь он мой, однако, я редко бываю здесь один. Ванька так и не отвык от своей прежней комнаты и частенько заявляется сюда на день или на два. Но я не против, хотя порой мне и хочется его утопить в Волге, — он хмыкнул, но я знала, что Яр любит своего приемного брата.
— У вас потрясающий дом, — ответила я, — В нем есть душа, я почувствовала это сразу, как только вошла сюда.
— Я очень хочу, чтобы этот дом стал частью твоей души, — произнес Ярослав, — Впрочем, как и я.
— Ты уже моя душа, — ответила ему я, прижимаясь всем телом, — Я тебя люблю, Яр. И не важно, что все так быстро случилось, у меня такое чувство, будто я знаю тебя всю жизнь, словно ты всегда был рядом со мной.
Ярослав замер напротив двери из массива темного дерева.
— Моя комната, — выдохнул он, — Вернее, наша. Если ты захочешь что-то поменять, только скажи, сделаем ремонт.
— Милый, родной мой, мне не важно место, важно только то, что мы вместе. Остальное вторично! — искренне ответила я.
Ярослав что-то хотел сказать, но звук входящего звонка его телефона изменил его планы, заставив замолчать и хмуро посмотреть на экран.
— Неприятный звонок? — спросила я.
— Да, но я должен ответить, — сказал он, продолжая хмуриться, — Располагайся, Саш, а я скоро. Надеюсь, разговор долго времени не займет.
Я прошла внутрь комнаты, с интересом разглядывая ее убранство, а Ярослав, аккуратно прикрыв за собой дверь, наконец-то, ответил на звонок. Я лишь услышала его нервное:
— Я ведь говорил тебе не звонить мне больше! — а дальше голос его стал тише, видимо, Ярослав решил спуститься вниз, чтобы спокойно поговорить, кем бы ни был звонивший.
Пока мой мужчина был занят, как он выразился, неприятным звонком, я решила не терять даром времени о осмотреться. Спальня Ярослава была именно такой, какой я ее себе и представляла. Чисто мужской и минималистичной. Большая просторная светлая комната, минимум мебели, широкая двуспальная деревянная кровать с высокой резной спинкой и прикроватной тумбочкой, зеркальный гардеробный шкаф вдоль стены, телевизор на кронштейне и стереосистема под ним, убранная в низкую тумбу из белого матового стекла, да квадратный пушистый однотонный ковер на полу. Пожалуй, все. Ничего лишнего, только то, что необходимо для полноценного отдыха. Одним словом, настоящая спальня настоящего мужчины. Я подошла к кровати и осторожно опустилась на самый ее краешек. Мягко и очень удобно. Откинувшись на спину, раскинула руки и уставилась в потолок, счастливо улыбаясь и представляя, как Ярослав вот так же ложится на постель, как подсовывает руки под подушку, засыпая на животе. Меня не покидало настойчивое ощущение, что я наконец-то дома, на своем месте, там, где должна быть, словно я стремилась сюда всю свою сознательную жизнь, искала что-то, а теперь нашла.
Ярослав
Вместо того, чтобы сейчас нежиться в большой комфортной ванне с любимой женщиной, целуя и обнимая её, я вынужден выслушивать крики и вопли Аллы, которая решила свести меня с ума. У меня начинали закрадываться сомнения относительно ее психического здоровья. То, что сейчас вылетало из ее рта, походило на горячечный бред.
— Так! Стоп! Хватит я сказал! — прервал я поток ругательств вперемешку с рыданиями, — Из всего сказанного тобой я понял, что я негодяй, мерзавец и урод, каких свет не видывал. Хорошо, допустим. Но я не понимаю, какого демона ты мне звонишь? Если мне не изменяет память, мы все уже обсудили, да и обсуждать особенно было нечего. Так объясни мне, по какому праву ты мне снова названиваешь?
— Я беременна от тебя, Яр, — гнусавым от слез голосом просипела Алла, — Ты станешь отцом, а я матерью. У нас будет сын!
— Исключено! — спокойно ответил я, — На подобную чушь я не куплюсь, можешь даже не тратить ни мое, ни свое время. А, впрочем, если ты действительно в положении, не вопрос, я отвезу тебя к нашему семейному врачу, отличный специалист, скажу я тебе. После того, как он мне лично подтвердит твое интересное положение, мы поедем к другому врачу, где у тебя возьмут необходимые анализы, чтобы подтвердить или опровергнуть наше с ребенком родство. И только тогда, я возьму на себя ответственность за своего ребенка. В случае, если ты решила повесить на меня чужого ребенка, советую тебе этого не делать, ты, наверняка, забыла, что по образованию я юрист и могу устроить тебе веселую жизнь!
— Ты мне угрожаешь? — взвилась Алла, — Да как ты смеешь, после всего того, что у нас было! Ты моральный урод, Татаринов!
— Ты вынуждаешь меня вести себя, как моральный урод, Алла, — стараясь держать себя в руках, ответил ей я, — Каков вопрос, таков и ответ. Или ты думала, что, услышав о твоей беременности, я сразу же приползу к тебе на брюхе и начну петь серенады о нашей счастливой семейной жизни? Ты действительно так думала? Между нами, Алла, всегда был только секс и ничего большего, ты знала это с самого начала и приняла мои условия. Мы обсуждали уже эту тему, больше к ней возвращаться я не хочу.
— Зато я хочу, Ярик, — слезы каким-то непостижимым образом вмиг исчезли из ее голоса, сделав его резким и полным яда, — Ты забыл, что я являюсь главным бухгалтером в фирме твоего отца и пользуюсь его безграничным доверием и уважением. Я могу невзначай пожаловаться на тебя. Интересно, как отреагирует твой отец на то, что его любимый старший сынок, весь такой правильный из себя, бросает собственного еще не родившегося сына. Не думаю, что он обрадуется. Но и это еще не все! Я не остановлюсь, милый. Как думаешь, сколько мне заплатят за интервью, в котором я расскажу, как один из лучших следователей нашего города, пользуясь своим служебным положением, склонил меня к сексуальным отношениям, а, узнав о моей беременности, вышвырнул из своей жизни, еще и пригрозив расправой. Это будет просто улётное интервью, любимый. Это будет бомба! Как долго ты продержишься на своей должности, известно только Богу. А ты не Бог, увы, хоть и трахаешься, как он. Так что, милый, ты приедешь ко мне сегодня?
— Тебе бы книги писать, так складно говоришь, — ответил ей со смехом, — Хочешь поговорить с моим отцом, милости прошу, могу организовать вашу встречу в самое ближайшее время. Уверяю тебя, больше ты в нашей компании работать не будешь. Хочешь дать интервью? В добрый путь! Не забудь после переговорить со своим адвокатом, ведь за клевету у нас дают реальный срок. А я смогу доказать, что ты не только соврала, но и намеренно оговорила, как ты там сказала? «Лучшего следователя города»! Зачем тебе это нужно, спросишь ты? И я отвечу. Все очень просто. Ты проводила финансовые махинации вместе с конкурентами за спиной моего отца, я узнал об этом, решил обнародовать твои делишки, а ты в свою очередь решила действовать на опережение, посчитав, что лучшая защита, это нападение. И даже, если кто-то и поверит твоим словам, поверь, мне плевать, без работы я не останусь, к тому же, люди, хорошо знающие меня, никогда не примут за истину твой бред. Но даже, если и случится так, что кто-то поверит, ты не успеешь насладиться своей славой, тебя арестуют на следующий же день. За что, спросишь ты снова? За мошенничество в особо крупных размерах. Или ты думала, что я закрою глаза на твои дела с Россошанским? Ты ошиблась, милая! Я никогда не пропускаю никаких деталей, даже самых мелких. Так что, ты все еще хочешь поговорить с моим отцом?
— Будь ты проклят, — процедила сквозь зубы Алла, — Не думай, что ты победил. Я не прощаю обид, Ярослав. Я найду способ отомстить!
— Удачи! — бросил я и отключил звонок.
Никогда раньше я не был так близок к тому, чтобы свернуть шею этой стерве. Где моя холодность, где мой хваленый самоконтроль? Все полетело в бездну, стоило мне отдаться своим чувствам. И вот теперь внутри меня бушевало не просто пламя, во мне клокотала дикая, неукротимая ярость. Вернуться в таком состоянии к Саше я не мог да и не хотел оскорблять её эмоциями к другой женщине, пусть они и были крайне отрицательными, мне необходимо было выплеснуть всю свою злость, освободить тело и разум от разъедающих меня эмоций. И я принял самое верное решение, какое только могло прийти в мою голову в этот момент. Бросив телефон на журнальный столик, я рывком сдернул с себя рубашку и, перепрыгивая через две ступеньки, рванул наверх в тренажерку, где висела моя боксерская груша. Как раз то, что мне сейчас было необходимо. Распахнув дверь, я окинул почти безумным взглядом свою спортивную комнату, одним движением расстегнул молнию на брюках, они мне сейчас без надобности, благо, здесь всегда лежала мой тренировочный костюм. Облачившись в него, принялся бинтовать руки, прежде чем нацепить перчатки. Когда все приготовления были закончены, меня потряхивало от нетерпения, от злости, от не выплеснутых эмоций. Я ударил по груше легко, не вкладывая в удар все, что требовало выхода. За первым последовал второй удар, потом третий, а через пять минут я уже колошматил грушу с такой силой, что она гремела цепью, грозясь сорваться с креплений. Представлял ли я на месте красной кожаной груши лицо Аллы? Нет. Не имею привычки бить женщин, пусть даже и виртуально. Я просто бил, позволяя извергать из недр своего сознания все, что накопилось за сегодняшний день. Утреннюю встречу с Аллой, пожар в офисе у Саши, свой дикий неконтролируемый панический ужас, что могу ее потерять, а теперь вот и вечерний разговор с этой ненормальной женщиной, будь она не ладна. Пот заливал мое лицо, попадая в глаза, и я практически в слепую лупил по груше, чувствуя, как начинают болеть кулаки, но вместе с тем, как усиливалась боль, злость уходила, уступая место спокойствию и проясняя голову. Последний удар, и я резко разворачиваюсь, чтобы замереть, увидев на пороге мою Сашу. Она стояла и во все глаза смотрела на меня. Такая родная и такая манящая, а полупрозрачном шелковом халатике, накинутым, я уверен, на голое тело. От осознания того, что она рядом, такая близкая, руку протяни и возьми, в паху напряглось. Но я боялся посмотреть ей в глаза, чтобы не увидеть в них разочарования или страха. Только вопреки моим ожиданиям, страха, разочарования или отвращения в ее глазах не было, напротив, они горели таким неукротимым восхищением и страстью, что я на минуту завис, не в силах пошевелиться. Стоя, как истукан, я наблюдал, как Саша медленно, шаг за шагом, мягко покачивая бедрами, идет ко мне. Подойдя практически вплотную, она провела кончиками пальчиков по моей обнаженной груди, скользя по мокрой коже, а после, подняв на меня свои невероятно прекрасные глаза, произнесла:
— Разговор был настолько неприятным?
— Д-да, — мой голос показался мне карканьем ворона, настолько хриплым и низким он стал.
— Тебе стало легче? — спросила она, не отводя от меня глаз и не убирая руку с моей груди.
Я не смог ответить, просто кивнул, загипнотизированный сиянием ее глаз. Я видел, как приоткрылись ее губы, как мелькнул между белоснежных зубов кончик розового язычка, обводя контур губ, как она прерывисто вздохнула. И я рванул к ней, наплевав на то, что я весь мокрый после боксерского марафона с грушей, все мое естество рвалось к ней, ломая преграды, разрывая путы сдержанности. Сейчас в этом мире для меня существовала только она- моя любимая женщина! И она откликнулась, приняла мой порыв, прижимаясь ко мне, запуская свои маленькие ручки в мои мокрые волосы. Наши стоны слились в один, когда я поцеловал ее, когда мой язык коснулся ее, приглашая вступить в игру страсти и наслаждения. Одним движением я освободил ее от одежды, развязав тоненький поясок халатика. Как я и думал, под ним ничего не было, только молочно-белая бархатная обнаженная кожа.
— Саша, — выдохнул я, — Я хочу тебя, родная. Но я…
— Тише, Яр, — отозвалась она, нежно закрыв мои губы своими пальчиками, не дав мне закончить, — Возьми меня, люби меня, не сдерживаясь, — она запрокидывает голову, открывая мне путь к ее шее, к бешено бьющейся жилке, говорящей о невероятном возбуждении. Да я и сам был не в состоянии больше сдерживаться. Подхватив Сашу под бедра, сделал несколько шагов к столу, на котором иногда хранил всякие спортивные мелочи. Не глядя, смел все, что на нем было на пол, усадил ее на стол, широко разведя ее бедра. Саша отклонилась назад, упершись на руки. Ее груди ходила ходуном от рваного дыхания, сводя меня с ума своей идеальной формой. Эта женщина была словно создана для меня, под меня, в ней все было идеально. От кончиков пальцев на ногах до невероятно мягких шелковистых волос. Спустив спортивные штаны вниз, я дернул ее на себя, неотрывно смотря в глаза. Саша обвила мою шею руками, приблизилась, почти касаясь своими губами моих губ.
— Держись крепче, — рыкнул я и одним плавным движением заполнил ее, соединив наши тела. Глубокий гортанный стон вырвался из ее губ, стоило мне сделать первый толчок внутри нее. А дальше я просто яростно вбивался в ее податливое тело, раз за разом вырывая из ее груди громкие стоны. Саша уже практически кричала, впиваясь ногтями в мою шею, но останавливаться я не собирался. Я хотел слиться с ней воедино, впитать ее в себя, всю без остатка, хотел слышать ее стоны, наслаждаясь ими. Я хотел двигаться в ней до бесконечности, испытывая невероятное удовольствие.
— Еще! — кричит она, — Яр, я хочу еще!- и тут же срывается в оргазм, сотрясаясь всем телом. Ее дрожь прошибает и меня, но я держусь, не давая себе подойти к раю. Не время. Я хочу, чтобы моя женщина охрипла от оргазмов, хочу улететь вместе с ней в Космос, туда, где будем только мы и наше общее удовольствие.
— Тебе нравится? Вот так, да? — рычу я, как сумасшедший вонзаясь в ее тело.
— Да, — кричит она, — Нравится, Яр. Пожалуйста, не останавливайся.
Я опускаю свою руку между наших соединенных тел, слегка поглаживая чувствительное местечко своей женщины, от чего она только громче стонет, сильнее сжимая меня внутри себя. Ее кожа блестит от пота, щеки разрумянились, волосы разметались. Она прекрасна в своем удовольствии. И я делаю невозможное. Я проникаю еще глубже, хотя я и так весь в ней. Несколько сильных глубоких толчков, моя рука нажимает на сосредоточение ее чувственности, и мы оба летим в бездну, разбиваясь на миллионы частичек.
— Яр! — ее крик слышу с трудом за бешеным гулом крови в ушах. Буквально впечатываю ее в себя, продолжая двигаться, а затем замирая, изливаясь в нее. Мы дышим так часто, словно бежали без остановки марафон, хотя с какой стороны посмотреть, можно сказать, что отчасти мы преодолели своеобразный марафон. И теперь обессиленные, но крайне удовлетворенные, замерли в объятьях друг друга.
— Яр, — голос Саши дрожит, — Это было великолепно, ты знаешь?
— Да, — хриплю я, — Я люблю тебя, Саш. Ты знаешь?
— Знаю, — она гладит меня по волосам, — И я люблю тебя, больше всего на свете. Отнеси меня в душ, сама я не дойду, — и тихонько хихикает, а у меня на душе разливается горячая волна тепла. Вот оно мое счастье, хихикает в моих руках после того, как кричала от наслаждения. За нее и наше будущее я готов сражаться хоть с самим Дьяволом. Никому не позволю вмешаться и отнять ее у меня.
— Поехали, — подхватив ее под попку, делаю первые шаги на еще пока нетвердых ногах. Но дальше иду увереннее, прижимая свою бесценную ношу к себе.
В душе мы долго стоим под теплыми струями, наслаждаясь расслабляющим массажем водяных струй, а потом моем друг друга, хохоча и целуясь. Из душа я снова выношу Сашу на руках, укутав ее в свой банный хала, а себя лишь обернув полотенцем вокруг бедер. Она устала, я это вижу, да и мне хочется отдохнуть, прижав свою женщину к себе, спокойно закрыть глаза и уплыть в сказочную страну снов Морфея. Мы падаем в кровать, только и успев откинуть покрывало. Саша ложится ко мне спиной, а я обнимаю ее за талию, утыкаясь носом в ее теплую после душа шейку.
— Ты расскажешь, что так расстроило тебя? Это что-то важное? — слышу я ее голос. Она не настаивает, просто спрашивает, давая мне возможность самому решать, рассказывать или нет о звонке. Но я не хочу сейчас портить этот момент и впускать в нашу постель Аллу или кого бы то ни было другого. Поэтому, спокойно отвечаю, целуя ее за ушком.
— Ничего важного, не волнуйся. Я разберусь, не переживай, родная.
Она кивает, что-то бормоча в ответ, а потом я слышу ее тихое сопение. Уснула моя девочка, разомленная после секса и теплого душа.
— Спи, любимая, — шепчу я ей, — Я рядом.
Я обнял ее сильнее, пробираясь рукой в вырез халата, нежно, но требовательно сжимая ее грудь в ладони. Она во сне тихо стонет, а я ловлю ее стон и уплываю, закрыв глаза, погружаясь в такой долгожданный спокойный сон.
Александра
Мелкий острый дождик стучал по крышам домов, которые враз стали выглядеть словно нахохлившиеся воробьи на ореховом кусте. Хмурое серое небо с низкими пухлыми облаками и резкий порывистый ветер, приносящий с Волги запах рыбы и кое-где оставшейся тины, в целом делали прогулки любого толка не желанными. Я нехотя открыла глаза, сладко потянулась на широкой мягкой постели, уже понимая, что в ней я совершенно одна. Видимо, Яр уже ушел на службу. Он ранняя пташка, предпочитает вскакивать ни свет ни заря, чтобы успеть как можно больше. Тем более, что сейчас, когда даже в воздухе витало какое-то напряжение в предвкушении развязки, Ярослав стремился максимально приблизить момент раскрытия этого запутанного дела, корни которого тесно переплелись с нитями минувшего прошлого. Крепко зажмурившись, я вкусно зевнула, откинула одеяло и резко распахнула глаза, учуяв, словно гончая, невероятно притягательный аромат только что помолотой арабики и ванильный вкус свежеиспеченных оладушек. Как я поняла, что это именно оладьи? Очень просто, Зоя всегда добавляла небольшое количество ванильного сахара, когда пекла их. Эта невероятная коллаборация ароматов заставила меня подняться с постели со скоростью реактивного двигателя. Одним быстрым движением я накинула на себя халат, сунула ноги в мягкие домашние тапочки, купленные заботливым Ваней вчера по пути сюда. Заскочив в ванную, я включила воду и с удовольствием подставила тело под мягкие теплые струи воды. Несколько минут и тело запело, словно скрипка в умелых руках мастера, окончательно проснулось, не смотря на хмурый дождливый день, отозвалось радостью и бодростью. А еще с приятной истомой напомнило о страстной ночи, заставив немного порозоветь мои щеки и заблестеть глаза. Когда я спускалась в гостиную, уже на первых ступеньках услышала звонкий смех подруги и вторящий ей раскатистый хохот Ваньки. Ребята наслаждались обществом друг друга, и я невольно позавидовала им, моментально погрустнев, вспомнив про Яра, но быстро прогнала эти мутные мысли прочь. Уверена, Ярослав и сам бы с удовольствием оказался сейчас здесь с нами, наслаждаясь вкусным завтраком, вместо того, чтобы мерзнуть под леденящим ветром и косым дождем или сидеть в сером кабинете, разбирая кипу бумаг.
— А мне нальете кружечку кофе? — спросила я входя в кухню, где за высокой барной стойкой на одноногом стуле сидела моя подруга, весело и звонко смеясь над очередной Ванькиной шуткой. Никогда раньше я не видела Зоя настолько счастливой и беззаботной. Моя всегда собранная, серьезная подруга сейчас выглядела словно юная шестнадцатилетняя девушка.
— Это мы завсегда пожалуйста, — отозвался Ваня, всего на миг отвлекаясь от своей ненагядной, — Садись, Саш, и напоим, и накормим. Зоенька такие оладушки вкусные приготовила, просто пальчики оближешь. Садись, Сань, налью тебе кофею.
— Вот спасибо тебе, кормилец ты наш! — хмыкнув, я запрыгнула на высокий стул, и, сверкнув глазами, придвинула к себе тарелку с оладьями, — Моя прелесть! — протянула я голосом известного персонажа из романа Толкиена, чем вызвала взрыв хохота со стороны своих друзей.
— Ну ты даешь, Алекс, — с трудом восстанавливая дыхание, все еще хохоча, практически просипела Зоя, — Вспоминаю сразу наши школьные театральные постановки. Ты там блистала.
Я на минуту зависла, мыслями возвращаясь в далекое прошлое. Подруга права, у нас в школе, начиная с младших классов был небольшой камерный театр, где мы ставили разные постановки. Иногда классиков, а иногда и современных авторов. Но особенно мне запомнился один случай. Это было незадолго до исчезновения Влада, мы решили поставить «Властелина колец» Толкиена, адаптировав под современные реалии. Сценарий писала наша классная вместе со старшеклассниками, а нас выбрали на роль хоббитов. Помню, как мы пробовались на эту роль. Мы с Владом долго репетировали у меня дома, выходило плохо, потому что вместо репетиции мы отчаянно хохотали, дурачась и кривляясь. Но в итоге, на наше удивление, роль мы все-таки получили. Влад стал Фродо, а я его верным помощником и защитников Сэмом. На роль остальных наших друзей-хоббитов выбрали Ольгу и Марину, Зоя никак не подходила под этот образ. Она уже тогда была серьезной и вдумчивой девушкой. Ей бы гнома сыграть, но на эту роль был выбран семиклассник с внушительной комплекцией. Он так залихватски размахивал палицей из папье-маше, что наш самопровозглашенный худрук однозначно определил его на роль гнома Гимли. На первой же репетиции, Влад поразил всех своим невероятным умением виртуозно входить в образ. Даже в столь юном возрасте, он был необчайно талантлив. Хоббит у него получился не хуже экранного. Буря аплодисментов- вот что досталось тогда Владу. Хлопали все, включая уборщицу, так здорово получилось у Влада отыграть своего персонажа. Когда же Зоя мне напомнила сейчас про наш школьный театр, что-то во мне щелкнуло, подсовывая именно это воспоминание. Интересно, почему?
— Саш, ты чего? — Зоя уже не смеялась, она встревожено смотрела на меня. А я сидела, крутя чашку с остывающим кофе, и глядела в одну точку невидящим взглядом. Ну не могла же все оказаться настолько просто. Да нет, не может быть! Но проверить все же стоило.
— Сань, ты в порядке? — Ваня тоже не на шутку встревожился, заметив мое состояние, — Ты с нами?
Я перевела взгляд на него, потом на Зою и тихо проговорила:
— А ларчик просто открывался!
— Зоя, — произнес Ваня, — Походу нужно звонить Яське. С нашей Александрой что-то не то твориться.
— Да все со мной нормально, Ваня, — ответила я, сразу же переводя тему на интересующую меня тему, — А скажи-ка мне мой друг, запись с камер, которую мы вчера смотрели, Ярослав ее увез или..
— Обижаешь, — протянул Ваня, доставая из кармана домашних брюк маленькую серебристую флешку и покачивая ей в воздухе, — Успел сделать копию, как знал, что нам еще пригодится эта запись. А что случилось? Ты что-то вспомнила?
— А вот мы сейчас и проверим, — ответила я, — Есть у меня одна догадка, но я боюсь ошибиться. Давайте посмотрим запись? Вань, можешь принести комп сюда?
— Один момент, — Ваня, поняв, что ситуация серьезная, вмиг сбросил с себя шкурку весельчака и превратился в собранного сыщика, даже внешне меняясь. Он скрылся за дверями кухни, а Зоя с тревогой посмотрела на меня:
— Саш, что происходит? — спросила она меня.
— Знаешь, что самое ужасное во всей этой истории, Зой? — спросила я, но ответа подруги не ждала, продолжила сама, — А то, что много лет этот больной извращенец был рядом с нами. И я голову даю на отсечение, Марина знала об этом.
— Не понимаю, — прошептала подруга, — Ты говоришь загадками, Саш, и мне страшно.
— Не бойся, милая, — ответила я, беря Зою за руку, — Сейчас все узнаем. И, если моя догадка верна, мы должны незамедлительно ехать к Ярославу.
— Принес! — громко произнес вернувшийся Ваня, — Включаю?
Я кивнула ему, наливая еще кофе в чашку. Аппетит, так бодро поднимающий голову еще совсем недавно, был безвозвратно потерян, и кроме кофе я ничего не могла проглотить. Во мне клокотала неудержимая злость вперемешку с диким напряжением. Даже имея на руках неопровержимые доказательства вины этой явно сдвинутой парочки, я все равно не могла поверить в то, что рядом с нами, под самым носом, они жили все эти годы, плетя свои паучьи сети, в которые в конце концов угодила наша бедная подруга. Тем временем, Ваня включил ноутбук, вставил флешку, и на экране замелькали знакомые уже картинки. Когда монитор показал спину молодого мужчины в бейсболке, я вскрикнла:
— Останови, Вань!
Видео моментально остановилось, а я практически приникла к экрану, внимательно, деталь за деталью рассматривая главное для меня действующее лицо.
— Саш, может ты объяснишь? — Зоя нетерпеливо подергала меня за рукав.
— Да ты сама то посмотри, приглядись, Зоя! — развернула я ноутбук ближе к подруге, — Отбрось все и посмотри на него. Ты же тоже чувствуешь, что знаешь этого персонажа. Так посмотри на него! Ну же.
Зоя наклонилась и, как я прежде, вгляделась в изображение. На широком экране монитора стоял молодой мужчина, практически полностью развернувшись спиной к камере, низко надвинутая бейсболка скрывала его лицо, но вот напротив него стоял зеркальный высокий шкаф, где легко угадывались знакомые черты. Зоя в ужасе отпрянула от экрана, прижимая трясущиеся руки ко рту, будто сдерживая рвущийся наружу крик.
— Узнала? — спросила я у нее.
Зоя неверяще посмотрела на меня, качая головой, продолжая закрывать рот руками:
— Как такое может быть, Саш, — тихо спросила она, — Как он мог?
— Вы мне объясните, что здесь происходит? — ледяной голос Ивана прозвенел в кухне.
Я перевела на него взгляд, потом кивнула на монитор и ответила:
— Все очень просто, Ваня. Мы с Зоей абсолютно точно знаем этого человека, который так любезно вчера нас чуть не угробил. Это никто иной, как жених нашей погибшей подруги Сергей.
— Что? — Ваня казалось окаменел.
— Именно, Ванечка. Я все крутила в голове, пытаясь вспомнить, где я видела этого человека, ведь весь его облик казался мне до боли знакомым. Конечно, ведь я знаю его не один год. Но самое отвратительное в этом даже не тот факт, что он оказался женихом Ольги.
— Есть еще что-то? — Ванин голос звучал на удивление спокойно, хотя весь его внешний вид говорил об обратном. Глаза друга горели праведным огнем. Сейчас, когда он точно знал виновника нашего вчерашнего злоключения, он готов был разорвать его на мелкие кусочки.
— Да, — ответила я, осознав вдруг, что на меня накатило такое необычайное спокойствие, которое я не испытывала с момента получения той шуточной записки со стишком, — Здесь плохо видно, так что фоторобот срисовать не получиться, но я только сейчас поняла, кого все то время мне напоминал Сергей. Мы виделись с ним редко, да я и не всматривалась в его лицо так пристально и никаких параллелей не проводила, видимо, поэтому не смогла его узнать раньше, так же, как и Зоя, — я молча развернулась к подруге и кивнула той на ее невысказанный вслух вопрос, отчего Зоя закрыла глаза и тихонько заплакала.
— Господи, да говори ты все уже, наконец, перестань тянуть кота за яйца! — не выдержал Ваня, бросаясь к Зое и прижимая ту к своей широкой груди, поглаживая по голове, успокаивая.
— Познакомся, Вань, это не просто жених Ольги, этот молодой человек известен тебе как Влад Ильин! — просто ответила я, — Во плоти!